Она покачала головой. «Поляки схватили его и повесили. Я выяснила это. Со временем. Понимаешь, мне приходилось осторожничать. В конце концов я надумала обратиться в венский Центр Шимона Визенталя и заявить, будто видела его в Нью-Йорке, на улице. И мне ответили, что видела я кого-то другого, поскольку Дитриха Бауэра осудили и казнили в сорок девятом, и это совершенно точно. Вот так я все и узнала. Но ты не горюй, Акси, – торопливо прибавила она, – я уверена, он умер счастливым. Зная, что мы вне опасности».
«Почему ты ничего не говорила мне раньше, мутти?» – спросил я, стараясь, чтобы в голосе моем не прозвучало отвращение. Она умирала. А умирающих укорять нельзя.
«Для меня было важно только одно. Твоя безопасность. В этом мире лучше быть евреем, чем немцем. Но я всегда хотела, чтобы когда-нибудь ты узнал, кто ты. Я была хорошей матерью. Я защитила тебя».
И знаете, Майкл, в голосе ее проступило что-то жестокое, ужаснувшее меня.
«Ты не должен стыдиться отца. Он был хорошим человеком. Прекрасным врачом. Добрым мужчиной. Он делал что мог. Теперь никто этого не понимает. Евреи представляли опасность. Настоящую опасность. Что-то необходимо было сделать, так думали все. Все. Может быть, кто-то и зашел слишком далеко. Однако, слушая, что они теперь о нас говорят, можно подумать, будто мы были животными. А мы животными не были. Мы были людьми – с семьями, с идеалами, с чувствами. Я не хочу, чтобы ты стыдился, Акси. Я хочу, чтобы ты гордился».
Вот что она мне сказала. Я посидел с ней еще немного, мама держала меня за руку. Я чувствовал, как слабеет нажим ее пальцев. И наконец она прошептала: «Скажи им, пусть войдут. Я готова».
Поворачиваясь к двери, я увидел, что она берет со столика еврейский молитвенник. Я стоял, глядя на мать, пока ее друзья проходили мимо и обступали, по еврейскому обычаю, кровать. Вот так, Майкл, я в последний раз и увидел второго из моих родителей. Теперь вы знаете все.
Кофе в моей чашке остыл. Я смотрел на книжные полки, на ряды книг. Посвященных только одной теме.
Лео проследил мой взгляд.
– Книгу Примо Леви, «Периодическая таблица», предваряет еврейская поговорка, – сказал он. – «Ibergekumene tsores iz gut tsu dertseylin». «Приятно рассказывать о напастях, которые ты одолел». Для него, для других все это, возможно, и напасти, которые они одолели. Мне же одолеть их не удастся никогда. И в рассказе о них ничего приятного нет. На мне пятно крови, которое не смыть в этом мире. Быть может, удастся в другом. И потому – вперед, Майкл, давайте создадим этот другой мир.
Как творить историю47 o 13’ N, 10 o 52’ E
ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:
ОБЩИЙ ПЛАН ДОМА МАЙКЛА – НОЧЬ
Установочный план дома в Ньюнеме. Все лампы включены. Ухает сова. Из дома несутся ЗВУКИ глухих ударов, скрежета.
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР ДОМА МАЙКЛА, СПАЛЬНЯ – НОЧЬ
МАЙКЛ в спальне, роется под кроватью. Разговаривает сам с собой.
МАЙКЛ. Ну давай, моя маленькая… Я же знаю, ты где-то здесь…
Подходит к платяному шкафу, открывает его. В шкафу пусто. Шарит по полу шкафа.
Ну же!
Разгибаясь, в отчаянии хлопает себя по бедрам. Проводит рукой поверх платяного шкафа. Ничего.
Переходит в ванную.
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР ДОМА МАЙКЛА, ВАННАЯ – НОЧЬ
МАЙКЛ распахивает дверцу висящего над раковиной шкафчика.
Делает это он слишком резко. Все содержимое шкафчика вываливается наружу. Крем для бритья, зубная паста, зубные щетки, тюбики мазей, пузырьки с таблетками.
МАЙКЛ (гневно кричит). Жопа! Блин! Дважды блин!
Сгребает все, что упало, и пытается запихать обратно. Не получается.
Долбаная блинная жопа!
Хватает бритву и, закрывая ее, ранит руку. МАЙКЛ, разъяренный, высасывает кровь.
Распроблин херотень Христова…
Бормоча что-то, топает на кухню.
Блин-переблин-херня-распроклятая.
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР ДОМА МАЙКЛА, КУХНЯ – НОЧЬ
МАЙКЛ ополаскивает руку под краном, мрачно подходит к столу посреди кухни.
На столе лежит раскрытый БУМАЖНИК. Содержимое его высыпано на клеенку. Деньги, кредитные карточки, водительские права, клочки бумаги.
Мрачный МАЙКЛ садится за стол, перебирает все это. Сует пальцы в бумажник, обшаривает каждое отделение.
МАЙКЛ (бормочет сам себе). Надежное место! Ну, умора…
Обхватывает руками голову, горестно раскачивается взад-вперед.
(Подражая Оливье в «Марафонце».) Это безопасно? Это безопасно? (Подражая Хоффману в том же фильме.) Конечно, безопасно. До того безопасно, что вы и не поверите… (Неистово кричит сам на себя.) Идиот. Жопа драная. Тебе ни… ни… ничего доверить нельзя… утихни, ладно? НО ПОЧЕМУ? Почему я не мог просто…
Внезапно выпрямляется…
Алло!
На лице его появляется улыбка.
Ну да…
Улыбка становится шире.
Мать-размать, а почему бы и нет?
Вскакивает, бежит в кабинет.
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР ДОМА МАЙКЛА, КАБИНЕТ – НОЧЬ
Появляется МАЙКЛ, направляющийся не к своей половине кабинета, но к половине Джейн. Там все еще стоят готовые к отправке, аккуратно помеченные наклейками коробки.
МАЙКЛ. Она не вспомнила об этом. Она не вспомнила. Она об этом вспомнить не могла…
Открывает нижний ящик письменного стола Джейн, шарит у задней стенки.
(Подражая Джейн.) «Всегда держи запасец»… «Всегда держи запасец»…
Рука его нащупывает что-то.
Да!
Появляется ладонь, сжимающая…
Пыльную КРЕДИТНУЮ КАРТОЧКУ.
МАЙКЛ сдувает пыль.
КРУПНЫЙ ПЛАН кредитной карточки.
Это не кредитная карточка, а скорее удостоверение. С фотографией очень серьезной Джейн.
МАЙКЛ целует карточку, проводит пальцем по магнитной полоске.
Сука. Свинья. Корова. Милая. Ууф!
ПЕРЕХОД К:
ОБЩ. ПЛАН КОРПУСА ГЕНЕТИКИ – НОЧЬ
МАЙКЛ в черной водолазке, черных брюках и черных перчатках не очень убедительными скачками перебегает от куста к кусту.
Оглядывает здание. Вестибюль освещен, однако больше света нигде не видно.
МАЙКЛ смотрит на наручные часы.
МАЙКЛ. Блин.
Выпрыгнув из-за куста, он с более-менее уверенным видом направляется к стеклянным дверям.
Мы видим за первой дверью замок с прорезью для магнитных карточек.
МАЙКЛ извлекает карточку, дважды сглатывает и вставляет ее в прорезь.
Цвет индикатора сменяется с красного на зеленый, мы слышим утешительное БЛЯМ.
МАЙКЛ открывает дверь и входит.
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР КОРПУСА ГЕНЕТИКИ, ВЕСТИБЮЛЬ – НОЧЬ
МАЙКЛ, беззвучно перебирая ногами, бежит к лифтам. Бросает взгляд налево, на стойку секретарш. Там никого. Все купается в жутковатом безмолвии.
МАЙКЛ жмет на кнопку, двери лифта разъезжаются.
Он нервно сглатывает, вступает в лифт, и двери за ним смыкаются.
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР КОРПУСА ГЕНЕТИКИ, ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ – НОЧЬ
Тихий, тускло освещенный коридор.
ДЗЫНЬ!
Двери лифта расходятся, тут же вспыхивает свет, – МАЙКЛ выступает в коридор, нервно озирается направо-налево.
Осторожно идет по коридору, приближаясь к знакомой двери.
Оглядывает замок, снова вставляет карточку в прорезь.
Еще одно утешительное «блям»!
МАЙКЛ входит внутрь, включает свет.
МАЙКЛ. Ат-лично!..
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР КОРПУСА ГЕНЕТИКИ, ЛАБОРАТОРИЯ ДЖЕЙН – НОЧЬ
Вспыхивают лампы дневного света, МАЙКЛ выходит на середину лаборатории.
Теперь он на хорошо знакомой ему территории. С секунду оглядывается по сторонам, привыкая к яркому свету люминесцентных ламп.
Подступает к испытательному стенду.
МАЙКЛ. Ну-с. Где вы, красавицы мои? Только не говорите мне, что…
Смотрит на пустой край стенда. Проводит рукой по голой поверхности.
Нет. Нет, это было бы… Спокойно, малыш. Только спокойно.
Он делает шаг назад, стараясь подавить все нарастающий страх. Смотрит, как смотрим и мы, на стенд…
Глубокие раковины с резиновыми трубками на кранах. Электрическое оборудование. Центрифуги. Стойки с пробирками. Над стендом и под ним расположены шкафчики, все это смахивает на хорошо оборудованную кухню.
МАЙКЛ делает глубокий вдох и подходит к одному из шкафчиков. Открывает его.
КРУПНЫЙ ПЛАН – лицо МАЙКЛА.
Он заглядывает в шкафчик…
ПУСТО.
Жопа.
Открывает другой…
ПУСТО.
Блин.
Еще один…
ПУСТО.
Две жопы.
Еще…
ПУСТО.
Дважды блин.
И еще…
ПОЛОН.
Да неужели?
Брови МАЙКЛА взлетают вверх.
Да! Полон!!
Шкафчик заставлен большими склянками. В одной из них – оранжевые пилюли. Мы их уже видели раньше. Едва способный дышать – а вдруг это мираж? – МАЙКЛ наклоняется, извлекает из шкафчика склянку с пилюлями.
Осторожно ставит ее на поверхность стенда, открывает, зачерпывает полную горсть.
Смотрит на пилюли, глубоко вздыхает и пересыпает пилюли в карманы.
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР КОРПУСА ГЕНЕТИКИ, ВЕСТИБЮЛЬ НА ПЕРВОМ ЭТАЖЕ – НОЧЬ
Двери лифта разъезжаются, появляется МАЙКЛ. Он пересекает вестибюль и почти уже открывает наружную дверь, чтобы выйти…
ЗВУК.
МАЙКЛ прислушивается.
Мы СЛЫШИМ странное, приглушенное подвывание. МАЙКЛ оборачивается, смотрит вдоль коридора, недоуменно хмурится.
Заинтригованный, МАЙКЛ быстро идет по коридору. ПОДВЫВАНИЕ усиливается.
Он останавливается у двери. Дверь деревянная, но с вертикальными стеклянными прорезями. МАЙКЛ прижимается к одной из них глазом.
Мы видим все этим глазом.
И различаем тускло освещенные КЛЕТКИ.
В клетках сидят СОБАКИ. Симпатичнейшие щенки, каких мы когда-либо видели, негромко и грустно подвывают, прижимаясь к стальным прутьям.
МАЙКЛ