Тетрадь Перемен.
Начата 6 сентября 1981 года.
Он задумался. Что первым? Отец. Надо постараться хоть как-то изменить их общение. Не спорить, а мягко направлять. Или учёба — если показать успехи, это многое изменит в их динамике.
Он записал:
1. Начать решать задачи по математике. Найти учебники старших классов. Тренироваться.
2. Наладить отношения с мамой и отцом.
Он глянул в окно. Двор был ещё прохладный, но солнце уже начинало нагревать бетонные дорожки. Ему не терпелось выйти погулять, но он должен теперь всё делать последовательно.
Среди своих детских книжек нашёл сборник задач и примеров “Занимательная математика”. То что нужно, чтобы понять её азы и постепенно двигаться к увеличению сложности.
Пролистав несколько страниц, он понял, как много забыл — но и как много может восстановить. А теперь надо решить вопрос с уроками на завтра. Открыл Прописи. Нужно было несколько строчек прописать длинные и короткие палочки не вылезая за контуры линий. Тогда это было ещё тем испытанием для него, но сейчас он управился с этим в считанные минуты и закрыл тетрадь. Следующая задача вырезать из азбуки букву А и вклеить её в тетрадку для чтения. Вписал ещё точки-тире обозначающие звуки при произношение этой буквы и спрятал всё в портфель. Сверившись со списком в дневнике взял необходимое на завтра. Итак, с уроками закончено. Теперь надо бы продолжить составлять список того, что надо сделать.
3. Заняться спортом. —Он хорошо помнил, как в школе всегда был самым слабым, ни разу не мог подтянуться на турнике или взобраться высоко по канату. Из-за этого он очень быстро потерял потенциальную привлекательность в глазах одноклассниц предпочитающих более сильных и уверенных в себе, но самое неприятное то что не мог постоять за себя и практически любой мог его стукнуть и не ожидать ответа. Он просто не умел драться, отец никогда не развивал в нём мужских качеств ограничиваясь насмешками и постоянными замечаниями, что он ведёт себя, “как баба”, что он размазня, тюфяк и вообще ему противно, что у него сын такой растёт. Этим словам он не придавал тогда значения, но позже они видно словно программа сплели паутину из какой он не мог уже выбраться и что-то изменить. Отца тем не менее он любил несмотря ни на что, даже наверное больше чем мать. С ним всегда было интересно. Он всегда максимально доступно и подробно отвечал на его вопросы и практически никогда не отмахивался, что “ему некогда”, если Антону хотелось поиграть с ним, а ещё лучше пошалить. В такие моменты он был самым счастливым ребёнком на свете и готов был простить ему все обидные слова и действия в свой адрес. Единственное, что могло омрачить в такие моменты эти минуты счастья, когда они с отцом сильно громко начинали беситься, с кухни появлялась мама какая требовала, чтобы он перестал кричать и визжать, как ненормальный. Их возня с отцом прекращалась. Несмотря ни на что он не обижался на мать, детская психика в том возрасте не всегда остро реагировала на такие выпады родителей. Кроме того отца Антон обожал ещё и за то что он по выходным иногда брал его к себе на работу и целый день катался с ним в кабине “Краза”. Для любого мальчишки это был предел мечтаний. На пустырях с накатанной дорогой отец учил его водить машину. На первой передаче, придерживая своей рукой баранку он следил и учил, чтобы Антон вёл машину чётко по дороге и она не вихляла у него. Нередко машина была в гараже на ремонте, отец так же брал его с собой и он быстро выучил значения деталей у машины, как то: “радиатор”, помпа”, “вал”, “тормозные колодки” и пр. Научился понимать для чего включают дальний и ближний свет ночью, когда едут по трассе, переключение скоростей, в какой последовательности нужно нажимать сцепление и газ. Всем этим премудростям отец учил с терпеливостью достойной хорошего учителя. А когда Антон стал чуть старше позволял ехать на 2 и даже 3 передаче и нередко выезжать на внутреннюю трассу, где встречных машин было немного. Для Антона это было откровением свыше. Мало кто из его сверстников мог похвастаться таким. Именно поэтому отца он не просто любил, но и в глубине души боготворил. Он много знал, много читал книг и его кругозор не ограничивался только его работой.
Итак, пока три пункта. Для начала нужно хотя бы воплотить в жизнь их.
Он раскрыл первую страницу “Занимательной математики” и начал делать задания записывая их в отдельную тетрадь.
За этим занятием и застала его мама. Она с удивлением глядела на сына, который увлечённо выводил цифры в тетради.
— Ты чего тут такой серьёзный?
— Решаю… задачки. Чтобы в школе лучше быть.
— Это тебе кто подсказал?
— Сам догадался. Хочу попробовать стать отличником.
Мама усмехнулась и слегка вздохнув со знакомой интонацией в голосе произнесла:
— Каким отличником, Антон? Ничего с тебя путного не выйдет, мы то с отцом знаем, что ты не соображаешь ничего. Ты уроки сделал?
— Ну конечно. Я же обещал.— Антон достал тетради с Прописями и показал ей готовые домашние задания.— Мама критически посмотрела, ничего не ответила и махнула рукой типа “Ладно, пусть будет, что будет”.— Но Антон решил, что нельзя пускать ситуацию на самотёк, раз уж решил менять своё прошлое, то надо не останавливаться.
— Мам, а почему у тебя столько пессимизма насчёт меня? Это потому что вы с папой в своё время не блистали в учёбе и ты считаешь, что я тоже буду таким?— Мама резко обернулась.
— При чём здесь это? Ты забыл, как отец занимался с тобой перед школой, пытаясь научить буквам? Ты за пол года так и не сумел ничего выучить. У меня родная сестра, какая старше тебя всего на три года ещё до школы уже примеры решала и читать умела, а ты как был бездарь, так бездарем и останешься.
Эти слова сильно резанули по самолюбию Антона.
— Мам, а ты вместо того, чтобы критиковать, лучше бы лишний раз помогла мне разобраться в учёбе и поощряла мои любые начинания во всём. Ты загубишь во мне любые зачатки к самостоятельности, потому что тупо не будешь верить в меня, а мне это важно! Мне важно, чтобы вы с отцом верили в меня и не считали меня лузером.
— Кем не считали?— Для мамы это слово оказалось незнакомым.
— Неудачником.
— Антон, как ты со мной сейчас разговариваешь? — Включила она свой традиционный режим “строгая, обиженная мама”.— Отец вечером придёт, будет разговаривать с тобой. Что-то ты сильно разговорился в последнее время, пора тебе по губам дать.
— За что? За то что говорю правду тебе?
— Всё! Я не хочу с тобой разговаривать. Шуруй на улицу.
Антон вздохнул оказавшись на солнечной веранде. Нет, это был перегиб с его стороны, нельзя было так говорить с ней, она восприняла его слова, как грубость и желание подразнить её. Нужен конкретный результат в его действиях, вот тогда он сможет и отстаивать свою точку зрения.
Он спустился вниз на первый этаж щурясь на ярком солнце. Куда бы сходить? Стоп! У него же здесь живут ещё живые дед с бабой родители отца. Бо́льшую часть своего детства он помнил провёл у них, пока дед в 1984 году не умер от инфаркта.
Да, надо бы сходить проведать их и заодно увидеть ту самую квартиру в какую он во взрослой
жизни нередко возвращался в снах.
Глава 6
Глава 6
Сквозь занавески времени
Его дедушка и бабушка жили в похожей пятиэтажке галерейного типа на 1 этаже.
Рядом с их домом напротив располагался ещё один детский сад, обнесённый сетчатым забором по периметру. Он вспомнил, как в детстве любил с другими пацанами лазить через этот забор на его территорию, чтобы просто посидеть гурьбой в деревянной беседке, потравить детские байки. Самым страшным словом было какое подрывало всех словно птиц с насеста: “Пацаны, атас! Сторож идёт!”— Беседка в какой обычно любили позависать находилась недалеко от забора, широкие проёмы в ней позволяли быстро покинуть её и за считанные секунды все уже сидеть верхом на заборе оценивая потенциальную опасность со стороны идущего в их сторону сторожа детского сада. Если он был ещё далеко можно было посидеть нередко дразня его какими-то выкриками, но как только он приближался тут же соскакивала с забора по другую его сторону полностью уверенные в своей безнаказанности.
Антон усмехнулся про себя вспоминая те весёлые денёчки. А вот и знакомая квартира, на веранде стоит деревянная массивная скамейка, где не хватает одной доски. Он поднялся по ступенькам и подошёл к выкрашенной в светло-зелёный цвет двери с цифрой 15.
Негромко постучал и как делал раньше всегда не дожидаясь ответа потянул на себя дверную ручку.
В прихожей коридора всегда был небольшой полумрак, на полу всё тот же шерстяной половик, небольшая вешалка с одеждой, справа холодильник, как и у родителей с названием “Бирюса” только немного другой модели.
Сердце у него бешенно колотилось, когда он ощутил этот знакомый запах, такой родной, но при этом его невозможно было описать словами. На кухне справа слышно было, как бабушка что-то готовит, а дед в комнате зала пытается отладить картинку на экране плохо показывающего чёрно-белого телевизора “Рубин” на ножках. Во второй комнате был виден старый потёртый диван с откидывающимися валиками на изголовье, чуть дальше старинная высокая, железная, полуторная кровать с кованными узорными быльцами, на которых были подвязаны белые шторки.
Слева вдоль стенки полированный шифоньер в каком он в детстве любил ковыряться находя для себя внутри него массу интересных предметов.
Он зашёл на кухню в тот момент, когда бабушка крикнула оттуда:
— Кто там пришёл?
— Это я, ба!
— Внучок, ты? А мы с дедом не ждали тебя сегодня.
— Да, решил проведать вас…— Он подошёл к сидящей на стуле, за старым деревянным обеденным, кухонным столом бабушке какая резала на доске овощи для борща и просто обнял её за шею. Он так соскучился за ней. Она не ожидала от внука такого проявления чувств и сначала немного даже растерялась, но потом обняла его в ответ держа в руках нож и недорезанную луковицу. С зала пришёл дед какой воскликнул увидев внука: