Екатерина ДмитриеваКак я провёл жизнь
Ни за что не взялась бы за сочинение на эту тему! Да и кто возьмётся? Ладно ещё вспомнить лето на двух тетрадных разворотах. Но жизнь разве туда уместится? Хорошо, куплю толстую тетрадь (жизнь того стоит). А дальше? Дальше надо определиться с жанром. Что я задумала? Трагедию или комедию? Любовный роман? Философскую притчу?.. Обязательно яркое, впечатляющее начало. Первый, так сказать, аккорд. Потом короткое вступление, экспозиция главного героя, то есть меня, и дальше замешиваю захватывающую историю о приключениях или злоключениях с неожиданными поворотами судьбы, добавляю нескольких контрастных персонажей, побольше любви и щепотку острой ненависти. Обильно сдабриваю юмором и интригами. Накаляю страсти и подвожу к поучительной развязке. В заключении раскрываю потрясённому читателю смысл жизни и тайну бытия. Всё как будто ясно, можно приступать!
Итак, жанр… А не влезает моя жизнь ни в какой жанр! Да и начало куда-то подевалось. Размытые, отрывочные первые воспоминания, едва различимые отзвуки ощущений никак не складываются в ясный аккорд. Кроме того, мне не повезло с судьбой: ни одного неожиданного поворота. И захватывающих приключений что-то не припоминается. Поучительной развязки пока не произошло. Ждать ли её? Тайну бытия, сознаюсь, не разгадала.
Есть люди с яркой биографией. Их мемуары читать прелюбопытно. Но чаще всего жизнь не изобилует замечательными событиями, а сплетается из череды будней с беспорядочными вкраплениями эмоциональных акцентов. Судьба звучит не по законам сонатной или иной музыкальной формы, поэтому слушать её дико человеческому уху. Дико и томительно, как слушать звуковой поток лесной чащи или городской уличной суеты — безначальный, бесконечный, готовый вдруг оборваться или возобновиться в любой момент. С хаотично разбросанными кульминациями и затишьями, случайными диссонирующими сочетаниями. А попробуйте прочесть судьбу! Самые хитрые потоки сознания литераторов модернистов покажутся чёткими и стройными в сравнении со стенографией обыденности. Наконец, никакими известными человеку изобразительными способами не запечатлеть картину судьбы, противную законам какой бы то ни было композиции и рационального смысла. Да, смысла в человеческой жизни не больше, чем в живописном разводе, созданном непогодой на давно не крашенной стене моего дома или в узорах, нарисованных морозом на окне. Жизнь сама по себе не выражает ни единой складной идеи. Она пуста, как шляпа иллюзиониста. Фокус состоит в том, что каждый может извлечь из неё всё, что пожелает.
Чтобы биография читалась, ей нужно придать форму и извлечь из неё несколько стройных идей, безжалостно отбросив лишнее, превратить в художественное произведение. Иначе она будет не интереснее пустой шляпы. Выходит, либо я художественно лгу, либо безуспешно пытаюсь отобразить исполненную пустоту бытия, ибо никому ещё не удавалось это сделать. Нет, ни за что не возьмусь за сочинение на подобную тему!
И всё-таки для человека самое грандиозное событие за всю историю Земли или даже Вселенной — не всемирный потоп, не завоевания Александра Македонского, не взрывы сверхновых звёзд, а собственная жизнь. Потому что жизнь, даже скромная или горькая, в каждом своём моменте — это встреча с Богом, хоть и с накрепко завязанными глазами. Вот об этой-то встрече и хочется, и невозможно никаким языком поведать. Описывая жизнь, мы перечисляем, что достали из шляпы иллюзиониста. Это могут быть захватывающие приключения, произведения искусства или выдающиеся поступки, открытия, идеи, способные зажечь сердца и раззадорить ум, или барахло, не нужное никому, даже автору. Но самое интересное — собственно «я», чудо бытия, исполненная пустота, из которой всё берётся, остаётся не только не выражено, но и не поймано мыслью. Встреча с Богом проходит в обстановке строжайшей секретности даже от её участников.
Убедившись в неспособности поведать кому бы то ни было о важнейшем историческом событии вселенского масштаба, которое прямо сейчас происходит по ту сторону потрясённого воображения — о своей жизни, попробую подобраться к вопросу с другой стороны.
Всё на свете упорядочено и гармонично. Если кажется, что где-то это не так, значит, нам просто не известен принцип данной упорядоченности. Малышу не знакомы формулы на доске в аудитории, где только что прошёл урок физики у старшеклассников. Они кажутся ему бессвязными каракулями. Городскому жителю кажутся хаотичными шумы лесной чащи. Если я не знаю закона, объединяющего какое-то множество, или мой закон не работает, это не значит, что закона нет. На самом деле, каждое с каждым, независимо от разделяющих расстояния и времени, упорядочено и можно привести в систему. Общий порядок мы ощущаем как гармонию и видим её во всём: и в испещрённой мелом доске, и в пятне дождевого развода на стене, в рассыпанных по небу звёздах, в кривой линии близкого горизонта, составленной случайными домами и деревьями, и в линии своей судьбы, выстроенной из бесчисленных соединений случайностей. Итак, линия моей жизни упорядочена и гармонична, хоть и не вписывается в сонатную форму. Сама ли я провела такую замечательную линию? Разумеется, нет. И долю своего участия в этом рисовании определить не возьмусь. Где-то я слышала, что судьба человека пишется его волей на 30 % Остальные проценты складываются волей других людей и случая. Откуда взялись эти цифры — очевидно, «от балды», но забавно. Мне, признаюсь, польстили бы 30 % личного участия в рисовании жизни. Но, кажется, и их мы не имеем, так как проявление воли может быть не более чем следствием целого ряда причин, не зависящих от проявляющего её.
Выходит, моя жизнь, которую нельзя никаким языком описать, проведена неизвестно кем (авторство невозможно установить, но в соавторстве со мною, пусть даже условном), проведена прекрасно, в соответствии с неизвестными мне законами гармоничного сочетания всех её случайных составляющих.
Если из темы сочинения «Как я провёл жизнь» убрать всё спорное и недостоверное, только и останется короткий вопрос: «Как?» Как неизвестно кто провёл неизвестно что? А на короткий вопрос — короткий ответ.
— Как ты провёл жизнь? — спросила я у сына.
— Бегя, — изрёк он, не задумываясь.
Когда-то давно в одном буддийском монастыре ученик спросил учителя:
— Что такое дао?
— Прогуляйся! — ответил мудрец.
Я подумала, что даосский ответ сына мудростью превзошёл замечательное изречение китайца, так как представил не только динамический аспект феномена, но и креативный!
— Как ты провела жизнь? — спросила я у подруги.
— Как дура, — выпалила она.
Спросила у дедушки:
— А она была? — усомнился старик.
Чего я только ни выслушала в ответ на свой вопрос! «Прозаически», «многогранно», «честно», «бесполезно», «на работе»… Ответов набралось бы на отдельное сочинение. Я провела жизнь в мечтах. А ты?
Все живут динамично и креативно. Ещё в очень стародавние времена нашими предками был подмечен общий принцип ведения жизни в яви: от нави к прави, то есть от плохого к хорошему, от кнута к прянику. Этот закон вывел сам Велес раз и навсегда. Замечу по поводу Велеса, что он вовсе не скотский бог, каким его объявили боровшиеся с язычеством христиане. В древних политеистических религиях множество божеств являлись не чем иным как символическими обозначениями разнообразных процессов, творческих состояний единого Бога. В образе Велеса или Великого господь раскрутил тварный мир, сообщил ему движение, пространственно-временной аспект. И задал вектор, направление движения. По-простому Велес прославился тем, что мастерски дал пинка нашему миру, как заправский футболист крутанул и пнул бы мяч. И мир летит, и все мы проводим жизнь «бегя», но не хаотично, а направленно: от безобразий, боли и всяких ужасов к миражу величайшего счастья, какое только можно вообразить. От небытия к совершенной исполненности существования, высшим абстрактным выражением которой является для человека соединение с Богом, когда внутренний и внешний миры совпадают настолько, что сливаются воедино. К сожалению, кроме нас с тобой, читатель, мало кто способен мыслить высокими абстракциями. В прянике люди видят только пряник, и больше ничего. У каждого свой конкретный, чувственный мираж счастья, предмет стремления души и тела. Кто-то мечтает о любовнице, кто-то о ребёнке, а для кого-то верх чаяния — завести черепашку и ухаживать за ней. Мечты не ограничиваются любовными узами. Люди бредят путешествиями, жаждут успеха в работе и творчестве, или просто поправить здоровье. По ходу жизни цели сменяются одни другими, что-то оказывается недостягаемым, а достигнутое оборачивается не тем, что мы думали, и перестаёт быть желанным. Что поделаешь, весь чувственный мир — скопление миражей. Но это не мешает нам вожделеть их, а не то, что за ними.
Я стартовала, как все. Пинком в моём случае послужила сильнейшая боль, которой мир угостил меня при встрече, и первые годы прошли в борьбе за право остаться в этом мире. В борьбе бессознательной, потому что я ещё не имела представления о смерти и принимала жизнь не как дар, а как неизбежность. Боль была неотъемлемой частью жизни, и я сносила её без страха, непосредственно, не задаваясь такими вопросами, как «за что?» и «почему?» Не вспоминала о ней, когда она заканчивалась, и не ждала её в будущем. Так переносят боль животные и маленькие дети, и это, несомненно, облегчает им страдания. Но образ чудища, «кнута», плохого, от чего надо бежать, довольно быстро сформировался у меня в голове. Значительно быстрее, чем образ «пряника», хорошего, именно куда бежать. Думаю, так происходит у всех.
Начало жизни представляет собой простое усилие по избавлению от текущего физического дискомфорта. Оно остаётся базовым. Кнут есть кнут. В руках судьбы он если не забивает до смерти, то заставляет отлично шевелиться, а это уже значит жить. Зачем жить? Конечно, чтобы съесть пряник — соединиться с объектом любви. Любовь — великая сила притяжения между беспредельными мирами — внутренним и внешним, между человеком и Богом, условно разъединённ