не сердись, ладно? Кот поднялся и медленно двинулся к нему. Разумеется, на трех лапах. И все той же устрашающей походочкой. Он шагал, не отводя от Тома глаз, и вдруг одним прыжком оказался под изгородью и исчез. Том перевел дух. Опять его в жар бросило.
9Какой еще Том?
Он прислонил велосипед к дереву. Потом прислушался. Из дома не доносилось ни звука. Подхватив мешок, он побежал вперед и заколотил в дверь. В ответ — тишина. Он тихонько толкнул дверь:
— Мадам?
По-прежнему никакого ответа. Он подошел к креслу, в которое накануне вечером усадил Мадлен. Она сидела все в той же позе, укутанная в одеяло, глаза закрыты. Дотронуться до нее он не осмелился. А вдруг она холодная? Это будет значить, что она умерла. Об этом даже думать страшно.
— Мадам? Вы меня слышите?
Он понял, что говорит очень тихо. Может, слишком тихо?
— Мадам! Прошу вас, мадам!
Она внезапно открыла глаза. В панике схватила его за руку. Уставилась на него выпученными глазами:
— Кто здесь? Что случилось?
У Тома отлегло от сердца — проснулась. Но тут она закричала:
— За мной пришли, да? Так вот, предупреждаю, я отсюда не уйду!
— Мадам, это я, Том!
— Какой еще Том? Не знаю никакого Тома!
— Ну как же! Помните, вчера вечером, это я привез вас на тачке!
— Убирайтесь вон, не то соседей позову!
Не без труда он оторвал руку Мадлен, цепко держащую его локоть, и отступил на пару шагов. Бедная бабушка, наверно, она сошла с ума. Ночью, пока его не было. Вчера вечером, когда он уходил, она казалась нормальной. Надо все-таки было кого-нибудь позвать. Его взгляд упал на собаку и кошку — они по-прежнему дрожали от холода. Он подложил в печку дров. Повернулся к Мадлен, но она снова заснула. Он вытащил из мешка овощи, почистил и поставил варить.
— Мадам, проснитесь.
Он легонько потрепал ее за руку. Она медленно открыла глаза:
— А, это ты… Мужичок с ноготок.
— Да. Это я.
На вид она очень слаба.
— Я приготовил вам поесть.
— Да я и жевать-то не могу.
— Еще как можете! Я нашел в огороде вашу вставную челюсть.
— Ну тогда попробую.
Том уселся рядом с ней и стал кормить ее с ложечки. Как младенца. В конце концов ему пришлось размять овощи и сделать из них пюре, потому что даже вставной челюстью Мадлен жевала с трудом. Остатки он скормил собаке и кошке. Она захотела их погладить. Они вроде бы ее узнали. Кот даже немного помурлыкал. Потом Том погрузил Мадлен в тачку и повез ее в туалет.
Потом он снова устроил ее в кресле рядом с печкой. Она старалась не плакать, но в глазах все равно стояли слезы.
— Ох, ноги мои ноги, совсем-то я их не чувствую.
— Хотите, я вызову доктора?
— Нет. Вызывай лучше неотложку. Они уже приезжали один раз. Дорогу знают.
Том дозвонился и вызвал бригаду.
Долгое время они сидели молча. Наконец Том встал:
— Ну ладно, я пойду.
Мадлен порылась в кармане кофты и извлекла из него несколько монеток:
— На, держи. Больше у меня нет.
Том сердито пожал плечами:
— Мне не нужно.
Она сморщилась, собираясь снова заплакать, но вместо этого охнула от боли:
— Они же без меня с голоду помрут, деточки мои.
— Хорошо, хорошо. Я буду приходить их кормить.
Мадлен вздохнула с облегчением. И слезы высохли. Только одна осталась висеть на кончике носа.
— А ты хороший мальчик. Настоящий мужичок.
— Ну ладно, до свиданья, мадам Мадлен.
— До свиданья, мужичок.
Он уже закрывал за собой дверь, когда она вдруг вспомнила:
— А как тебя звать-то?
— Том меня звать, Том, а чего?
— «Том а чего»? Надо ж, никогда не слыхала такого имени.
Том хмыкнул и вышел на крыльцо. Через дверь он слышал, как старуха разговаривает сама с собой: «Может, иностранное имя какое, поди разбери. Как бы мне его не забыть… Ах да, я ж хотела… Погоди, мужичок! Вернись!»
Том снова распахнул дверь.
— Возьми вторые ключи, а то как же… Там, в ящике буфета.
Она прочистила горло. И, подумав, добавила:
— Знаешь, можешь брать с огорода все, что тебе нужно.
От удивления он совсем смутился. Как-то неудобно все-таки…
— Так и так пропадет.
Том быстро шел от дома, толкая велосипед рядом.
Мадлен больше не плакала, совсем. Она думала. Именно так она и скажет неотложке, когда та приедет: теперь она совершенно спокойна. Да, спокойна. Потому что нашла себе правнука. И он будет приходить сюда и ухаживать за ее зверинцем, пока ее здесь не будет. Вот только имя у него чудное. Как же его звать-то? Иностранное какое-то имя… Начинается с буквы… Ну вот, так и есть. Забыла.
Но это ничего. Она будет называть его Мужичок с ноготок.
10Не со зла
Он положил велосипед в канаву. И стал ждать. Где-то через четверть часа, может чуть больше, приехала машина неотложки. Санитары погрузили Мадлен в машину и заперли дверь дома на ключ. Именно в этом Том и хотел удостовериться. Теперь он ощущал на себе груз ответственности.
Когда он вернулся домой, Джос только проснулась. И первым делом заявила, что делать уроки ей совершенно не хочется. Завтра сделаем, ладно? Слишком хорошая погода на улице, чтобы сидеть взаперти. Так что давай вставай. Идем купаться.
Но вода в реке оказалась холоднющая. Они едва осмелились окунуть пятки.
— Я пошла, — ворчливо объявила Джос. — Дурацкая была мысль. Ненавижу холодную воду.
И ушла, не дожидаясь его ответа.
Тому не хотелось идти домой, и он решил прогуляться. Какое-то время он ехал вдоль реки. Эти места он хорошо знал. Родные места. На излучине он уселся на большой плоский камень, покрытый мхом. Это был его камень. Уткнув подбородок в коленки, он смотрел, как течет вода. Долго смотрел. Думал о Джос. Какой она бывает, когда не злится. Говорит негромко, почти шепотом. Как вода, что течет в реке. Гладит его по голове. В такие минуты буря, бушующая у нее в душе, слегка стихает.
Потом он вспомнил о Мадлен. Обо всем, что случилось со вчерашнего вечера. О том, с каким удовольствием она окунулась в воду. В воду, которая пахла флердоранжем. И о ее хриплом пении. При этом воспоминании он улыбнулся. На речной глади играли блики. Он смотрел на эти пляшущие солнечные пятна, на тени от деревьев. Смотрел и смотрел на течение реки, не в силах оторвать взгляд, словно загипнотизированный. И слушал. Как течет вода. Как струя перебирает камешки. В глубине русла. Совсем маленькие камешки. Они сталкиваются и постукивают. Стук-постук. Перестук-тук-тук…
— Эй, малый?
Но у Тома в голове все звучал стук-перестук речных камешков, и больше он ничего не слышал.
— Эй, парень, с тобой все в порядке? — спросил тот же голос, но уже настойчивей. — Тебя чего, кто обидел?
Том поднял голову. И увидел обладателя голоса. Мужчина наклонился к нему. Совсем близко. Слишком близко. Том вскочил на ноги, готовый кинуться прочь. Но мужчина схватил его за руку — не вырвешься.
— Я хотел с тобой поговорить.
— Отпустите меня!
— Да не бойся ты, ничего я тебе не сделаю!
— Вы сделали больно моей…
— Вот именно. И я хочу извиниться.
— Плевать нам на ваши извинения!
— Ты должен мне помочь, парень. Я не знаю, как мне теперь.
— Отпустите меня!
— Да подожди ты, дай объяснить.
— А я не хочу вас слушать! Пустите, пустите меня сейчас же!
— Нет. Сначала я должен тебе все объяснить.
— Мне больно!
— Ну хорошо. Сейчас я тебя отпущу. Только выслушай меня. Всего одну минуту. Пожалуйста. Я уже два дня не сплю. Мне нужно с кем-то поговорить. У меня эта история из головы не идет. Ни о чем другом думать не могу. Так и спятить недолго.
Он выпустил руку Тома. Тот шустро отпрыгнул и отбежал на несколько метров, чтобы оказаться вне пределов его досягаемости. Сэмми и не пытался его ловить. Он сел на замшелый камень. На камень Тома.
И вид у него был разнесчастный.
— Не знаю, что на меня тогда нашло. Сам не понимаю, почему я это сделал. Я ведь не злой. Если б мы раньше познакомились, ты бы и сам это знал. Слушай, не буду от тебя скрывать, вот я, например, отсидел в тюрьме. Но это вовсе не значит, что я злой. Кстати, иногда это вообще ничего не значит. Просто так случается. Бывает, самые нормальные люди попадают в тюрьму. Я там встречал таких. Они вообще ничего не сделали и вдруг ни с того ни с сего оказались за решеткой. Судебных ошибок пруд пруди. Любую газету прочти. Вот я, например, если б мне по жизни хоть немного повезло, все могло сложиться иначе. Способности-то у меня были. Я и в школе неплохо учился, и даже в училище собирался поступать. Но понимаешь, когда я был моложе, я был такой парень компанейский, куда дружки, туда и я. А они оказались жульем. А я терпеть не мог оставаться один. Вот и таскался за ними повсюду. Чего они делали, то и я. А они делали плохие вещи. И я вместе с ними — мы же были одна компания. Только не в тот день, когда пришлось платить по счетам. Потому что тогда я вдруг остался один. Короче, они меня кинули как последнего лоха.
Он помолчал, а когда заговорил снова, вернулся к тому, с чего начал:
— В общем, что я хотел тебе объяснить-то… Я решил повидаться с Джос, ну, просто поговорить с ней. Мы ведь с ней знали друг друга еще до того, как я наделал глупостей. И вот вам пожалуйста. Понимаешь, если давно не трахался, начинаешь воображать себе всякое. Фантазия разыгрывается будьте-нате. В тюряге по-другому никак. Не то рехнешься… Ну и в тот день что-то на меня нашло. Но я не хотел ее обидеть, твою сеструху. Чем хочешь клянусь. Правда не хотел.
Он вдруг зарыдал взахлеб, как ребенок. Тому стало не по себе. Он сидел и ждал, когда это кончится. Наконец Сэмми перестал всхлипывать. Только носом пошмыгивал. А потом уткнулся подбородком в колени. Стал смотреть на воду. Как Том. Тот уселся в паре метров. По другую сторону камня.
Сэмми вроде бы успокоился. Собрался с духом и выпалил:
— На самом деле я, наверно, просто непрушник.