Дэвид надел ожерелье из медвежьих когтей, на голову водрузил венец из скрепленных кожаными ремешками козлиных рогов.
— Вы знаете историю этого города, Фергюсон?
Ну наконец-то вопрос об истории города. С этим Фергюсон справится.
— Сначала здесь была старая рыбацкая деревушка. Основали ее выходцы из России, и называлась она Микофф-Бэй. Потом, на заре прошлого века, она превратилась в шумный городок со своим консервным заводиком, глубокой закрытой бухтой — настоящим раем для кораблей и лодок. В ней можно было запросто переждать шторм. Затем началась Депрессия, за ней война. Консервный завод переделали для производства бомб, и так пришел конец городку.
— Замечательно.
— Сегодня мои работодатели намерены превратить городок в роскошный курорт с рыбалкой. На удачу, они решили сменить название, теперь это Тандер-Бэй.
— С названием они угадали, вы не находите? Однако, Фергюсон, вы кое-что упустили. Возможно, самый главный момент.
— Правда?
— Кое-какие поселения существовали в этой местности задолго до прихода русских, англичан и американцев.
Под строгим взглядом Дэвида Фергюсон медленно кивнул.
— Первыми на берегах этой бухты поселились тлингиты. Русские обычно строили свои форты поближе к нашим деревням, это облегчало торговлю.
— Понимаю.
— В один момент разразилась эпидемия, и все индейцы умерли. Остались так называемые поселенцы.
— Верно.
— Потому-то ваши инвесторы и опасаются мести духов. Думают, что призраки индейцев погубят гостей курорта.
— Вы правы.
— И посему, — Дэвид глубоко вздохнул, — предлагаю перейти к делу.
Из свертка он достал последний шаманский атрибут: погремушку из черепа небольшого животного; череп был подвешен на кожаном ремешке между двух отростков оленьих рогов. Предмет целиком напоминал рогатку; сам эффект погремушки создавали ремешки с бусинами. Тряхнув ими, Дэвид пошел по причалу в сторону города.
Построенный у горного склона, город будто вырастал прямо из воды, поэтому улицы его ступенями поднимались одна над другой, а каждый новый дом словно сидел на крыше предыдущего. У кромки города, во всю длину берега, проходил широкий настил. От него лучами отделялись пирсы; самолет и катер пришвартовали у самого длинного.
Даже в дни процветания городок был невелик, так что идеально подходил для перестройки под базу отдыха. Самое крупное здание — консервный завод — избавили от содержимого и превратили в общественный центр, снабдив его кафетерием. В старом универсальном магазине продавались рыболовные снасти и сувениры. Из домов сделали гостиничные коттеджи. И хотя стройка не прекращается круглые сутки уже несколько месяцев, в самом городке никто не живет с 1948 года.
Догнав Дэвида, Ферги указал шаману на портовый район:
— Город, как ни крути, красивый. Очень обаятельный.
— Вижу.
Непонятно, что на самом деле думает об идее курорта Дэвид. Скорее всего, не одобряет ее и на работу согласился исключительно ради денег. Не то чтобы это было плохо. Все, кто занят в проекте, согласились на работу только ради денег.
— Вы знаете о Вороне, Фергюсон?
Ферги покачал головой:
— Нет.
— Ворон — дух-покровитель тлингитов. Он дал нам солнце, луну, воду и почти все на Земле. Хотите, расскажу подробнее?
— Да, конечно, с удовольствием послушаю.
— Ворон родился во гневе. Однако обо всем по порядку…
Некогда жил могучий вождь, очень сильный и гордый и почитаемый своим кланом. Была у него жена-красавица, которую он страшно любил и которую ревновал. Не верил вождь в преданность супруги и боялся, как бы не соблазнил и не увел ее какой-нибудь сильный юноша из племени. Всякий раз, уходя охотиться на тюленя, вождь прятал жену в ларец, а ларец подвешивал под крышей дома — чтобы никто не достал.
Как-то раз заметил вождь, что жена переглядывается с одним из его племянников. Придя в ярость, вождь схватил нож с зазубренным, как у пилы, лезвием и отрезал племяннику голову. Не удовлетворившись одной смертью, следом он убил и остальных племянников.
Когда сестра вождя прознала о смерти всех своих десяти сыновей, она была вне себя от горя. Ведь год назад погиб на охоте ее муж, и теперь некому позаботиться о ней в старости. Тогда сестра вождя собралась уйти в лес и там покончить с собой.
В поисках подходящего места она все дальше забиралась в чащу. И вдруг ей повстречался старик. Спросил он, чем женщина опечалена, и та поведала свою историю.
Старик слушал и кивал. Нехорошо, говорил он, брат твой зол и коварен. Совсем не ценит чужую жизнь.
— Ступай к берегу, — сказал старик сестре вождя, — во время отлива. Найди в песке круглый камешек. Нагрей его на огне, пока не станет совсем горячим, и проглоти. Не бойся, вреда не будет.
Сестра вождя исполнила наказ. И только она проглотила нагретый камень, как тут же сделалась беременной. Построила у берега хижину и поселилась в ней. А в верный срок родился у нее сын. Красивый мальчик, который и стал Вороном.
Фергюсон провел доктора в общественный центр. Он надеялся впечатлить шамана, ведь центр представлял собой огромное помещение с тридцатифутовым потолком, над которым размещался чердачный этаж. Интерьер освежили дугласией: теплый цвет, насыщенный приятный аромат. Посередине — большая костровая яма с вытяжкой, специально для готовки: есть вертел для крупной дичи, а по периметру держатели для рыбного гриля. Вдоль стен зала — длинные деревянные столы, призванные создавать дружескую атмосферу.
— Очень мило, — заметил, оглядываясь, Дэвид.
Всего два слова, зато как приятно. Значит, сам Дэвид одобряет курорт.
— Работая над центром, мы старались изо всех сил. Мы хотим, чтобы гости приходили сюда с охотой. Чтобы им нравилось общаться друг с другом.
— Идея правильная, — сказал Дэвид. — Дом для сбора племени был центром тлингитских деревень. Сегодняшнее общество — пародия на общество настоящее. Люди запираются в квартирах, где у них есть все: телефон, телевизор, им на заказ привозят пиццу… Встречаться ни с кем уже не надо. Как люди могут называть себя обществом, если они не общаются?
Дэвид подошел к яме:
— Она рабочая?
— Конечно, — ответил Ферги.
— Я бы хотел развести огонь, если вы не против. Мертвым нужно принести жертву, еду.
Фергюсон указал на поленницу у стены. Это его идея — держать дрова в помещении. Так они сохранятся сухими, что немаловажно. Заодно это создает атмосферу уюта.
— Тлингиты не верят в рай на Небесах, — пояснил Дэвид. — Зато мы верим, что после смерти душа отправляется в странствие. На другой конец острова, в обход него или по воде — в Край мертвых душ.
Духи блуждают среди живых, и нужды у них те же самые. Если в деревне плохой улов или охота не ладится, мертвые страдают от голода. Поэтому очень важно делиться с ними едой во время каждой трапезы. Однако духи не могут есть с нашей тарелки. Перед тем как самому приступить к еде, надо бросить жертву в костер. Только сожженную пищу может съесть мертвый. Запомните, Фергюсон: путь к сердцу покойника лежит через его желудок. Накормите усопшего, и он оставит вас в покое.
А что, неплохая мысль — сделать это традицией, небольшое жертвоприношение перед каждым приемом пищи. Двух зайцев одним выстрелом: и духи сыты, и гостям развлечение. Ферги сможет впечатлить всех своими познаниями о быте тлингитов. Думая об этом, он помог Дэвиду перенести дрова к очагу.
Мать дала Ворону камешек — положить под язык, и сделался Ворон неуязвимым. Еще она дважды купала его в лагуне, и сын рос очень быстро.
Когда же Ворон стал совсем взрослый и мог бегать по лесу, плавать в океане, мать смастерила ему лук и много-много стрел — пусть охотится на птиц, кроликов, лис и волков. Научила она Ворона и уважать свою добычу.
Из добытых шкур мать шила одеяла. Охотник из Ворона вышел умный и быстрый, так что одеял вскорости набралось очень много. Как-то подстрелил Ворон большую белую птицу, облачился в ее перья, и тут же захотелось ему летать.
Вождь племени прослышал о своей сестре и ее младшем сыне, ловком охотнике. Пригласил он племянника в деревню, однако мать предупредила Ворона: не ходи. Поведала, как погубил брат ее других сыновей. Но Ворон все равно захотел повидать дядю и попросил мать не волноваться.
Стоило Ворону войти в дядин дом, как вождь попытался убить его — тем же ножом, что и его братьев. И только клинок коснулся шеи мальчика, как зубья ножа обломились, ни следа на шее Ворона не оставив.
Попросил тогда вождь Ворона помочь ему каноэ обсушить. И как только перевернули они лодку, выбил вождь подпорки из-под нее — Ворона и накрыло. Вождь думал: придет прилив, и мальчишка утонет. Но не тут-то было, Ворон с легкостью разломил каноэ надвое, пришел в дом дяди и бросил к его ногам половинки.
Тогда вождь позвал племянника поохотиться на кальмаров. Ворон тайком спрятал под одеялом из шкуры маленькую лодчонку. Вышли они с вождем в море, на глубокое место, приготовились кальмаров ловить, а вождь возьми да и сбрось племянника за борт. Поплыл он обратно к стоянке, думая: утонет Ворон. Как бы не так! Достал Ворон свою лодчонку из-под шкуры и вернулся на ней в деревню, еще прежде дяди.
Спрятался юноша на крыше дома, подождал, пока вождь вернется, да и запер его снаружи. Призвал во́ды: поднимайтесь, мол, утопите моего злого дядюшку.
Поднялись во́ды, и Ворон на своих белых крыльях взмыл к небу. Так высоко взмыл, что клювом проткнул солнце — и провисел на небе десять дней кряду. Когда же потоп миновал, высвободился Ворон, рухнул на землю, глядь, а деревню-то смыло: и все племя вместе с ней, и даже мать Ворона, что в лесу обитала. Опечалился тогда Ворон. Отомстить-то он за братьев отомстил, однако и горе себе нажил немалое.