– Ну конечно. Еще бы. На Марсе, к примеру, или в долине Большой Леденцовой горы, где на леденцовой лозе вызревает зефир и все прыгают, скачут и пекут для приезжих вишневые пироги.
Я не мог придумать, что мне ему сказать.
Стив прикончил «коку», большими пальцами смял баночку с боков и полез в карман за сигаретой.
Я тоже закурил, откашлялся; молчание было мне неприятно.
– В общем, я так понимаю, что мы никогда… то есть… мы с тобой…
Он ответил мне свирепым взглядом.
– Угу. Ответ, надо думать, отрицательный.
Стив склонился в кресле, уставился между коленей на ковер, длинные волосы его опали вниз, закрыв лицо.
Снова воцарилось молчание.
– Послушай, Стив, – начал я. – Если я скажу, что явился с Марса, ты сочтешь меня сумасшедшим, ведь так? Но предположим, просто предположим, что я происхожу из… других мест, столь же необычных, с культурой, полностью отличной от вашей?
Стив все так же молча разглядывал ковер.
– Ты же разумный человек, – продолжал я. – Ты должен признать – то, что, по-видимому, случилось со мной, объяснить трудно. То, как я говорю, это же не притворство, и ты это знаешь. Даже профессор Тейлор отметил это, а он-то англичанин подлинный. Хотя, если честно, он со своим англичанством малость перебирает. Ты видел, как я изменился у стены Палмер-сквер – в секунду, даже в наносекунду обратясь из парня, которого ты знал, совершенно американского, изучающего философию, играющего в бейсбол, чистящего зубы ниткой, привычного старого Майки Янга, в кого-то совершенно другого. Внешне я от него не отличаюсь, зато отличаюсь внутренне. Ты не можешь это отрицать. Я знаю тысячи вещей, которых не знал раньше, однако тысячи вещей, которые я должен бы знать, мне не известны. Я не знаю, кто сейчас президент Соединенных Штатов, не знаю, где находится Хартфорд, штат Коннектикут, не знаю даже, уж если на то пошло, где расположен сам Коннектикут, – где-то справа, вот и все, что мне известно. До нынешнего утра я никогда в жизни не видел этого кампуса, и ты знаешь, что я не притворяюсь. Однако я могу порассказать тебе такие вещи из истории Европы до двадцатого года, которых я знать не мог бы, если бы не занимался ею всерьез. Сейчас я тебе докажу. Возьми вот эту книгу и спроси меня о любом факте. О каком угодно.
Стив неуверенно принял протянутую мной книгу.
– Ладно, может, тебе и известно много чего о Европе. Ну и что?
– Ты хорошо меня знаешь… ты думаешь, что хорошо меня знаешь. Взгляни на мои книжные полки, там нет ни одной книги по истории. Я занимался историей на первых двух курсах? Может быть, слушал какие-то лекции?
– Вроде бы нет…
– Правильно. Вот и проверь меня. Скажем, что-нибудь до девятьсот тридцатого.
Стив полистал книгу, выбрал страницу.
– Ну ладно, что такое Священный союз? Я улыбнулся.
– Сэр, пожалуйста, сэр, проще пареной репы, сэр! – воскликнул я, поднимая руку, точно школьник. – Священный союз – это название договора, сэр, договора, подписанного далеко не святой троицей… минутку, – русским царем, скорее всего это был Александр Первый, прусским Фридрихом Вильгельмом Третьим и императором Священной Римской империи Францем Вторым, хотя, конечно, он был просто-напросто старым добрым Францем Первым австрийским, не так ли? – подписанного после того, как Наполеону надрали задницу под Ватерлоо.
– Кто еще его подписал? – Стив не отрывал взгляда от страницы.
– Ну как же, сэр, Неаполь, сэр, Сардиния, сэр, Франция и Испания, сэр. Впоследствии договор подписала и ратифицировала Британия – принц-регент, Георг Четвертый, отец его к тому времени, понятное дело, окончательно ополоумел, к тому же Британия состояла в Четверном союзе, а это совсем другое дело. Да, и турецкий султан подписал тоже. Хотя, боюсь, имени султана мне не припомнить, если я вообще его когда-нибудь знал. И разумеется, Папа благословил этот союз великим благословением. Подписан же сей договор был в 1815-м. За дополнительные десять баллов и каникулы на Барбадосе я рискнул бы назвать и дату: двадцать шестое сентября. Я прав?
– Ладно, ладно… – Стив опять полистал книгу. – Как насчет… Бенджамина Дизраэли?
– Бенджамина Дизраэли? О нем я чего только не знаю! – Я уже просто пел, я попал в свою стихию и элегантно скользил по крепкому льду. – Родился в 1804-м, двадцать первого, если не ошибаюсь, декабря. Придумал фразу «смазанный салом столб», дабы описать свое восхождение из скромной еврейской семьи к посту премьер-министра великой викторианской Англии и Империи. Сын дилетанта-сефарда – литератора, историка и вообще милейшего человека по имени Исаак, в 1817-м окрестившего всю свою семью. Бен начал как помощник стряпчего, прогорел, неумело вложив деньги, и потому обратился в романиста и острослова, что позволило ему вести жизнь щеголя и подкрепить свои политические амбиции. Написал ряд книг, принадлежавших к направлению, которое называлось «молодым английским романом», в частности «Конингсби, или Молодое поколение» и «Сивилла, или Две нации». За несколько лет до их появления был с пятой своей попытки наконец-то избран в парламент, году, по-моему, в 1837-м. Противник вигов и утилитаристов, он составил себе громкое имя нападками на собственное правительство. Это ему принадлежит фраза «организованное ханжество», описывающая старания Роберта Пиля отменить «Хлебные законы». Став на многие годы предводителем партии, он был назначен при лорде Дерби канцлером казначейства и разработал Второй биль о реформе 1860-го, который распространял выборное право на домовладельцев представленных в парламенте городов. В 1868-м ненадолго стал премьер-министром. И в конце концов в 1874-м победил на выборах главнейшего своего соперника Уильяма Юарта Гладстона – то была первая победа консерваторов с 1841 года. Провел через парламент кучу социальных реформ, в том числе и связанных с профсоюзами, занял четыре миллиона фунтов стерлингов, чтобы купить для королевы Виктории Суэцкий канал, – королева была от него без ума, особенно после того, как он наделил ее новым официальным титулом: «императрица Индии». В 1878 году вернулся с Берлинского конгресса, провозгласив «почетный мир», – почти как Чемберлен после Мюнхена, впрочем, Чемберлена ты в этой книге, боюсь, не найдешь – в 1876-м стал первым графом Биконсфилдом, отвергнув перед тем звание герцога, умер в 1881-м, после того как в 1880-м его выставили из правительства. Девятнадцатого апреля, вот когда он умер, за восемь лет и один день до рождения Адольфа Гитлера, о котором ты также никогда не слышал. Его последователи именуют себя «Лигой подснежника» и по сей день выступают за «консерватизм единой нации». Жена звала его Диззи, то есть, сам понимаешь, Головокружительный, и славилась своей преданностью, отсутствием такта и общим умением ставить себя в нелепое положение. Однажды она ехала с ним в карете к Парламенту, пальцы ей с самого начала поездки защемило дверцей, однако она вытерпела жуткую боль, не сказав мужу ни слова, потому что не хотела отвлекать его от подготовки к важной речи. В другой раз она гуляла по парку с парой викторианских дам, которые, краснея, лепетали нечто о богатой оснастке голой мужской статуи. «Да ну, ерунда, – сказала она, – видели бы вы моего Диззи, когда он принимает ванну». Свои последние годы Дизраэли называл «анекдотическими». Что еще ты хочешь узнать? Стив не отрывался от книги.
– Назови мне другие его романы.
– Ничего себе, а ты не много хочешь, а? Ну-с, первый назывался как-то вроде «Дориана Грея». Разумеется, не так, но похоже. «Вивьен Грей»? Так?
Был еще один, «Молодой герцог», а последний – «Эндимион», это я знаю точно. Написан в 1880-м. И я почти уверен, что существовал еще роман с женским именем в заглавии… Генриетта, по-моему. «Генриетта Темпест», так, примерно?
– На самом деле «Генриетта Темпл», – сказал, закрывая книгу, Стив. – Хорошо, историю ты знаешь. И что же?
– Вот ты мне и скажи, – ответил я. – Сходится это с тем, что тебе обо мне известно? Давай-ка я назову тебе всех американских президентов нашего столетия.
– Ну, тоже мне великое дело. Это любой десятилетний школьник может.
– А ты послушай, – сказал я. – Уильям Мак-кинли (убит в 1901-м), Тедди Рузвельт, Уильям Говард Тафт, Вудро Вильсон, Уоррен Г. Гардинг, Калвин Кулидж, Герберт К. Гувер, ФДР, ФДР, ФДР,[156] Гарри С. Трумэн, Дуайт Д. Эйзенхауэр, снова Эйзенхауэр, Джон Ф. Кеннеди (убит в 1963-м), Линдон Б. Джонсон, Ричард М. Никсон, снова Никсон (ушел в отставку в 1974-м), Джеральд Форд, Джимми Картер, Рональд Рейган, снова Рейган, Джордж Буш и, наконец, леди и джентльмены, сорок второй президент этих самых Соединенных Штатов, Билл Клинтон из Литтл-Рок, штат Арканзас. Ну что, хорош списочек?
На лице Стива застыло недоумение:
– Я вроде как сбился посередке.
– Еще бы ты не сбился – после ФДР, верно?
– Верно. Потом пошли имена, которых я никогда не слышал. И ты сказал, что Никсон ушел в отставку?
– А, так о Никсоне ты слышал?
– Да брось ты, Майки, не дури.
– Ричард Милхаус Никсон, Хитрый Дикки. С позором ушел в отставку в семьдесят четвертом, чтобы избежать импичмента.
– К твоему сведению, с 1966-го по 1972-й Ричард Никсон трижды был президентом.
– Понятно. Однако Кеннеди, Картер, Буш, ЛБД,[157] Клинтон… их имена тебе что-нибудь говорят?
– Моего младшего брата зовут Клинтоном, но он точно ни хрена не президент.
– Вот! Ты понял? – Я снова закурил и принялся расхаживать по комнате. – Все, что ты знаешь, отличается от того, что знаю я. Как это возможно?
– А выговор у тебя уже не такой, как вчера. В некоторых отношениях ты стал другим человеком. Я вижу. Но, Майки, это же только твоя голова. Все дело в ней.
– О, то есть удар по черепушке наделил меня достойным ученого знанием европейской истории, так? Плюс подробными сведениями о президентах Америки, о которых ты ни разу не слышал, а я могу два часа проговорить о них перед детектором лжи, и ни одна стрелка его не шелохнется. Это удар, что ли, наполнил мою голову фильмами, песнями и историями, о которых тебе ничего не известно? Сыграй это снова, Сэм. Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Она тебя любит, да, да, да. Быть может, в тебе и есть сила, юный Скайуокер, но ты пока не Джедай. Люблю запах напалма поутру. Истина где-то рядом. Аста ла виста, беби. Поправка двадцать два. Отмыть Белый дом добела не удастся. Жестяной барабан. В чем тут дело, утреннее тело? Список Шиндлера. Бонд, Джеймс Бонд. Я – тоже берлинец. Над пропастью во ржи. Подхвати меня лучом, Скотти. Я вернусь. Пой, если ты рад тому, что гей, пой, если так тебе жить веселей. Сапожник, портной, солдат, шпион. Никогда в области человеческих конфликтов такое большое количество людей не было в долгу перед столь малым количеством. Малый шаг для человека, гигантский скачок для человечества. «Отсюда и в вечность». Не беспокойся о херне, с тобой «Секс Пистолс». Мост через реку Квай. Марлен Дитрих. Что толку сидеть в дому, точно хмырь, киснуть в своей дыре? Мир – это мир, он похож на сортир, топай-ка в кабаре… Грязная дюжина. Он идет домой, он приходит к нам, он приходит к нам – футбол… Орлиное гнездо. Я курил ее, но не затягивался. Читайте по моим губам, никаких новых налогов. Скуби-дуби-ду, ты где, твою мать? Вот тебе, получи!