Мотор грохочет вовсю, машину трясёт — танк входит в воду.
И вдруг неожиданно наступает тишина. На секунду я даже испугался: не заглох ли мотор? Но нет, танк продолжает двигаться. Просто он уже погрузился в воду — и вода гасит грохот мотора.
Вода, мутная, жёлтая, колеблется за стеклом смотровых приборов. Впереди, справа, слева. Повсюду.
Сейчас судьба танка в руках механика-водителя, нашего Саши Морозова. Справится ли, не растеряется ли? Сейчас он держит ответ, чему научился на суше, на танкодроме.
Грохот мотора возник так же неожиданно, как и оборвался.
Танк выползает из воды, выбирается на берег, останавливается, лязгнув гусеницами.
Мы выбираемся из танка, спрыгиваем с брони, глядим на противоположный берег. Сколько же времени понадобилось бы, чтобы навести мост и переправить по мосту танки! А тут считанные минуты — и танк опять готов к бою. Здорово!
Сказать по-честному, мне тогда даже немножко обидно было: оттого, что всё так быстро кончилось. Готовились, готовились, а тут две минуты — и всё!
Но потом я подумал: такая ведь наша солдатская служба. Стараешься, тренируешься ради таких вот решающих минут. Чтобы в эти Главные Минуты на учениях или, если понадобится, и в настоящем бою с врагом не растеряться, не сплоховать, действовать умело, точно — одним словом, по-солдатски!
— Это верно. Насчёт Главных Минут ты верно сказал, — говорит солдат-мотострелок. — У нас тоже и учения интересные не раз бывали, и стрельбы, и марш-броски. Только я сейчас о другом хочу рассказать. Мой рассказ про то,
Как я Новый год встречал
Новый год я встречал на посту.
Потому что как раз 31 декабря выпало нашему взводу идти в караул.
Солдаты в казарме ёлку украшают, разные весёлые аттракционы придумывают, новогоднюю стенгазету выпустили. В клубе артисты выступают.
А мы боевые патроны получаем, автоматы протираем насухо, надеваем валенки — готовимся заступать в караул.
Служба есть служба.
Как положено, построились мы, вышли на полковой развод, точно в назначенное время прибыли в караульное помещение.
Мой приятель Костя Филипчук ворчит:
— Вот уж не повезло так не повезло… У людей праздник, а мы…
Если честно признаться, и у меня в тот вечер настроение было неважное. Дом вспомнил, родных. Дома сейчас, наверно, весело. Новый год встречают. Даже жалко себя стало.
Хотел письмо домой написать. Сел за стол в караульном помещении, задумался.
А тут команду подают:
— Третья смена, выходи строиться!
Это значит — как раз моя очередь настала идти на пост.
На улице мороз стоит, снег под ногами поскрипывает. Издалека, из темноты, от клуба, музыка доносится. А мы шагаем гуськом, с автоматами за спиной. Впереди — сержант-разводящий, за ним мы — трое солдат-караульных.
Перед нами темнеет огромный ангар с боевой техникой. Это его мне предстоит охранять.
— Стой! Кто идёт? — раздаётся от ангара. Начеку часовой.
— Разводящий со сменой! — отвечает сержант.
Как положено, принимаю пост, осматриваю печати, пломбы. Докладываю разводящему: пост принят. И смена уходит дальше. А я остаюсь один. А точнее говоря — вдвоём с моим верным автоматом.
Ни звука, ни огонька вокруг. Там, за стенами ангара, стоят недвижимо, притаились грозные боевые машины пехоты. Молчат их моторы. Но стоит прозвучать сигналу тревоги — в любой час, днём или ночью — и оживут машины, сядут в них солдаты-мотострелки; нескольких минут не пройдёт, а уже готовы они и к дальнему маршу и к быстрой атаке.
Но сейчас пустынно вокруг. Тишина. Только снег скрипит под моими валенками. Да большие холодные звёзды мерцают в небе.
И вдруг я подумал: «Разве только я один сейчас стою на посту?
А пограничники на границе?
А ракетчики, что дежурят возле боевых ракет, охраняют небо?
А моряки в дальних морях?
В разных уголках нашей страны стоят на своих постах солдаты. Пусть Родина мирно и радостно встречает Новый год — солдаты её не подведут».
И только я так подумал, легко стало у меня на сердце.
Да и с чего мне печалиться? С ёлкой и шумными гостями, с музыкой и танцами я ещё сколько раз встречу Новый год! А вот так — чтобы звёзды торжественно сверкали в небе и чтобы тишина и ночь вокруг — такой удивительный новогодний праздник наверняка больше не повторится в моей жизни!..
Я ходил вокруг ангара, всматривался в темноту, вслушивался в тишину.
Так на посту я и встретил Новый год.
Казалось бы, ничего особенного не случилось в ту ночь, а вот запомнил я её на всю жизнь.
Рассказал четвёртый солдат свою историю. Танкист и говорит:
— Ну что ж, давайте теперь решать, чья служба интересней, чья служба важней.
Солдат-мотострелок говорит:
— Все истории интересные. Не знаю, как и решить, чтобы было справедливо.
А десантник смеётся:
— По-моему, тут и спорить нечего. В каких бы войсках мы ни служили, а всё равно все мы — солдаты. Все мы Родину охраняем. Вот и выходит, что служба у нас одна, общая — солдатская. Самая важная, самая интересная. Разве не так?
И все с ним согласились.
У кого какая форма
Готовится ли солдат выйти на парад, идёт ли в город в выходной день в увольнение, отправляется ли на тактические занятия в поле, занимается ли строевой подготовкой или заступает в наряд по кухне, — на каждый случай предусмотрена своя особая форма одежды.
А теперь присмотритесь внимательней к парадно-выходной и повседневной форме солдат — у одних солдат на погонах есть буквы СА, а у других — нет. Почему? Может быть, забыл их нарисовать художник? Нет, не забыл. Просто погоны с этими буквами надеваются лишь к парадно-выходному мундиру и шинели.
Летняя парадная форма.
Летняя парадно-выходная.
Зимняя парадно-выходная.
Летняя полевая форма.
Зимняя полевая.
Летняя повседневная форма.
Летняя облегчённая форма. Такую форму носят солдаты в жарких районах нашей страны.
Летняя повседневная форма солдат и сержантов Воздушно-десантных войск.
Зимняя повседневная форма.
Летняя рабочая форма.
Зимняя рабочая форма.
Летняя рабочая форма одежды военных строителей.
Это погоны к парадно-выходному, повседневному и полевому обмундированию солдат и сержантов.
Старший сержант. Сержант. Младший сержант. Рядовой.
Такие петлицы носят солдаты и сержанты на своих шинелях. Цвет петлицы и маленькая эмблема точно скажут, в каком роде войск служит солдат.
А это погоны к рабочей форме одежды.
И ГРЯНУЛ БОЙ
А теперь я хочу рассказать о больших войсковых учениях.
Большие учения для солдат — вроде самого главного экзамена. Как умеют солдаты владеть своим оружием, как умеют управлять боевыми машинами, насколько сильны и выносливы — всё это проверяется на учениях.
И для командиров учения — тоже экзамен. Хорошо ли обучили они солдат, хорошо ли умеют вести наступление и держать оборону, управлять ротами, батальонами и полками — всё покажут учения.
Чтобы всегда была готова наша армия к защите Родины, чтобы была сильной и непобедимой, чтобы никакой враг не мог застать наших солдат врасплох — для того и устраиваются большие войсковые учения, или, как говорят военные, манёвры.
Как начинаются учения
Тишина. Ночь.
Спят танкисты в своих казармах, спят мотострелки и артиллеристы.
Крепок солдатский сон.
Только дневальные бодрствуют в казарме. Да время от времени прозвучат за окнами, в темноте мерные шаги — это разводящий со сменой караульных идёт менять часовых на постах.
И снова тишина.
И вдруг — разом зазвонили телефоны в казармах. Завыла сирена — сигнал тревоги.
— Рота, подъём! Тревога! — кричат дневальные.
Тревога! Тревога! Тревога!
И уже гремят по казарме солдатские сапоги, уже распахнуты дверцы пирамид с автоматами.
Есть в армии такая шутливая поговорка: «Солдат спит — служба идёт» — мол, пока солдат сны видит, срок службы всё равно ему засчитывается. Но если вдуматься, окажется у этой поговорки и второй — настоящий, глубокий — смысл: хоть и спит солдат, а всё равно он — на службе. Как бы ни был крепок солдатский сон, а зазвучит сигнал тревоги — и уже на ногах солдат, уже в полном солдатском снаряжении, всегда готов выполнить приказ Родины!
Тревога! И бегут танкисты к своим танкам.
Тревога! И мотострелки занимают свои места в боевых машинах пехоты.
Тревога! И выползают из укрытий грозные ракеты.
Грохочут моторы. Звучат приказания командиров.
Начинаются большие учения.
Кто как движется
Со всех концов движутся в район учений войска. С одной стороны — «северные» к наступлению готовятся. С другой стороны — «южные» оборону занимают.
Не просто перебросить на сотни километров танки, орудия, машины. Как сделать это незаметнее, лучше, быстрее — об этом думают командиры.
Однажды, уже после учений, собрались танкисты на привале, разговорились.
— Мы, — говорит один танкист, — сюда своим ходом прибыли. На танках. Всю ночь двигались. Ни одна машина не застряла, не сломалась.
— А мы, — говорит другой танкист, — в эшелоне ехали. Танки на платформах, а мы — в вагонах.
— А мы, — говорит третий танкист, — прилетели.
— Прилетели? На танках? — смеются солдаты. — Ну, ты даёшь!
— Почему на танках? На «Антее»! Вместе с танками! — отвечает танкист. — Не успели по тревоге подняться, трёх часов не прошло, а уже, глядишь, здесь!
— Ну, если на «Антее» — тогда другое дело. «Антей» кого хочешь поднимет! — с уважением говорят солдаты.
…Ночью с потушенными фарами движутся по дорогам боевые машины пехоты.
Грохочут колонны танков.
Ревут вездеходы с ракетными установками.