Это очень тонкий момент: не отвергать никакие проявления себя и в то же время все острее осознавать, как постыдны и болезненны некоторые из этих проявлений. Большинство людей занимаются тем, что направляют свою жизнь прочь от неприятных чувств и цепляются за то, что, по их мнению, принесет благополучие и безопасность. С обычной точки зрения это совершенно правильно. Но если посмотреть шире, с точки зрения открытости по отношению к неопределенности жизни, эта стратегия – проигрышная, она и держит нас в тупике.
Вот упражнение, которое поможет увидеть непроизвольную тенденцию цепляться за то, что, как мы думаем, позволит нам почувствовать себя хорошо, и оттолкнуть то, что нас расстраивает.
Посидите несколько минут молча, следите за вдохами и выдохами. Затем поразмышляйте о том, что вы делаете, когда чувствуете себя несчастными или разочарованными и хотите, чтобы вам стало лучше. Можете составить список. А потом спросите себя: помогает ли все это? Помогало ли когда-нибудь? Снимает ли это боль? Или усиливает ее? Если вы будете полностью честны с собой, то сделаете довольно интересные наблюдения.
Это упражнение приводит многих людей к такому открытию: да, эти попытки улучшить самочувствие помогали, но ненадолго. Их действие прекращается потому, что в самих наших стратегиях изначально заложено противоречие. Мы пытаемся удержать ускользающие удовольствия и избежать дискомфорта в мире, где все постоянно меняется. Наши стратегии обретения счастья и защищенности крайне ненадежны и не согласуются с суровой реальностью жизни.
Существует учение Будды о восьми мирских дхармах, или заботах, описывающее это затруднительное положение. Учение указывает на наши главные жизненные интересы – что нами движет, на что мы надеемся, чего боимся. Указывает, как мы постоянно пытаемся избежать неопределенности, изначально присущей нашему положению, как стремимся обрести твердую почву под ногами. Восемь мирских дхарм представлены четырьмя парами противоположностей: удовольствие и боль, обретение и потеря, слава и позор, похвала и порицание.
Удовольствие и боль управляют нашими действиями постоянно. Все просто: мы хотим удовольствия и не хотим боли. Наша привязанность очень сильна и очень глубока в обоих случаях. У нас все внутри сжимается, когда мы попадаемся на этот крючок: и когда жаждем чего-то, поглощенные желанием и потребностью, и когда, напротив, испытываем отвращение и пытаемся что-то оттолкнуть.
Можно всю жизнь гоняться за удовольствием и бегать от боли, никогда не пребывая в чувстве неудовлетворенности. Но в какой-то момент, возможно, нас осенит, что лучше быть свободными, чем бегать от дискомфорта, лучше продолжительное счастье, чем погоня за временными удовольствиями и временное облегчение.
Наша привязанность к обретению и потере тоже обрекает нас на эти крысиные бега по кругу. Поэтому мы направляем свет бдительности на нашу шенпа, на то, чем владеем или хотим завладеть, а также на нашу не менее сильную разновидность шенпа – чего мы не хотим или боимся потерять. Например, деньги, которые у нас есть, и деньги, которых у нас нет, заботят людей по всему миру, и богатых, и бедных, и всех, кто находится между ними.
Недавно я познакомилась с женщиной, на которую внезапно свалилось наследство в размере 500 000 долларов. Естественно, она пребывала в эйфории. Она вложила деньги и радостно наблюдала, как сумма растет, пока на бирже не случился обвал и она не потеряла все так же внезапно, как и получила. Через два месяца глубокой депрессии (она сказала, что была почти без сознания, не могла ни есть, ни спать) на нее снизошло откровение. Ее осенило, что в материальном смысле она всегда была вполне обеспечена. И до того, как сорвала этот джек-пот, и после его потери. Она сделала открытие, что в основе своей все хорошо, независимо от обретения и потери, и была счастлива об этом сообщить.
Обретение и потеря могут относиться и к тому, что у нас есть, и к тому, чего нет, к стремлению заполучить что-то (шопинг-терапия, как называют это некоторые люди), а также к положению, которое мы занимаем или не занимаем. На соревнования в современном обществе – иногда с «хождением по головам» – больно смотреть. Мы наблюдаем это в политике, в спорте, в бизнесе и даже в дружбе между людьми. Мы также видим болезненные последствия этого.
ДОБРОТА ПО ОТНОШЕНИЮ К СЕБЕ НЕ ОЗНАЧАЕТ ОЗАБОЧЕННОСТЬ ТЕМ, ЧТОБЫ НАМ ВСЕГДА БЫЛО ХОРОШО.
В аббатстве Гампо мы пробовали другой подход. Каждое 1 июля, в Национальный день Канады, мы играли в бейсбол с местной пожарной командой из Плезант Бэй. Мы начинали тренироваться за месяцы до соревнования, и каждый играл изо всех сил – пожарные со своим пивом, мы в своих рясах – но никого на самом деле не беспокоило, выиграют они или проиграют. Мы просто отлично проводили время без страдания, которое неизбежно в том случае, когда люди озабочены победой или проигрышем, обретением или потерей.
Слава и позор – это, определенно, ловушка для нас. Не многие люди могут себе позволить мечтать о славе, но эта пара может проявляться как жажда хорошей репутации: мы хотим, чтобы люди думали о нас хорошо, и не хотим, чтобы думали плохо. В большинстве из нас это чувство сидит очень глубоко. Некоторые люди все делают или говорят лишь для того, чтобы о них хорошо думали, чтобы ими восхищались и не презирали.
Шантидева говорит, что наша репутация так же неустойчива, как песочный замок, построенный ребенком. Мы его выстраиваем, украшаем, гордимся им, но набегает волна – и замка нет. Так, например, хорошая репутация политиков или духовных учителей бывает разрушена за одну ночь из-за сомнительного сексуального поведения.
Когда слава достигнута, приносит ли она то счастье, которое мы предвкушали? Вспомните, как часто люди бывают богатыми, знаменитыми, но в то же время – несчастными: Майкл Джексон, Мэрилин Монро, Элвис Пресли. Что, если мы выберем другой путь: будем учиться пребывать посередине – в этом открытом пространстве между поиском комфорта и избеганием дискомфорта, ни за что не цепляясь?
И наконец, давайте рассмотрим нашу привязанность к похвале и порицанию. Мы хотим, чтобы нас хвалили, и не хотим, чтобы критиковали. Некоторые люди буквально расцветают, когда их поощряют за хорошо сделанную работу, и оказываются разбиты и подавлены, когда их критикуют, даже если критикуют за дело. Дети, подростки и даже самые зрелые взрослые воодушевляются комплиментами и впадают в уныние от критики. Мы так легко колышемся от ветра похвалы и порицания!
«Так происходит веками. Люди критикуют молчаливых. Критикуют разговорчивых. Критикуют в меру общительных. Никому в мире не удается избежать критики. Никогда не было, нет и не будет человека, достойного только похвалы или только порицания».
Шакьямуни Будда сказал это более 2 500 лет назад, но, похоже, кое-что никогда не меняется.
Так или иначе, мы все – на крючке привязанности к восьми мирским дхармам. Дзигар Конгтрул как-то сравнил это с раздвоением личности: мы можем думать, что преданы духовному пути, но, к сожалению, мы не менее преданы восьми мирским дхармам, стремлению принимать то, что нам удобно, и отвергать то, что неудобно. Так далеко не продвинуться. Без этого раздвоения личности наше пробуждение становится искренним. Мы более не ослеплены восемью мирскими дхармами и сохраняем присутствие перед лицом дискомфорта.
Когда мы решаем работать с обязательством не причинять вреда, нужно поразмыслить, насколько мы порабощены восемью мирскими дхармами. Действительно ли мы готовы пройти долгий путь, чтобы освободиться от тирании удовольствия и боли, чужого мнения, обретения и потери, хорошей и дурной репутации? Не важно, насколько далеко мы продвинемся в самоосвобождении до того, как умрем. Важно, что мы на пути.
После того как у гениального визионера Стива Джобса диагностировали рак, он так сказал о свободе от восьми мирских дхарм:
«Мысль о том, что я скоро умру, стала для меня главнейшим помощником в принятии важных решений, ведь все внешние ожидания – гордость, страх позора или неудачи – отступают перед лицом смерти и остается только то, что действительно важно. Помнить о скорой смерти – лучший из всех известных мне способов избежать обманчивой мысли, что тебе есть что терять. Вы уже – беззащитные. Нет никаких причин для того, чтобы не следовать за своим сердцем».
Первое обязательно подразумевает знание своих «кнопок», или триггеров, и, что бы ни происходило, призывает с сочувствием осознавать момент, когда вы попадаетесь на крючки восьми мирских дхарм. То есть на любые крючки. Если вы вглядитесь в то, что вас по-настоящему достает, вы увидите, что явление это наверняка связано с чувством «хочу» или «не хочу». Когда вы понимаете, что оказались на крючке, то прямо на месте, с добротой по отношению к себе, можете признать, что попались. А потом спросить себя: «Какая из восьми мирских дхарм поймала меня? Страх потери? Надежда на обладание? Боль позора? Жажда похвалы? И кто здесь хозяин – я или восемь мирских дхарм?»
Мы не можем даже признать того, что происходит, когда охвачены волнениями, планированием и фантазиями. Поэтому мы продолжаем тренироваться во время медитации, учимся замечать, что мы заблудились в мыслях, – и возвращаться в настоящий момент.
Несколько лет назад я узнала, что значит освободиться от тирании восьми мирских дхарм. Я тогда жила в ретритном центре вместе с еще девятью людьми, и каждый день мы встречались за работой. Для меня это было трудное время, потому что я почти ничего не могла делать. Не могла носить воду из-за своей больной спины. Не могла красить доски из-за повышенной чувствительности к синтетической краске. Я была совершенно бесполезна в этой ситуации и невероятно раздражала этим руководителя. Я чувствовала себя старой, слабой, некомпетентной и нелюбимой. Я была очень несчастна.
Это навело меня на мысль: если бы я не была уважаемым, состоявшимся духовным учителем, которым привыкла быть, то кем бы я была? Кто я без внешнего подтверждения своего статуса, без всех этих определений? Я обсудила свой вопрос с Дзигаром Конгтрулом, и он сказал: «Это большое облегчение, не так ли?» Надо было отвечать честно, и я сказала: «Пока еще – нет».