— Мне думается, я бы его узнал. Непременно узнал. По-моему, это он сейчас зашел в телефонную будку на противоположном углу.
Все впились глазами в зеленую телефонную будку.
Наверное, там, внутри, был мальчик. Кого же иначе ждал сидевший у будки щенок?
— Это он, тот самый фокусник, который выкрал скрипку и кинопленку, — подтвердили маленькие бегуны. — Мы узнали его по собаке. Собака тоже была в кино!
— Действуйте! — кивнул начальник дежурному.
И дежурный стал осторожно подкрадываться к телефонной будке.
Мальчики не ошиблись: в будке стоял Витя.
Он надеялся хотя бы по телефону поговорить с директором школы Сергеем Николаевичем.
В школу идти Витя не мог.
Сергей Николаевич не вредный, можно сказать, даже добрый. Но если из школы исчезнут все парты, шкафы, птичьи чучела, вешалка, перила лестницы, спортинвентарь, а главное, журналы, в которых ставят отметки, — этого уж никакой директор не простит!
Оставалась последняя надежда на телефон. Аппарат из пластмассы, монетка металлическая. Про то, что будка из дерева, Витя забыл.
Конечно, для Сергея Николаевича это будет неприятная новость: почему именно в его школе появился заколдованный ученик? Так пусть он скорей расколдует Витю.
За дверью будки тревожно залаял щенок, но мальчик не обернулся. В аппарате звякнуло: его соединили, сейчас он будет говорить.
— Мне нужно Сергея Нико-о-ооо…
У Вити перехватило дыхание. Куда девалась телефонная будка? Он стоял под открытым небом. И самое ужасное: грозно нахмурив брови, к нему приближался милиционер.
— Все фокусничаете? Казенное имущество портите? Давайте пройдемтесь.
Рука милиционера легла на плечо Вити. Однако юркий мальчишка вырвался. Еще минута, и он был бы далеко! Но из-за угла показалась подвода. Рядом с лошадью задумчиво шагал возчик, держа вожжи в руках. Подвода загородила беглецам дорогу. Щенок проскочил между колесами, а Витя с разбегу ударился об угол подводы и упал.
Возчик не подозревал, что творится у него за спиной. По улице, соблюдая прежнюю дистанцию, катились лишь четыре металлических обруча от колес. Это было все, что осталось от подводы.
Три поваренка онемели от удивления. Кепка у маляра сползла на затылок. Заведующий меховым магазином дрожащими руками протирал очки.
Одна дворничиха не забыла про Витю. Дворников, как ты сам знаешь, ничем не удивить.
— Начальник! — сказала она милиционеру. — Мне фокусами глаза не замутишь. Будем заворачивать, начальник, вон на тот двор.
На дворе между двумя кленами хозяйки натянули веревки, развесили одеяла, ковры.
Первым прошмыгнул под веревками щенок. За ним, спасаясь от дворничихи, успел проскочить Витя. А дворничиха не успела. Клены разбежались в разные стороны, веревки лопнули, и все, что на них было развешано, свалилось на дворничиху, накрыв ее с головой. Дворничиха выбыла из игры, но милиционер не выбыл. Он упорно преследовал Витю, который, как заяц, метался по двору.
Это был большой и веселый двор. Малыши пекли из песка пироги, ребята постарше играли в мяч. Две девочки, одна с розовым бантом, другая с голубым, качались на деревянных качелях, взлетая под облака. Бедные! Как они вскрикнули, когда доска выскользнула у них из-под ног.
Счастье, что подскочивший милиционер правой рукой успел подхватить ту, что с розовым бантом, а левой ту, что с голубым.
Так он и стоял, держа на руках двух девочек, а к нему со всех сторон бежали жильцы.
— Какая силища! Скажите, вы мастер спорта?
— Голубчик, — обнимали его матери, — вы спасли наших детей!
Толпа окружила милиционера, который глазами искал Витю: мальчика уже и след простыл.
— Теперь мы спасены! — сказал Витя щенку, когда они выбрались на проселочную дорогу. — Милиционеру нас уже не догнать!
Но выглядели беглецы жалко. Щенок хромал, подметая языком дорожную пыль. У его хозяина хохол был мокрый от пота. В изнеможении Витя прислонился к телеграфному столбу. И что же? Даже телеграфный столб не пожелал быть его соседом!
У столба выросли крохотные ручки, которыми он вывинтил электрическую лампочку. Опустившись в землю по шею, столб положил лампочку на дорогу.
Потом подал знак, покачав проводами, и вместе с ним провалились под землю остальные столбы.
Авария на линии! Телеграфная связь прервана. Вечером не будет света ни на шоссе, ни в домах!
— Нет, так продолжаться больше не может! — схватился за голову Витя. — Я иду в лес, я должен объясниться с ним!
Раньше дорога была простой и короткой. По деревянному мосту перейти на другой берег — крутой и высокий. Там и растет лес.
Но деревянный мост не станет служить тому, кто поссорился с лесом. Вите и щенку пришлось переправляться через речку вплавь.
Когда они вылезли на берег, вода с них стекала ручьями. Щенок шумно отряхнулся, мальчик выжал рубашку и взбил хохол.
— Уважаемый лес! — встав в позу, торжественно произнес Витя. — Право же, я не нарочно! Выслушайте меня, наш дорогой зеленый друг!
Но лес не считал Витю своим другом и не хотел его слушать, не хотел с ним знаться.
Первыми тронулись в путь березки и осинки. За ними плавно, как девушки в хороводе, проплыли елочки. Зашумели ветвями, запели прощальную песню сосны и дубы. Напрасно скулил щенок, напрасно просил Витя, протягивая к деревьям руки:
— Не уходите! Не надо! Я больше не буду!
Лес уходил. Лес не верил его словам. Улетали птицы, убегали звери. Никто не захотел остаться: ни цветы, ни грибы, ни шишки, ни пни.
От Витиных ног зеленой волной отхлынула трава. Мальчик оглянулся, и ему стало страшно. Ни дерева, ни куста, ни травинки. Пустыня… Только две тени — его да щенка — чернели на голой земле. Но вот на землю упала третья тень.
По пустыне шла девочка с ведерком в руках.
— Мальчик! — сказала она звонко и нежно, как поют птицы. — Ты не знаешь, мальчик, почему от нас ушел лес?
«Лесовичка!» — узнал девочку Витя. Так прозвали дочь лесника ребята потому, что она первой приносила в школу лесные новости: когда задымил орешник, когда прилетели пеночки, когда из норы вышел барсук.
— Почему ушел лес? Все из-за меня!. — честно признался Витя. — Это я поссорился с ним.
И Витя рассказал девочке свою необычайную историю.
— Значит, больше не прилетит к нам весной соловушка? — тихо спросила девочка. — И больше я не увижу, как распускаются березки?
Длинные девочкины ресницы заморгали.
— Эх, ты! Даже березки мне не оставил! А что будешь делать сам?
— Не знаю. Здесь мне нельзя оставаться. Я все развалю, всем напорчу. Наверно, уеду куда-нибудь!
— Ну, и в другом месте напортишь. Некуда тебе ехать. Раз ты поссорился с лесом, ты поссорился с людьми.
Витя низко-низко опустил голову. Вот и Лесовичка уходит, не хочет водиться с ним. Но девочка не ушла. Вынув из ведра металлический совок, она присела на корточки и стала копать землю.
— Что ты там делаешь? — робко спросил Витя.
— Лес сажаю. — Лесовичка высыпала из ведра желуди. — Раз старый ушел, надо посадить новый.
Желуди, которые я сама собирала, никуда от меня не убегут! Ты, заколдованный, будешь поливать лунки, бери ведро и ступай к реке за водой!
Спускаясь по косогору, Витя услышал тревожные гудки.
«Сажусь на ме-е-ель!» — уныло басил пароход.
А работяга буксир, еще недавно тащивший тяжелую баржу, печально гудел в ответ пароходу:
«Уже сижу на мели, уже сижу-у-у!»
Пока на берегу рос лес, река была полноводной; ушел лес, и река обмелела — ушла из нее вода.
Витя с трудом разыскал под корягой яму, где можно было наполнить ведро. Ему пришлось перешагивать через рыб, которые корчились на песке, судорожно двигая плавниками.
А с другого берега несся жалобный шелест стеблей пшеницы.
Желтое море песков подступило к пшеничному полю. И пески все росли, и пески все ползли вперед, как живые. Их гнал ветер. Ведь больше не было леса, который встает зеленой стеной наперерез ветру, а корнями усмиряет пески.
Конечно, ведро было тяжелое. Хотя Витя менял руки, но и правое плечо устало, и левое устало, даже затылок и тот устал!
Конечно, можно было сказать, что от реки не осталось и лужи. Но Витя шел мириться. А мириться всегда надо честно, кого бы ты ни обидел — человека или лес.
Пески затопили и тот берег, по которому шел Витя. Мальчик тонул в них по колено. Горячий ветер обжигал его лицо, и, мучаясь от жажды, Витя стал все чаще и чаще посматривать на ведро.
Там заманчиво поблескивала вода. От нее пахло свежестью. Вите казалось, что на свете нет ничего вкуснее этой простой воды. Может, отпить глоточек? Витя опустил ведро на землю и, встав на колени, потянулся губами к воде. Всего один глоток. Одну только капельку…
Одну? Но в этом ведре каждая капля на счету. Не будет воды — лес не вырастет. А лес нужен всем: и людям, и пшеничным полям, и птицам, и зверям, и рыбам… Мальчик лишь подышал прохладой и отнял ведро от губ.
— Наконец-то! — сказала девочка, когда Витя подал ей полное ведро. — Что так долго? Мы ждем тебя, ждем… Давай поливай, а мы со щенком будем заравнивать ямки.
Может, это было невежливо — поливать лунки, повернувшись к девочке спиной? Но Витя не хотел, чтобы Лесовичка видела, как он облизывает губы. Ох, до чего же ему хотелось пить! Зато все лунки были политы. Каждому желудю хватило воды.
— Ну хоть теперь расколдуй меня! — взмолился Витя.
Лесовичка засмеялась.
— Смотри! — Тоненький палец девочки показывал на лунку.
Витя вытянул шею. В лунке словно вспыхнуло что-то яркое, что-то зеленое. Из-под земли пробивался сочный росток.
— Растет! — улыбнулась Вите Лесовичка. — Ты помог лесу, и он с тобой помирился. Видишь, растет!
— Растет! — повторил Витя. — Честное слово, растет!
Он хотел потрогать росток пальцем, но не дотянулся до лунки. Голова закружилась, потемнело в глазах…
Когда Витя очнулся, Лесовички возле него не было. И лежал он не на голой земле, а на мягкой зеленой траве. Над ним шелестели ветки знакомого старого дерева.