Если вы присутствовали при умирании нескольких людей, вы знаете, как по-разному это может происходить с разными людьми. Я была свидетелем, как люди умирали счастливой смертью, без ощущения напряжения, как Джудит. Они способны просто смириться с этим. Я также была с теми, кто сопротивлялся до последней минуты, практически кричал все время. Для меня это стало жутким опытом. Я смотрела и пришла к выводу: «Если есть хоть что-нибудь, что я могу сделать сейчас, чтобы подготовиться, я хочу это сделать».
Я не могу наверняка сказать, что происходит после смерти, но я абсолютно уверена, что не хочу умирать так, будто кто-то толкает меня в черную яму. Именно поэтому я приложила много усилий за эти годы, чтобы практиковаться в моей неизбежной смерти. Идея перерождения для меня имеет смысл, и, когда люди меня спрашивают, верю ли я в это, я говорю «да». Но мне нравится добавлять: «Если это окажется неправдой, я к этому готова».
С другой стороны, мы можем думать, что готовы, но не узнаем, пока не придет время. Несколько лет назад я проходила тест в виртуальной реальности, чтобы проверить, как я себя поведу в разных пугающих ситуациях. Я хорошо справилась с полетом. Я отлично прошла рептилий и пауков. Но была там одна симуляция, где ты поднимаешься на высоту сорока этажей на лифте, затем дверь открывается, и ты выходишь на доску. Нужно немного пройти вдоль доски и затем прыгнуть вниз. В реальности я находилась в небольшой комнате университета и стояла на доске, которая устойчиво лежала на полу. Но мои ладони так сильно вспотели, что я едва могла удерживать контроль над тем, чем должна была управлять. Я медленно продвигалась вперед, как если бы я действительно была на высоте сорокового этажа, и, когда подошла к точке, с которой должна была прыгнуть, я замерла. Спустя до неприличия долгое время я смогла прыгнуть, хотя высота в реальности была всего полдюйма[1] до пола.
Сейчас мне хочется вернуться и пройти по той доске снова, не потому, что в первый раз это было такое веселое переживание, а потому что это помогло бы мне подготовиться к смерти. В следующий раз я скажу себе: «Ты в высоте меньше дюйма над полом. Когда ты сделаешь шаг, ничего не произойдет, даже если тебе кажется, что ты на высоте сорокового этажа и видишь малюсенькие машинки внизу. Это полезная проверка реальности. Отсутствие твердой земли под ногами подобна тому, что ты будешь чувствовать во время умирания. Ты можешь привыкнуть к этому ощущению сейчас».
Мы не наслаждаемся неопределенностью, небезопасностью и отсутствием твердой земли под ногами. Мы не стремимся к уязвимости и болезненности. Эти чувства нам некомфортны, и мы делаем все, что можем, чтобы избежать их. Но эти состояния ума всегда на заднем плане с нами, если не явно, то неуловимо. В некоторой степени мы всегда ощущаем себя на доске на высоте сорока этажей. Это и есть то всепронизывающее страдание, которое описал Будда.
В разные моменты нашей жизни мы остро переживаем отсутствие земли под ногами. Мы переезжаем на новое место, или наши дети покидают отчий дом, или мы неожиданно получаем плохие новости. Или наводнение, или ураган, или пожар сметает прочь всю нашу жизнь за несколько часов. Или, может быть, нам приходится бежать с нашей родины, как пришлось тибетцам и как приходится множеству других людей сейчас. Мы становимся беженцами и берем с собой только то, что можем взять, а то и меньше. Иногда это совершенно неожиданно. Ни с того ни с сего мы теряем дом, страну, наши обычаи и традиции. И что тогда? Жизнь продолжается, а мы оказываемся на новом месте, очень уязвимом месте.
Мое наиболее интенсивное впечатление отсутствия земли под ногами было довольно незначительным по сравнению с тем, что происходит со многими в эти дни. Впрочем, оно полностью выбило почву из-под ног в отношении той жизни, которую я знала. Это произошло несколько десятков лет назад: мой муж неожиданно заявил, что уходит от меня. Еще за секунду до этого я была замужем в течение продолжительного времени, а в следующее мгновение – уже нет. На какое-то время я полностью потеряла опору и не понимала, кто я. Я рассказывала эту историю так много раз, потому что в некотором смысле это был переломный момент в моей жизни, который направил меня на путь духовности. Как бы сильно я ни хотела, чтобы все стало как раньше, я предчувствовала, что получила большой подарок.
Как бы ужасно я себя ни чувствовала, я продолжала говорить себе, что это на самом деле единственный шанс в жизни. Что-то только что исчезло, освободив благодатную почву, невероятно осмысленную, где могло произойти все что угодно, и я могла выбирать какое угодно направление. Мне словно было снова двадцать лет, когда кажется, что перед тобой открыты все возможности мира. Конечно, некоторое время я не решалась выбрать между этим ощущением безграничных возможностей и непреодолимым желанием вернуться к тому, что так знакомо. Но в моем случае не было шанса, чтобы все стало как прежде. Был единственный вариант – идти вперед к неизвестному, проявив столько храбрости, сколько я могла.
Резкие и шокирующие изменения могут перевернуть наш мир, но нет другого такого сильного и тревожного переживания, выбивающего почву из-под ног, как конец жизни. Если мы нацелились встретить смерть так же спокойно, как Джудит, мы можем стараться видеть другие потрясения как «единственный шанс в жизни». Серьезные потрясения и перемены раскрывают правду, которая лежит в основе всех наших переживаний: что нет ничего, на что можно было бы положиться, и что наше восприятие надежной, стабильной реальности – всего лишь иллюзия. Каждый раз, когда этот мыльный пузырь взрывается, у нас появляется шанс свыкнуться с природой всего. Если мы можем увидеть в этом возможности, мы будем в хорошей форме, чтобы встретить конец жизни и открыться тому, что произойдет дальше.
Мы умираем так, как живем. Это основополагающее поучение о бардо, на мой взгляд. То, как мы справляемся с менее значимыми изменениями, сейчас показывает, как мы справимся с серьезными переменами в будущем. То, как мы относимся к тому, как все рушится прямо сейчас, помогает предсказать, как мы будем относиться к этому во время смерти.
Но нам не нужно ждать, пока значительные перемены заставят нас обратить внимание на отсутствие твердой земли под ногами. Мы уже сейчас можем начать замечать преходящую природу каждого дня и каждого часа, размышляя над словами Анама Тхубтена о том, как мы непрерывно идем через начало и конец, начало и конец, одна маленькая жизнь за другой.
В то же время мы можем работать с нашим главным страхом и беспокойством из-за того, что мы не можем все контролировать. Большую часть времени мы предпочитаем пребывать в иллюзии контроля и определенности, чем распознавать постоянную непредсказуемость жизни и смерти. На самом деле я часто себя спрашиваю: «Действительно ли это проблема, что мы так мало можем все контролировать? Проблема ли, что каждый день оборачивается вовсе не таким, как мы планировали? Проблема ли это, что все планы писаны вилами по воде?» Когда пришел коронавирус, мое расписание было распланировано на год вперед, и, как это случилось с миллионами других людей, все мои планы внезапно отменились, как если бы стерли написанное мелом на школьной доске.
За многие годы люди говорят не так много слов, которые влияют на нас. Как-то один человек сказал мне, практически умирая: «У жизни своя хореография». Я долгое время думала над этим и начала наслаждаться этой естественной хореографией и экспериментами, позволяя всему происходить. Я обнаружила, что большую часть времени, когда я просто оставляла все в покое, эта хореография привносит что-то более вдохновляющее, креативное и интересное, чем что-либо, что придумывает мой ум.
Доверие к этой естественной хореографии жизни – еще один способ рассказать о доверии реальности. Мы можем начать развивать доверие, позволяя себе отпускать все в незначительных ситуациях. Например, когда я даю поучения, мне нравится экспериментировать с тем, чтобы позволять всему происходить. Прежде чем я проводила лекции, которые превратились в эту книгу, я потратила много времени на чтение и размышления о бардо и делала множество заметок. Но когда я приезжала на ретрит и наступало время говорить перед людьми, я откладывала записи и с любопытством наблюдала, начну ли я сама произносить какие-либо слова. Я обнаружила, что поучения протекали лучше, если я просто выходила в открытый космос и совершала прыжок.
Когда мы начинаем позволять всему естественно происходить так хорошо, как способны, я думаю, мы будем приятно удивлены. Мы продолжаем строить планы, но открыты к изменениям. В результате наша настойчивость на предсказуемости может неуклонно ослабевать. Порой наши старые привычки будут все еще слишком привлекательны и будет почти невозможно доверять естественной хореографии. В таких ситуациях лучший совет, который мне давали, – просто замечать тенденцию к контролю и с добротой владеть ею. Такой подход очень отличается от бездумного желания зафиксировать все без осознавания того, что мы делаем, и без смысла в абсурдности наших действий. Это всего лишь вопрос того, чтобы видеть нашу привычку и не критиковать себя за нее. Такой вид самонаблюдений также дает нам эмпатию к другим людям, которые так сильно хотят все контролировать, – это относится ко всем в мире.
Постепенное привыкание каждый день к отсутствию основы в нашей жизни принесет хорошие плоды в конце жизни. Каким-то образом мы до сих пор не привыкли к непрекращающимся переменам, несмотря на постоянное их присутствие в нашей жизни. Неопределенность, сопровождающая нас каждый день и каждую секунду нашей жизни, до сих пор – непривычное соседство. По мере того как мы размышляем над этими поучениями и обращаем внимание на непрерывный, непредсказуемый поток наших переживаний, мы просто можем начать чувствовать себя более расслабленными по поводу того, каким все является. Если мы сможем взять с собой эту расслабленность на смертное ложе, мы будем готовы к тому, что произойдет потом, каким бы оно ни было.