Конечно, эмиграция — это всегда компромисс. Но проблема в том, что компромисс, на который вскоре придется идти тем, кто попытается выжить, не уезжая, будет еще более существенным. Думаю, нам, скорее всего, придется изменить привычное отношение к политической эмиграции как к вынужденному бегству и перестать делить оппозиционеров на «местных» и «неместных». Эмиграция становится просто вторым фронтом (а если ситуация совсем ухудшится, то и первым) в борьбе с режимом. Нужно будет наладить четкое взаимодействие между теми, кто борется изнутри, и теми, кто борется снаружи. Только во взаимодействии этих двух фронтов оппозиция сможет сохраниться и действовать.
Те, кто будет работать в эмиграции, столкнутся с дополнительными сложностями. Нет сомнений в том, что режим будет представлять всех политических эмигрантов шпионами и диверсантами, живущими на деньги иностранных спецслужб. Но это полбеды: загвоздка в том, что в действительности отношения политэмигрантов с правительствами и спецслужбами тех стран, где они попытаются создать свои центры, будут совсем не радужными. Исторический опыт показывает, что европейские правительства бывают не очень рады тому, что на их территории действуют борцы с российским режимом, ведь для них это лишняя нагрузка и осложнения в отношениях с Кремлем.
По всей видимости, в будущем произойдет определенное разделение труда. С какого-то момента свободная дискуссия о модели новой России окажется возможной только на свободной от диктатуры территории. А вот дистрибуция свободных идей извне будет затруднена — этим придется заниматься тем, кто нашел в себе мужество бороться изнутри. Надо быть готовыми к тому, что довольно значительное время протесту придется находиться в инкубаторе, прежде чем он вырвется на политический простор. Поэтому надо заранее позаботиться о том, чтобы работа этого инкубатора была хорошо отлажена. Чем больше удастся сделать сейчас, тем меньше придется делать потом.
Глава 4. Точка невозврата:улица или командные высоты
С какого момента революция становится необратимой? Многие полагают, что для этого ей надо «овладеть улицей». Так ли это?
Улица была и остается главной мантрой русской либерально настроенной интеллигенции. Свою миссию она видит, как правило, в том, чтобы вывести массы на улицу. Но получается у нее это обычно не очень хорошо. Чаще всего массы реагируют не столько на призывы интеллигенции, сколько на тайные намеки власти, как это было при Горбачеве, когда раскол в ЦК обеспечил успех самого массового митинга в истории России. Иногда массы выходят на улицу сами по себе, как в начале прошлого столетия, когда интеллигенция бежала вслед за массами, едва поспевая. Но гораздо более серьезная проблема состоит в том, что интеллигентные лидеры революции не очень понимают, что с этими вышедшими на улицу массами делать, а неинтеллигентные — понимают, но предпочитают вслух не говорить. Так что со времен Ленина в России откровенно и по делу на эту тему никто не высказывался. Впрочем, обвинять тут никого нельзя. Сначала на то были веские причины, а потом повода говорить об этом просто не было.
Для чего же политические лидеры зовут народ на улицу? Есть две принципиально разных ситуации, рассмотренных нами выше, — мирный и немирный протест. Ситуацию с мирным протестом можно в этом контексте не рассматривать. Если остается надежда на то, что диктатура отступит под психологическим прессингом (потому что «одряхлела», или потому что имеется раскол элит, или потому что режим боится интервенции), людей выводят на улицу исключительно для демонстрации силы, а не для ее непосредственного применения. В этом случае под прикрытием толп на улице лидеры оппозиции ведут переговоры с представителями режима и обсуждают условия его капитуляции. А вот случай, когда никакой капитуляции не предвидится, когда режим готов отстреливаться, требует отдельного рассмотрения.
В ситуации, когда дело доходит до возможности реализации самого жесткого сценария смены власти, призыв выйти на улицу — это призыв к началу атаки, то есть откровенный призыв к восстанию. Это весьма ответственный поступок. В таком случае лидеры должны быть готовы эту атаку возглавить и вести ее по всем правилам революционной и военной науки. В противном случае они не имеют права звать людей на улицу, потому что тогда этот призыв сильно смахивает на провокацию и бессмысленное бросание людей под дубинки, а то и под пули. Но, чтобы руководить восстанием, вести уличные бои в прямом смысле этого слова, одного желания мало. Как писал автор единственного успешного революционного восстания в России, восстание — это искусство, которому нужно учиться. Разумеется, к восстанию нужно готовиться заранее. Это не тот случай, когда дело решает экспромт.
Цель, ради которой людей выводят на улицу в революционной ситуации, — захват командных высот. То есть улица важна не сама по себе (как в утопиях «диванных вождей»), а исключительно как маршрутизатор движения массы, как способ вывести в нужное время и собрать в нужной точке или точках критическую массу невооруженных или плохо вооруженных людей. Массу, достаточную для того, чтобы парализовать волю к сопротивлению локальных командиров режима, принимающих решения в таких точках, которые, соответственно, должны быть обозначены.
Более ста лет назад один революционер под псевдонимом Посторонний срочно диктовал советы питерским товарищам по организации революционного восстания. Какие-то из них устарели, но некоторые и сто лет спустя остаются актуальными:
«Вооруженное восстание есть особый вид политической борьбы, подчиненный особым законам, в которые надо внимательно вдуматься. Замечательно рельефно выразил эту истину Карл Маркс, писавший, что вооруженное “восстание, как и война, есть искусство”.
Из главных правил этого искусства Маркс выставил:
1. Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца.
2. Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожит повстанцев.
3. Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. “Оборона есть смерть вооруженного восстания”.
4. Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны.
5. Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идет об одном городе), поддерживая, во что бы то ни стало, “моральный перевес”.
Маркс подытожил уроки всех революций относительно вооруженного восстания словами “величайшего в истории мастера революционной тактики Дантона: смелость, смелость и еще раз смелость”.
В применении к России и к октябрю 1917 года это значит…
Комбинировать наши три главные силы — флот, рабочих и войсковые части — так, чтобы непременно были заняты и ценой каких угодно потерь были удержаны: а) телефон; б) телеграф; в) железнодорожные станции; г) мосты в первую голову.
Выделить самые решительные элементы (наших “ударников” и рабочую молодежь, а равно лучших матросов)в небольшие отряды для занятия ими всех важнейших пунктов и для участия их везде, во всех важных операциях, например… Составить отряды наилучших рабочих с ружьями и бомбами для наступления и окружения “центров” врага (юнкерские школы, телеграф и телефон и прочее)с лозунгом: погибнуть всем, но не пропустить неприятеля»…
Вчитываясь в эти строки сто лет спустя и уже зная итог, начинаешь понимать всю важность осознания простых истин. Простота, к сожалению, не означает легкости усвоения. Попробуем посмотреть на эти советы с позиций сегодняшнего дня. Аксиомы Маркса можно оставить в стороне: это философские истины, трудно применимые в каждой конкретной ситуации. А вот к советам относительно мостов, почт, телеграфа и так далее стоит присмотреться. Времена сильно изменились, телеграф канул в Лету, почта стала электронной, мосты утратили свое значение, но дело не в них самих.
Первое, что было и остается актуальным, — необходимость удержать единое пространство политического действия, не дать разбить восстание на сектора, каждый из которых потом можно подавить по отдельности. Ленину для этого нужны были мосты, но в целом речь идет об основных транспортных узлах, которые нужно вычленить и суметь сразу же поставить под контроль.
Второй, еще более важный момент — обеспечение бесперебойной коммуникации между восставшими. Для этого в современных условиях нужен контроль за провайдерами интернета и мобильной связи, а также за системами передачи сигнала (пункты управления, антенны и прочее). Лишенная координации революционная масса быстро превратится в неуправляемую толпу и будет раздавлена.
Третье: никто не отменял важности контроля и более традиционных средств массовой коммуникации — телевидения, радио, газет, типографий. Если они не могут быть поставлены под контроль, то, по крайней мере, должны быть нейтрализованы.
Четвертое: очень важно не дать режиму наращивать репрессии и выдергивать из толпы лидеров. Для этого необходимо в первую очередь блокировать тюрьмы и полицейские участки, добиваться физического освобождения ранее арестованных товарищей.
Пятое: сохраняется актуальность формирования передовых отрядов из подготовленной и по возможности вооруженной молодежи, которая сможет хотя бы отчасти нейтрализовать действия силовиков и прикрыть основную массу. Соответственно, подготовка и вооружение этих отрядов за счет трофеев или за счет кустарного производства (коктейли Молотова и так далее) является важной задачей.
Революция — дело серьезное, и играть в нее нельзя. Не уверен — не обгоняй историю. Не готов идти до конца — не выходи из комнаты, не начинай движения, оставайся на месте. Не зови людей на улицу, если не знаешь, по какой улице и куда им надо пойти, и не готов идти впереди. Но если позвал — не останавливайся, в том числе перед жертвами, иначе этих жертв будет еще больше, а самое главное — все они будут напрасными. Если чувствуешь себя на это способным, то готовься. Революция — это профессия. Как и любая профессия, она не любит дилетантов. Готовиться — значит в том числе додумывать вещи до конца, не пугаясь выводов, которые могут оказаться жестче, чем всем нам бы хотелось.