До сих в деревне вспоминают о двух друзьях: мастере и священнике. Крест Фрола почитают. Перед смертью рассказал Иван, кто его сделал. Имя Фрола, как мастера, под крестом написали. Многим он помог, от болезней исцелил, потому что сделал его старик с душой и открытым к Богу сердцем, и за грехи свои искренне прощения попросил.
Живое небо-океан
Что такое небо? Это не просто воздух, или там атмосфера. Небо – это что-то большее. Мы видим его каждый день, но не осознаём, что рядом с нами огромный, живой океан. Да, конечно, плавают по этому небу-океану самолеты, в которых сидят спящие пассажиры, и, когда стюардесса с улыбкой называет небо – океаном, а пилота капитаном корабля, все даже и не догадываются, что она действительно говорит правду. А высота – это глубина. И чем выше самолёт, тем глубже океан, по которому «плывут» беспечные граждане по своим делам.
Однажды, в деревне присев на пушистую траву, около мелкой, в один прыжок речки, на дне которой виден жёлтый песок, и резвящиеся в одиноких травинках пескари, я заглянул в трепетную, чистую даль и задумался: «Неужели этот голубой океан безмолвен? Конечно нет! Он живой! И в данный момент, просто рвется в моё сознание своей лёгкостью и чистотой, говоря мне – откликнись».
Я медленно опустился на пушистую траву, стараясь не причинить ей боли своим весом, и закрыв глаза, взлетел в бескрайние просторы неба-океана.
Интересно, почему, закрыв глаза, я продолжал видеть небо, его чистый, манящий свет? Неожиданно, я почувствовал лёгкость в теле, и какие-то невидимые волны подхватили меня и понесли прямо к облакам. Я чувствовал, как набираю скорость, и мне даже стало немного страшно оттого, что я сейчас врежусь в облако и разобью его своим неуклюжим телом. Но облако не разлетелось на кусочки, а наоборот, обволокло меня, нарядив в небесный костюм путешественника. И я, воздушный медленно поплыл по небу-океану не в силах сдержать восторг, который прорвал плотину молчания и вырвался длинным криком. Этот крик, отражённый в небесных зеркалах, превратился в звонкую красивую песню, которая начала ласкать слух. Я даже забыл, что это мой крик, и небесное эхо, подхватив его, поёт вместе со мной.
А я летел, летел, летел… и мечтал одновременно. Огромные облака, похожие на корабли, проплывали мимо, и невидимые матросы приветствовали меня. Я видел их улыбки и отвечал им тем же. Невообразимая лёгкость продолжала жить во мне, и я, постепенно поднимаясь выше и выше, узнавал себя. Именно себя, только мальчишку, кувыркающегося в пушистых облаках, и, как птица, рассекающего небо-океан стремительным полётом. Потом падал, как орёл, вниз и ловил себя у самой земли. И оттуда, снова взлетал и с огромной скоростью врезался в облака. Ещё мгновение, и я вновь видел себя всё тем же мальчишкой, только спящим на пушистом облаке-перине. А вокруг летали неизвестные мне красивые существа, и каждое из них первым старалось рассказать о своём сказочном и фантастическом мире. Я погружался в сон с улыбкой. И облако-перина засыпало вместе со мной, замирая в небесном океане. И даже весёлый, лёгкий ветерок боялся побеспокоить меня. Покой растёкся по облаку и обволок его приятной, невидимой ленью.
Но ветерок, всё же решился разбудить меня, непоседу, и ласково погладил по лицу воздушным крылом. Его лёгкое дуновение проникло в меня и унесло сознание ещё дальше – в бесконечные просторы космоса, где я освобождаю таинственные миры и люблю. Именно люблю огромной чистой любовью всю эту красоту.
Первые капли дождя как-то легко, боясь обидеть, упали на лицо. И я, вернувшись из бескрайнего океана-неба, открыл глаза и увидел огромные волны-тучи, которые предупреждали – скоро начнётся гроза. Я поднялся и, несмотря на начавшийся дождь, медленно пошёл в деревню, где меня ждал горячий чай с мягкими пряниками и доброе домашнее тепло. А дождь провожал, и как бы стесняясь, извинялся, за то, что намочил меня, стараясь отвести в стороны свои нити, которых так заждалась уставшая от жары земля.
В этот момент я понял, что небо – живое и сегодня, оно поделилось со мной своей тайной.
Ночь, которой не было
Я мчался по трассе, пытаясь быстрее добраться домой. В салоне звучала музыка, и я сразу не заметил, что машина стала глохнуть. Свернув на грунтовую дорогу, остановился и вышел, чтобы заглянуть под капот и выяснить причину. Но, увидев окружающую природу, об автомобиле забыл.
Длинной, извилистой лентой протянулась сквозь пшеничное поле старая, ухабистая, почти заросшая дорога. Сделав несколько шагов в его глубину, я оказался в жёлтом качающемся море. Погладив рукой колоски, вдруг почувствовал, что именно в этих местах, я снова прикоснусь к тайне. Внутри что-то сжалось, и неведомое чувство опасности охватило напряжением всё тело. Но золотое море, переливаясь огромными волнами, ласкало и успокаивало. Я посмотрел в даль и заметил у горизонта несколько брошенных избушек. Поглаживая ланью колючие колоски, я продолжал стоять и смотреть. Вдруг, мне показалось, что это загадочное море живое. Оно плавно перерастало в тёмную синеву леса, и выглядело огромным существом, которое открыло пасть и показало, что внутри у него что-то есть. Стоит пройти по извилистой дороге и зайти в любую брошенную избу, как вдруг, эта пасть закроется и тот мир, к которому сейчас дорога открыта, станет полностью изолирован. И это огромное существо, будет держать в плену и неизвестно когда отпустит.
Любопытство взяло верх. Я, конечно, успокаивал себя, тем, что деревня обычная и тот ужас, который она на меня нагнетает, вызван простым отсутствием жизни. Люди покинули ее, и деревня стала страшной. Но я, всё же решился, и сев в машину, тихо поехал к полуразрушенным избам. Странно, но машина работала, как часы. Плавно качаясь, проезжая кочки, я что-то услышал. Заглушив двигатель, остановился и стал прислушиваться. Вокруг стояла тишина, пронизывающая всё живое, странная, глухая тишина. Ветер, который, совсем недавно развлекаясь, качал колосья, создавая неповторимую музыку шелеста, куда-то улетел. Огромное поле пшеницы замерло. Оно стояло не двигаясь, как нарисованное. Птичий перезвон умолк, и тишина, провела по дороге невидимую черту, наверное, проверяя меня, смогу ли я перешагнуть через неё и оказаться в тайне.
Я решился ехать дальше, но почему-то обернулся. По трассе, с которой я свернул, мчались машины, и мне показалось, что водители уже не видят меня. Я резко завёл мотор и включил заднюю скорость, но чей-то пристальный взгляд остановил меня и я снова посмотрел на деревню. Да, именно оттуда, я почувствовал этот взгляд. Я не мог разобрать кто это, но точно знал, что там меня ждут, и, связывая моё сознание тяжёлым взглядом, зовут к себе. Я стал внимательно всматриваться в дома, деревья, кусты, стараясь вычислить человека, или может быть зверя. Времени прошло много, а я всё смотрел, осознавая, что нахожусь на границе двух миров, понимая, что от меня ждут действия. Опустив голову, как бы прячась от этого навязчивого взгляда, я резко включил передачу и, сорвав с места, как настоящий гонщик, пролетел по дороге, остановив машину у первого дома. Огромное облако пыли догнало и окутало автомобиль. Подождав, пока пыль осядет, я вышел из машины и несколько минут стоял молча, рассматривая деревню. Я чувствовал чьё-то присутствие и поэтому крикнул в надежде, что кто-то отзовётся. Но тишина, проглотив мой крик, восстановила тяжесть молчания. Удивительно, но как только я оказался в деревне, страх исчез, и на смену ему в душе появились спокойствие и уверенность.
Неожиданно, старая дубовая дверь полуразрушенной избы, у которой я стоял, заскрипела и открылась. Сквозь сумерки дома я увидел стол, на котором стояли кувшин, накрытый полотенцем и глиняная кружка. Я смело вошёл в дом и увидел, что в кружке налито молоко. Выпил залпом, утолив проснувшееся чувство голода. Теплота и свежесть молока согрели, и я почти успокоился, вспомнил детство, и такую же старую избу, в которую каждое лето приезжал на каникулы.
Я сидел и рассматривал заросшие паутиной стены. Мне казалось, что дом этот я знаю, но вспомнить не могу. Знакомый запах старой избы о чём-то подсказывал мне, но память, повесила амбарный замок и не хотела разгадывать эту головоломку. Где-то в полумраке, загремели сложенные у печи дрова. Я вздрогнул, прислушался и решился подойти к ним, надеясь кого-нибудь увидеть. Но нашёл лишь открытый коробок спичек, оставленный на верхнем полене. «Хозяева желают, что бы я растопил печь?» – предположил я и, взяв коробок в руки, зажёг спичку, осветив её пламенем темноту печи. Внутри стояли сложенные ёлочкой щепки. Я машинально сунул в них горящую спичку, и они сразу вспыхнули. Я вспомнил, как её разжигают, потому, что мальчишкой много раз видел это, и даже помогал. Осмотрев печь, я открыл заслонку, чтобы дым не шёл в избу и стал подкладывать, сначала тонкие, а затем толстые, потемневшие от времени, поленья. Я наблюдал, как они, охваченные живыми языками огня, разгораются. Подложил ещё, и печь заохала, запыхтела, проснувшись от долгого сна. Вернулся к столу, сел на лавку и стал смотреть на огонь. На него, можно смотреть целую вечность и думать, собирая из хаотичных воспоминаний давно забытую картинку из детства, где я, совсем маленький, сижу напротив печи и о чём-то мечтаю. Интересно, о чём я тогда мечтал? Наверное, о велосипеде или о гитаре. А может, я мечтал стать взрослым и эта изба именно та самая, из моего детства. Может, я перешагнул во времени назад, и моя мечта, стать взрослым – сбылась? А добродушная хозяйка, моя бабушка, которая давно умерла? Я посмотрел на стол и увидел, что в кружке снова налито молоко, а в плетёной тарелке, которая неожиданно появилась, лежит мягкий деревенский хлеб. Я не видел, кто налил молоко и принёс хлеб, но всё же вслух поблагодарил доброго хозяина или хозяйку за угощение.
Откусив хрустящую корку, я узнал, вспомнил вкус хлеба, который пекла в печи бабушка. Я вспомнил её, и в душе появилась боль: «Тяжёлая у неё была жизнь. Если бы она была жива, порадовалась бы за меня, каким я стал», – подумал я и закрыл глаза. Откуда-то, сквозь потрескивание дров, послышались слабые голоса. Сосредоточившись, я разобрал и узнал их. Это моя мать чем-то гремит в сенцах, тётка ругает моего брата Андрея, который залез на чердак и не хочет слазить обедать. Брат Гена над чем-то смеётся во дворе. А, это отец поймал котёнка, которого мы прозвали «Псик» и что-то хочет с ним сделать, но бабушка ему не разрешает. Смешной был котёнок. Он не мяукал и не фыркал, а как-то странно «псикал», за что и получил такое имя. Весело, дружно мы тогда ж