нему.
— Прости, Библиотека? — крикнула она в пространство, окружавшее их. — Не могла бы ты, пожалуйста, объяснить, почему ты привезла Нийкса сюда сейчас, а не, скажем, одиннадцать месяцев назад? Ну, знаешь ли, после того, как он умер, и я была безутешна?
Нийкс разрывался между желанием поморщиться от ее слов и рассмеяться над раздраженным выражением ее лица.
Неудивительно, что Библиотека не ответила, но тишина была достаточно красноречивой, чтобы Алекс вздохнула, поскольку к этому времени она уже знала, что у Сорайи де ла Торра всегда были причины для того, что она делала… и чего не делала. Как бы сильно Алекс ни хотела, чтобы Нийкс был с ней в эти месяцы горя и лишений, если бы она все это время полагалась на него, то никогда бы не нашла в себе сил победить Эйвена. Нийкс бросался бы спасать ее снова и снова, хотя на самом деле ей нужно было научиться спасаться самой. Если он просто мог жить в Библиотеке с момента своей смерти, она никогда бы не покинула его, чтобы отправиться в Вардаэсию, никогда бы не прошла через Врата Испытаний и не сблизилась со своими друзьями в процессе, никогда бы не воссоединилась с Ксираксусом, никогда бы не встретила Императрицу Тиа Ауранс, которая помогла сбыться пророчеству, что привело к поражению Эйвена. Ничего из этого не произошло бы, поскольку Алекс оставалась бы прикованной к Нийксу, независимо от того, был бы он жив или мертв.
Алекс снова вздохнула, очевидно, придя к тому же выводу, хотя и пробормотала себе под нос:
— Мы еще поговорим об этом позже.
Как и в прошлый раз, Нийкс знал, что слова были адресованы не ему, и на этот раз его чувство юмора взяло верх.
— У меня такое чувство, что ты не выиграешь ни в одном споре, который можешь предложить.
— Я не буду спорить, — чопорно сказала Алекс. — Я просто поделюсь несколькими очень красочными словами о своих чувствах.
Нийкс ухмыльнулся.
— Думаешь, всевидящая и всезнающая Библиотека еще не в курсе того, что ты собираешься сказать?
Она поджала губы.
— Это к делу не относится. Я все равно почувствую себя лучше, когда выскажу свои мысли. В деталях.
Улыбка Нийкса стала шире, но затем его веселье угасло, когда выражение лица Алекс изменилось.
— Я знаю, ты не все мне рассказываешь, — мягко заявила она. Это было сказано не со злостью; скорее, с пониманием, будто она уже знала на каком-то уровне, почему. Ее следующие слова подтвердили это. — И я знаю, что это, вероятно, потому, что ты защищаешь меня. Или пытаешься.
Нийкс не ответил, ни подтверждая, ни отрицая, просто пристально смотрел.
Алекс сглотнула, затем сказала:
— Ты должен что-то сделать, не так ли? Вот почему ты здесь, вот почему… вернулся? У Библиотеки есть для тебя какое-то задание?
И снова Нийкс ничего не сказал.
Она раздраженно выдохнула, отчасти раздраженно, отчасти смиренно.
— Ты не собираешься отвечать, не так ли?
На этот раз, когда он промолчал, она издала горловой звук разочарования. Но затем ее плечи опустились, и она прошептала:
— Это прощание, не так ли? Вот почему ты здесь, сейчас, сегодня.
При этих словах Нийкс не смог сдержать усмешки.
— Мы никогда не умели прощаться. Кажется, у нас не очень-то получается. Я с такой же вероятностью скажу тебе «да», а потом снова увидимся завтра.
О, если бы только это было правдой!
Алекс слегка улыбнулась, но только слегка.
— И все же, у меня такое чувство, что это прощание может быть более окончательным, чем наши предыдущие. — Она посмотрела ему в глаза и тихо спросила: — Увижу ли я тебя когда-нибудь снова?
Голос Нийкса был таким же тихим, когда он ответил с полной честностью:
— Не знаю, котенок, но надеюсь на это. — Он многозначительно оглядел их, прежде чем добавить: — Как мы оба поняли, нет ничего невозможного.
Алекс проследила за его взглядом, и у нее вырвался еще один тяжелый вздох — на этот раз более печальный, но в то же время с оттенком принятия, — прежде чем она наклонилась вперед и снова обняла его. Он прижал ее к себе, запоминая ощущение ее тела, находя утешение в осознании того, что она в безопасности, счастлива, жива. Это было все, чего он когда-либо хотел для нее.
— Я так горжусь тобой, Эйлия, — прошептал он ей на ухо. — Я знал, что ты способна на все, что сделала.
— Перестань быть таким милым или снова доведешь меня до слез, — сказала она, уткнувшись ему в грудь и слегка запинаясь, прежде чем взяла себя в руки.
— Что я тебе сказал, когда мы прощались в прошлый раз? — спросил он.
— Ты много чего мне сказал, — ответила она. — Иногда мне кажется, что ты говоришь просто для того, чтобы услышать себя.
Нийкс усмехнулся, прежде чем отстраниться и вытереть слезы со щек.
— Когда у тебя такой спокойный голос, как у меня, люди хотят его слышать. Это непреложный факт, котенок. Не я устанавливаю правила, я просто им подчиняюсь.
Она закатила глаза, но сказала только:
— Ты сказал мне: «Больше никаких слез».
— Так и было. — Он кивнул. — Но сейчас я хочу внести поправку: больше никаких слез печали. Поняла? — Он снова вытер ее щеки, нежно касаясь пальцами кожи. — Слезы исцеления, слезы надежды, слезы счастья? Это разрешено.
Алекс быстро заморгала, словно пытаясь не выпустить еще больше слез, сдерживая их усилием воли. Хриплым голосом она сказала:
— Я буду скучать по тебе. Знать, что ты жив — или существуешь, или кем бы ты ни был — становится легче. Но все же…
Нийкс наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Я тоже буду скучать по тебе, котенок. Но знание того, что ты жива, и что остаешься таковой, — он послал ей взгляд, безмолвно напоминая, что нужно держаться подальше от неприятностей, — тоже облегчает мне задачу.
— Чем бы ты ни занимался в Библиотеке… — Алекс вздрогнула, и Нийкс приготовился к ее вопросу, но она удивила его, спросив: — Значит ли это, что ты больше не будешь следить за мной, как самый большой в мире сталкер?
Нийкс испуганно рассмеялся.
— Поверь мне, никто не рад этому больше, чем я. Честно говоря, я думал, что меня вырвет, когда вы с Кайденом обменивались Кальдорскими подарками сегодня утром. Я никогда в жизни не видел ничего более сочного.
Алекс покраснела и прищурилась.
— Это было личное.
— Хотел бы я, чтобы это было так, — пробормотал Нийкс с возмущенным выражением лица, отчего ее румянец стал еще ярче. Но теперь в ее глазах снова появился блеск… он знал, это произошло во многом благодаря молодому человеку, ожидавшему ее по другую сторону картины. Кайден был рядом с Алекс во всем, и Нийкс не мог представить, чтобы кто-то, кому он доверял бы больше, позаботился о ней вместо него. Вот почему он смог мягко сказать: — Тебе пора уходить, котенок.
Она медленно кивнула, блеск в ее глазах слегка угас, но не исчез полностью. Нийкс знал, что с ней все будет в порядке. Они оба будут в порядке.
— А что насчет тебя? — спросила Алекс, взглянув на маленькую картину, которая висела на дереве, закрывая дверь в фойе библиотеки. — Полагаю, ты не останешься в этой картине?
Нийкс покачал головой, но единственным ответом, который он дал, было:
— Звезды, надеюсь, что нет. Можешь представить, застрять здесь с Эйвеном на целую вечность?
— По крайней мере, он не сможет убить тебя снова, ведь ты уже мертв, — задумчиво пробормотала Алекс.
Нийкс сохранял невозмутимое выражение лица, даже выдавил улыбку, когда сказал:
— Нет худа без добра.
Алекс с беспокойством посмотрела на город, раскинувшийся внизу.
— Ты уйдешь до того, как он вернется, верно? До того, как он тебя увидит?
Нийкс приподнял бровь.
— Ты больше беспокоишься обо мне или о нем?
Она на мгновение задумалась, прежде чем признаться:
— И о том, и о другом, по разным причинам.
— По крайней мере, честно, — сухо заметил Нийкс. — Глупо и до нелепости мягкосердечно, но честно. — Когда Алекс продолжала смотреть на него, ожидая ответа, он вздохнул и сказал: — Нет, Эйлия. Хочешь верь, хочешь нет, но мне не нравится мысль о том, что я дам Эйвену шанс попытаться ударить меня ножом во второй раз. Я не буду здесь задерживаться… как только ты уйдешь, я тоже уйду.
К счастью, она услышала именно то, что хотела, как он и предполагал, тщательно подбирая слова. К еще большему счастью, она больше не пыталась спросить, куда он направляется. Не то чтобы он мог ответить ей, поскольку это знание еще не было ему дано. Но были и другие вещи, о которых он не хотел, чтобы она задумывалась, вещи, которые заставляли его говорить ей полуправду большую часть их разговора. Она бы пнула его в голень, если бы знала, что он скрывает, но так было лучше для нее, и она чувствовала себя как можно спокойнее.
Подавшись вперед, чтобы обнять его в последний раз, Алекс крепко прижала его к себе и прошептала:
— Обещай, мы снова увидимся. Мне все равно, когда, мне все равно, как, просто пообещай мне.
Он успокаивающе сжал ее талию.
— Ты же знаешь, я не могу дать такого обещания, — прошептал он в ответ. — Но могу пообещать, что, хотя я, возможно, больше и не буду «следить за тобой, как сталкер», я все равно всегда буду с тобой. — Он отодвинулся достаточно, чтобы прижать палец к ее груди, прямо над сердцем. — Прямо здесь.
У нее задрожали губы, но она сделала глубокий вдох и сумела сдержать слезы, когда прохрипела:
— Я люблю тебя, Нийкс. Куда бы ты ни отправился дальше, что бы тебе ни пришлось делать, не забывай об этом. И не забывай меня.
Он закрыл глаза, его затопило тепло от ее слов, от чистоты их дружбы, и его голос стал таким же хриплым, когда он ответил:
— Я тоже люблю тебя, котенок. — Затем он позволил себе поддразнить ее: — Но что касается того, чтобы забыть тебя? Я могу только надеяться.
Алекс быстро высвободилась из его объятий, но только для того, чтобы легче было ударить его по руке.
— Тебе повезло, что я знаю, что ты не это имел в виду.
Нийкс потер бицепс и улыбнулся, увидев выражение ее лица.