— Тише. Да, тебя ранили, — подтвердил Дукан. — Так бывает, если ты тупенький и напридумываешь чёрти пойми чего в своей тупой башке. Крови было, мама не горюй. В печень попала или в крупный сосуд рядом. Анижа обработала рану, как смогла, зашила её. Думали, прямо там тебя потеряем. Не потеряли. Жричка за тебя как горная львица билась. Ночью стало понятно, что или ты не переживёшь дорогу, или мы станем мишенями, если потащим тебя на носилках весь обратный путь. Поэтому Розари рискнула и открыла портал, перенесла тебя в одно из наших убежищ. А мы с жричкой и ишаком спешили туда ещё неделю на всех порах. Зря, как выяснилось. Ты решил выспаться за всю жизнь что ли? Ладно, не отвечай. Как уж вышло.
— Не помню ничего, — Кальдур помассировал виски. — Я был тут с Розари?
— Был… — Дукан посмотрел на него, как на зарвавшегося юнца. — Она всё это время заботилась о тебе. Поила тебя, пыталась кормить, убирала за тобой дерьмо, мыла тебя и смотрела, чтобы ты не замёрз ночью или не перестал дышать. Как видишь, ты не замёрз и не сдох с голоду.
— Вот чёрт.
— Да, — Дукан криво улыбнулся. — Я бы на твоём месте сказал бы ей сердечное спасибо. В отличие от твоей жрички, уход за людьми совсём не её призвание.
— А монастырь?.. — картинка собралась в голове Кальдура. — Нам пришлось оставить… Всё зря. И чего я не остался в Соласе?..
— Анижа сейчас роется в книгах и письмах, что она вытащила оттуда, — Дукан словно и не заметил его риторический вопрос. — Может, и найдёт чего хорошего. Я не трогал её последние пару дней, утомила её дорога и моя скромная компания. Последние пару дней были вообще кошмарными, пришлось продираться по болотам и отпустить бедное животное, чтоб не утонуло.
— А эти твари?
— Мы назвали их вирмами. Вроде так когда-то именовали подобную летающую пакость. Дермолёты и гнуснокрылы не прижились, а я эти слова с неделю в себе вынашивал, но жричке чего-то не понравились… И нет. Больше не видели таких. Хотя я думал, что они теперь будут стаями летать над нашими головами. Может, потеряли след, а может, решили поберечь такие силы. Сдаётся мне, если всадники обычные люди, то довольно тяжёло их посадить в седло на такого монстра, не то, что ещё и научить на нём сражаться.
— Что-то ещё случилось?
— Я не знаю, Кальдур — в его тоне скользнуло обвинение Кальдура во всех грехах и неприкрытое ехидство. — Я тут пытался изо всех сил расслабиться. Подремонтировал домик, всю одежду и обувь подлатал, ходил на охоту, рыбачил, загорал, отъёдался, пил и высыпался. Но я в напряжении, Кальдур. Я понятия не имею, что там происходит и что там ещё случилось, и в Соласе, и во дворце, и на фронте. Конечно, я не такой идиот, чтобы пытаться выйти с кем-то на контакт и спросить, мы как-никак прячемся. Пока мы тут сидели, явно что-то могло измениться. Поэтому завтра мы выдвигаемся.
Кальдур кивнул, хотел спросить что-то ещё, но вдруг что-то начало душить его и тянуть к земле. Он не успел испугаться, просто упал на колени и зашипел.
— Ой, прости, прости! — запричитала Анижа, расцепила объятия и помогла ему подняться.
— В порядке я, — пробурчал Кальдур. — С-с-спасибо, что подлатала. Без тебя… хм… я бы, наверное, был бы нежилец. Спасибо.
— То-то же, — Анижа важно кивнула ему и тут же разошлась в искренней, тёплой и довольной улыбке. — Не болит?
— Не болит, — Кальдур похлопал по боку, и проглотил выстрел боли, стараясь не подать вида.
— Сразу всё вычистила, лезвие не раскололась. Я бы осколок в таком потоке кровищи никогда не отыскала. Чудом зашила. Чудом швы сдюжили дорогу. Чудом не заболел. Повезло. Долго поправлялся.
— Не будь доспеха, мог и месяц проваляться. А то бы и вообще не поправился. Как твоя рука, Анижа?
— Лучше, — она улыбнулась снова, пусть уже и не так счастливо. — Солнце помогает ей подсохнуть. Всё нормально, Дур. Нужно дать тебе поесть. Ты потерял много сил.
Кальдур покачнулся, снова взялся за перила и услышал крики негодования от своего старого друга — живота.
— Вот, — Анижа кивнула. — Он со мной согласен.
Его усадили поближе к костру, и он с полчаса копался руками в миске с ухой и непонятными травами. Есть хотелось, но сам процесс жевания, глотания и поддержки рук заставил его вспотеть — так тяжело было двигаться. Еда показалось очень тяжёлой, и быстро заполнила желудок, его снова начало клонить ко сну, но с этим помогла справиться чашка крепкого, немного горького и ароматного чая с мёдом.
— Ой, кажется, я не ел сладкое целую вечность! — взвыл Кальдур, сжимая чашку обоими руками. — Какая прелесть. Откуда достали?
— Да у меня тут много чего храниться на случай внезапного визита. Правда, пришлось таскать сюда всё на своём горбу по болотам и делать много-много рейсов. Мёд не портиться годами, ты знал? Как и многие другие вещи, если хранить их правильно. Ты как, парень, идти сможешь? Завтра?
— Посмотрим, старик. Не обещаю. Сейчас у меня вряд ли хватит сил на то, чтобы даже плестись. И вообще… куда идти? Какой план? У меня котелок пока ещё в тумане, сам понимаешь.
— Хотя бы поближе к людям, которые разговаривают и слышали новости… Я же сказал, что неизвестность меня очень напрягает. Пей чаёк. Сейчас тебе ещё намешаю. И бальзама туда бахну. Не волнуйся, немного. Пить тебе пока вряд ли полезно.
Кальдур утолено кивнул, прикончил кружку и отдал её Дукану.
Костёр набрал силу от ещё нескольких дровин и разгорелся веселее. От него пекло, как и от солнца и Кальдур поймал себя на мысли, что неплохо было бы искупнуться в такой день. Только вода скорее всего была ещё ледяной.
Анижа снова спустилась на этот раз с небольшой тетрадкой в руках, попросила Дукана сделать ей чай и уселась у костра.
— Что-нибудь нашла, девочка? — Дукан указал на тетрадку в её руках.
— Да, господин. Золотая книга, «История Её Света», оказалась полной мифов и сказаний про Госпожу. Они немного противоречивы и художественны, но в целом ничего, чтобы вы или я не слышали в детстве. Настоящее золото оказалось в заметках к этой книге. Молодой монах Поклай только недавно восстановил исходный текст, считавшийся утраченным, и работал над тем, чтобы ещё расширить новое издание, объёдинив его с переводами древнейших манускриптов. Вот послушайте, что какую заметку он написал про Первую Битву.
— Слушаем, — Дукан подсел ближе.
Анижа неловко подняла глаза, подтянула под себя ноги, прокашлялась и принялась рассказывать, то и дело посматривая на листок:
— Первая Битва случилась две тысячи лет назад.
О ней мало, что известно. Люди не знали металла и огня, жили как дикие звери, были жестоки друг к другу. Когда пришёл Морокай, они бежали прочь, как от лесного пожара. Тьма заполняла землю, и мест, куда можно было сбежать, оставалось всё меньше. Увидев, что происходит, Зариан спустилась с небес, и Её божественный Свет загнал Морокай и Его чудищ назад под землю. Она использовала свою силу, чтобы запечатать вход…
…О том, что случилось потом, рассказывает красивый миф. Госпожа хотела вернуться на небо, но восхитилась красотой природы и решила пройтись перед возвращением по берегу реки Явор. Она видела, как животные вылезают из своих нор и продолжают жить. Она видела, как трава наполняет растения силой и жизнью, и как растения наполняют жизнью и силой других животных. Она видела жестокость охоты хищницы и её же заботу о детях, ведь не было у неё иного выбора. И потом Она увидела человека.
Мужчина, так же как и Она, шёл по берегу реки и смотрел вокруг. Он шёл долго, без устали, почти целый день, пока не нашёл то, что искал. Самый красивый и редкий цветок, что растёт на нашей земле. А точнее в реке — это была речная голубая роза. Он бросился в реку, чтобы добыть этот цветок, едва не утонул, ибо не умел плавать, и его едва не утащило подводным течением, но всё-таки он доплыл, уцепился за плавающий сук и задумал сорвать цветок.
Но руки его дрогнули. Он не посмел.
Вместо этого, ещё несколько часов, он плавал вокруг цветка и бережно, чтобы не повредить ему, собирал его семена. Эти семена он принёс к себе домой, выше по теченью реки и посадил в заводи, недалеко от своего дома. И через много дней, когда эти цветы зацвели, он отвёл к ним женщину, с которой потом прожил всю жизнь и зачал детей.
Госпожа была поражена тем, что странный зверь способен на такое и совершенно очарована таким почти божественным виденьем и пониманием красоты. Когда Она закончила свою прогулку в устье Явор, Ей не захотелось уже уходить с этой земли. И Она приняла вид женщины, и коснулись Её ноги песка, и стал тот песок золотым.
После Её победы над Морокай, эра спокойствия и строительства продлилась тысячу лет. Зариан с удовольствием странствовала среди людей, учила их науке, искусству, магии и всячески вдохновляла их. И Её работа принесла плоды. Люди того времени были великанами. Они построили три королевства, которые впоследствии были объединены в одно. Слухи о богине, что ходит среди людей и несёт Свет, вскоре объяли весь Эррезир и возник культ Госпожи. Ближе к концу эры спокойствия люди нашли Её и позвали править ими. Она согласилась. Для Неё возвели Храм Солнца на вершине могучей горы, где Ей поклонялись, и откуда Она являла людям свою волю.
На этом моменте Анижа остановилась, отложила листок и многозначительно посмотрела на них.
— Так. И где же находится эта могучая гора? Речь о горе Ногх? — Дукан озадаченно почесал бороду.
— Вряд ли. Скорее всего, речь идёт о какой-то горе на севере или юге.
— Девочка, — Дукан нахмурился. — И Северные, и Южные Пики невероятно длинные. Там сотни, если не тысячи гор.
— Да, — она вздохнула. — Но это всё, что есть. Учитывая сколько прошло времени, храм мог уже стать руинами. Могло даже не остаться никаких следов. Простите...
— О нет, девочка… Ты очень помогла. Не важно сохранились ли там стены... Главное место и что оно символизирует для человека. Есть ли что-то ещё, за что схватился твой пытливый взгляд в этих текстах?