В Дубулты всей семьей мы поехали в первый раз, когда я была в классе седьмом. Конечно, для нас — настоящая Европа. Хотя родители приучали детей не завидовать. И все же многое запало в память. Мы ехали на машине, и нас поразил контраст между ветхими хатками, даже полуземлянками, в белорусских селах и комфортабельными двухэтажными коттеджами в прибалтийской сельской местности. Как же хуторянские нации (латыши и эстонцы), никогда не имевшие собственной аристократии, так быстро, так комфортабельно устроились! Еще одно доказательство, как и в случае с нашей профессурой: если создать условия, то все достижимо, и результат поразителен. Известно, что Прибалтийские республики в СССР всегда были дотационные. То, что забиралось от Беларуси и Украины, шло им.
Недаром мой будущий наставник, руководитель дипломной работы и кандидатской диссертации Иван Яковлевич Науменко очень скептически относился ко всему прибалтийскому, даже, на удивление, к красотам природы. Помню, уже во второй наш приезд в Дубулты, когда там отдыхал и Науменко, поехали мы на экскурсию в Сигулду. Изумительная природа, извилистая река Гауя, величественные замки, гроты. Для нас — диво, а Иван Яковлевич на все восторженные рассказы гидов скептически усмехался и неизменно задавал каверзные и даже довольно циничные вопросы. Я, по юношескому недомыслию, удивлялась: что на всегда добродушного Ивана Яковлевича нашло, откуда такое раздражение? Вообще он чуть ли не единственный в Доме творчества действительно работал — писал то ли роман, то ли докторскую диссертацию. Никогда не играл в карты, не травил анекдоты, не лежал часами на пляже, а если там и появлялся, то неизменно — жарким летом! — в теплом джемпере. Стоял на дюне и смотрел вдаль, на море. Нахальные, острые на язык москвичи считали белоруса чудаком. А Науменко, ветеран войны, постоянно сравнивал, и боль за свою разрушенную родину в этой полностью сохранившейся чистенькой, прилизанной, бюргерской Латвии невольно вызывала его неоднозначную реакцию.
Вообще же отличие скромных представителей белорусской элиты, сохранявших лучшие народные черты, от разодетых во все заграничное москвичей-мещан, да и литераторов-«баев» из среднеазиатских республик, всегда на курортах бросалось в глаза.
Из всех домов творчества «Коктебель», пожалуй, самый респектабельный. Мы с мужем бывали там не раз. Любила каждое лето приезжать чета Гилевичей, отдыхал Максим Танк с семьей, Алесь Адамович. Вообще многие. Прекрасная возможность общаться литераторам из разных республик, а также заводить и деловые знакомства.
Удивительная эта местность — Коктебель — восточный берег Крыма. Неприветливая, на первый взгляд, степь, окаймленная горами, как-то быстро забирала людей в плен, буквально влюбляла в себя. Во многом очаровывались под влиянием искусства — главным образом, поэзии и живописи старожила этих мест Максимилиана Волошина.
М. Волошина как поэта Серебряного века обычно относят к творцам второго ряда. Вряд ли правомерно его принижать. Волошин — и художник крупный, и мыслитель глубокий, и личность исключительно яркая. Настоящий элитарий!
Волошин в полной мере genius loci (дух места), и Коктебель в XX в. невозможно представить без колоритной фигуры поэта и памяти о нем. Его до такой степени отождествляли с Коктебелем, что в одной из скал, окаймляющих Коктебельский залив, современники видели профиль Макса. Как писал он сам: «И на скале, замкнувшей зыбь залива, // Судьбой и ветрами изваян профиль мой». А на горе с другой стороны залива поэт похоронен, как бы заключая, обрамляя собою, своей романтической душой эту часть Черноморского побережья, воплощаясь в пейзаже и тем самым поэтизируя его.
Именно М. Волошин художественно открывает крымский пейзаж. Это открытие основано и на глубоком чувстве природы, и на хорошем знании истории, археологии, геологии края. Среди поэтов своего поколения М. Волошин отличался удивительными познаниями в географии, ботанике, сельском хозяйстве родного Крыма. Коктебель очень напоминал ему Древнюю Грецию — здесь уникально сочетаются горы, море и степь. Своей эрудицией М. Волошин близок белорусскому классику — Владимиру Короткевичу, который, кстати, не любил отдыхать на курортах, а любил путешествовать.
Уже с 1911 г. в Коктебеле в доме у Волошина начинает собираться литературная молодежь — в недалеком будущем многие приятели поэта станут лучшими писателями Серебряного века, а некоторые — и советской эпохи: Алексей Толстой, Николай Гумилев, Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Максим Горький, Андрей Белый, Валерий Брюсов, Александр Грин. Из художников — Василий Поленов, Александр Бенуа, Константин Богаевский и многие другие. Постепенно в доме М. Волошина и вокруг него складывается особый мир, где привычки богемы, игровой стиль жизни сочетаются с плодотворным творчеством. Этот стиль — сочетание богемности с креативностью — станет традицией для многих представителей российской элиты.
Волошин отличался исключительным гостеприимством, и еще до революции 1917 г. его усадьба стала чем-то вроде Дома отдыха для работников искусства. Он не брал со своих гостей денег, наоборот, сам их кормил и давал приют в своем оригинальном доме. Считалось, что Коктебель — это своеобразная республика со своими нравами, обычаями и даже костюмами, а ее признанным архонтом был, конечно же, сам М. Волошин. В советское время традиция продолжалась, и количество гостей еще и увеличилось.
М. Волошин преобразил ранее заброшенный край. Так, он научил местных крестьян делать маленькие домашние мельницы. У него были богатые не только географические, но и хозяйственные познания. По его рекомендациям велись горные разработки и археологические раскопки.
М. А. Волошин удивительно умел заразить своей любовью к Коктебелю других людей. Благодаря ему все увидели прелесть этого места — голубого залива и полуголой степи у подножия древнего вулкана.
Коктебель очень романтичен, даже в чем-то сказочен. Эту его сказочность М. А. Волошин умел очень искусно показывать в стихах и особенно в своих рисунках.
Деятельность М. Волошина — яркий, очень показательный пример того, что может сделать представитель настоящей элиты.
В 1932 г. Максимилиан Александрович Волошин умер. В доме осталась его вдова Мария Степановна. На базе их усадьбы Союз писателей СССР уже официально создал Дом творчества. Я помню, в 1960-е и в начале 1970-х гг. Мария Степановна была уже очень пожилой женщиной, но достаточно подвижной, хотя и ходила с палочкой. Сложная по характеру, она, тем не менее, пользовалась безмерным уважением писателей, поскольку все в Доме творчества дышало духом Волошина. Тогда Дом Поэта еще не был музеем, и вдова приглашала осмотреть и даже поработать в кабинете Волошина только избранных — кого сама пожелает. На балконе-крыше дома проходили поэтические вечера — снова-таки исключительно с избранной публикой.
Именно традиции Дома Поэта и сделали советский курорт «Коктебель» таким притягательным.
Вообще советские дома творчества — совершенно уникальное и замечательное явление. Больше нигде в мире такого не было. За небольшую плату в лучших, самых здоровых и красивых местах СССР были созданы все условия не просто для отдыха, а и для плодотворной работы творческих людей. Самый знаменитый Дом творчества писателей СССР как раз в Коктебеле. Его известность росла уже в 1930-е годы. Затем, во время войны, он несколько пострадал. Но в 60—70—80-е годы побил все рекорды популярности. Отдыхать в Доме творчества писателей в Коктебеле модно и престижно. Сюда стремились попасть не только писатели — причем самые известные со всего СССР, но и спортсмены, кинорежиссеры, актеры. Каждое лето вблизи Дома творчества снимались художественные фильмы, например: «Алые паруса», «Анна Каренина», «Плохой хороший человек», «Это сладкое слово — свобода» и многие другие. Сам Дом творчества занимал огромную площадь с большим тенистым парком, где было построено множество отдельных домиков — и деревянных, и каменных. Их не было при М. Волошине, но многие деревья, им посаженные, сохранились. Посмотреть на знаменитое место приезжали тысячи людей со всего Советского Союза, так что в парк и на пляж, принадлежащие Дому творчества, в конце концов, стали пускать строго по пропускам. Однако по-прежнему центром всего курорта являлся Дом Поэта — Дом-музей М. Волошина.
После развала СССР Коктебель, как и весь Крым, оказался во владении независимого государства Украины. Дом творчества, который создавался за средства СССР, и прежде всего России, стал принадлежать только Союзу писателей Украины, и теперь творцы со всей огромной страны не могли сюда приезжать. Дом и парк пришли в упадок, в запустение, все имущество разворовали. И только в последние годы Дом Поэта отремонтирован и снова возродился. Здесь ежегодно проводятся волошинские фестивали и научные конференции. Место уже не так модно, как было в начале XX в. и при советской власти, но все же притягательно: оно все овеяно памятью о присутствии здесь множества знаменитых людей, об их замечательном творчестве. Коктебелю посвящены художественные альбомы, сборники стихов, рассказов, повестей, научные монографии.
Коктебель — тот редкий случай, тот уникальный феномен, когда маленький поселок превратился в духовный центр творческой интеллигенции огромной страны. Заслуга здесь, прежде всего, талантливого человека — М. А. Волошина.
В истории литературы не так много эпизодов, когда присутствие выдающейся личности озаряет собою местность, делает ее знаменитой. В качестве примера можно назвать, скажем, остров Сахалин. Трехмесячное присутствие на нем Антона Павловича Чехова сделало царскую каторгу известным регионом и как бы возвысило, особенно в советское время, его жителей. В Пятигорске все проникнуто памятью о Михаиле Юрьевиче Лермонтове. В Санкт-Петербурге существует туристический маршрут «По местам Достоевского», а в Москве сами почитатели творчества Михаила Булгакова содействовали созданию ореола вокруг квартиры, якобы описанной в «Мастере и Маргарите».