Визиты и поздравления с наступлением Нового года, поздравления, сопровождаемые низкими поклонами, продолжались обычно до 15-го дня 1-го лунного месяца. Чин Сонги обращает внимание на поговорку: «Новогодние поздравления родственникам жены хорошо делать во время цветения персикового дерева (т. е. в 3-м лунном месяце. — Р.Д.)». Смысл этого выражения, по мнению Чин Сонги, двоякий. Во-первых, возможно, родственников жены было можно поздравлять с Новым годом в 3-м лунном месяце, так как время, когда цветут персиковые деревья, — это прекрасная пора. Во-вторых, можно предположить, что в прошлом к новогодним поздравлениям родственников жены готовились особенно тщательно и долго, и только к 3-му месяцу были готовы все новогодние подарки[420]. Об обычае корейцев обмениваться подарками на Новый год сообщали и русские авторы: «Знакомым и приятелям в подарок посылают сласти: детям дарят игрушки, а бедным родственникам — деньги, материи на платье и т. д. Прислуге к новому году дарят платья»[421].
В крестьянских домах хозяйки рано утром 1-го дня вывешивали над дверью или на стенах купленные в новогоднюю ночь плетенные из бамбука корзиночки или черпачки для риса. На юге Кореи рядом с этими черпачками вывешивали грабли. И корзины, и черпачки, и грабли выражали надежду на хороший урожай и процветание в новом году. «Счастливые» черпаки и корзины должны были способствовать столь богатому урожаю риса, что его можно будет черпать корзинами; грабли символизировали достаток хвороста, которого будет так много, что его можно будет собирать граблями[422].
В прошлом существовало поверье, что якобы в ночь с 1-го дня на 2-й с Неба спускаются «светящиеся в темноте недобрые духи» (янъкванъкви), которые заходят в каждый дом и стараются примерить себе обувь. Если какие-нибудь ботинки приходились им впору, они забирали их с собой на Небо. Человека, чья обувь таким образом пропала, в наступившем году ждали одни неприятности. Поэтому с наступлением вечера 1-го дня около ворот дома протягивали сплетенную из рисовой соломы веревку, которая должна была преградить путь злым духам, прятали всю обувь внутрь дома (в обычные дни ее оставляли на специальной приступочке при входе в дом, так как в корейский дом входят без обуви) и как можно раньше ложились спать.
Со второго дня Нового года начинались различного рода игры и развлечения. Особое место среди них имела игра в ют, до наших дней одна из самых популярных народных игр корейцев.
В крестьянских домах девушки и молодые женщины развлекались качанием или, вернее, прыжками на доске нольттвиги: на свернутую валиком циновку клали доску, девушка резко наступала на один конец, и стоявшая на другом конце доски вторая девушка взлетала вверх, когда она опускалась — вверх взлетала первая. Прыжки на доске (которые в европейской литературе неточно называют качанием на качелях) — один из древнейших видов развлечений корейских женщин. В литературе часто описывается поэтическая картина: красивые девушки и молодые женщины в нарядных платьях, цвет которых напоминает цветы распускающейся в садах сливы, взлетают в воздух, подобно разноцветному облаку, а сидящие вокруг подруги распевают радостные песни.
О происхождении и символике этого развлечения высказываются разные мнения. Ха Тэхун полагает, что нольттвиги — один из видов женского спорта, возможно бытовавшего в Корее в далеком прошлом, и даже сопоставляет его с метанием диска, распространенным среди женщин древней Греции[423]. Полагают также, что с начала правления династии Ли, когда женщинам дворянского сословия запрещалось выходить за ворота дома, эта игра стала использоваться молодыми девушками и женщинами для знакомства с молодыми людьми. Существует также предание, что нольттвиги придумала жена одного крестьянина, муж которой был заточен в тюрьму. С помощью нольттвиги она якобы пыталась увидеть его[424].
Рис. 21. Кисан. Сценка игры в нольттвиги (прыжки на доске) (1886 г.)[425].
Однако можно предположить, что высокие прыжки на доске в прошлом были связаны с аграрной магией и должны были способствовать более быстрому росту злаков. Примечательно, что в крестьянских домах женщины иногда устраивали нольттвиги не только во двориках, но и в помещении кухни, где хранились зерновые и прочие припасы. Прыжки на доске должны были увеличить богатство в доме, обеспечить здоровье домочадцам. Не случайно в народе бытовала поговорка: «Если играть в нольттвиги на Новый год, то весь год не будет заноз в подошвах» [426].
В юго-восточной части Кореи, в деревнях, в первые дни Нового года нередко устраивались танцы в масках, называвшиеся «танцы, изгоняющие черта». Главными персонажами этих представлений были два янбана (янбан — дворянин) и охотник. Те, которые изображали дворян, были одеты в длинные белоснежные халаты, на головах носили черные шляпы с высокими тульями, на ногах — огромные туфли. В зубах они держали длинные бамбуковые трубки. Эти двое возглавляли процессию. За ними шел человек, изображавший охотника: на плече он нес деревянное ружье, на спине — охотничью сумку с фазаном. За ними двигалась огромная толпа танцоров в фантастических костюмах и гротескных масках. Среди них были музыканты, игравшие на барабанах, гонгах, трубах, флейтах, цимбалах. Проходя по деревне, эта процессия останавливалась перед домами наиболее богатых и зажиточных крестьян. Затем заходила к ним во двор, танцуя и выкрикивая: «Вон, вон, злые духи!», «Приходите, тысячи и десятки тысяч благодатей!» Хозяин дома должен был наградить танцующих деньгами и зерном, которые потом нередко использовались на нужды деревенской общины[427].
Во время праздника Нового года по деревням ходили буддийские монахи, которые на эти дни покидали свои уединенные горные храмы. Останавливаясь перед каждым домом, они били в барабаны и кричали славословия Будде Амида: «Наму амида буль!» Затем они вручали хозяйкам несколько испеченных в храме лепешек как знак благословения. Хозяйки одаривали их деньгами и рисом[428].
Как уже отмечалось, корейцы и другие народы Восточной и Юго-Восточной Азии придерживаются шестидесятиричной системы летосчисления. Поэтому в дни новогоднего праздника особое значение придавалось первым 12 дням, названным именами 12 животных: мышь, бык, тигр, заяц, дракон, змея, лошадь, овца, обезьяна, курица, собака, свинья. На эти дни как бы переносились свойства тех животных, именами которых они были названы. Из 12 дней дни мыши, быка, тигра, зайца, лошади и овцы назывались «волосатыми» днями, а дни дракона и змеи — «безволосыми» днями. Считалось, что, если начало Нового года приходится на один из «волосатых» дней, год будет богатым, урожайным. Если же Новый год приходится на «безволосый» день, надо ожидать голода.
В разных районах страны особо отмечались те или иные из 12 дней.
В 1-й день мыши крестьяне проводили на своих полях обряды, связанные с сжиганием сухой, прошлогодней травы. Считалось, что во время этого обряда уничтожали мышей, расхитителей зерна. В некоторых местах на поле приносили сосуд с огнем и от него зажигали старую траву; в других — из ободранных стеблей конопли делали большой факел, к которому привязывали ручки из ветвей бамбука, и затем поджигали. С этими горящими факелами молодежь вечером шла на поля и поджигала там сухую траву и ковыль, крича: «Мыши сгорели! Мыши сгорели!» В мгновение ока поля превращались в огненные моря…
Согласно преданиям, в провинции Хванхэдо во время этого обряда деревенская молодежь делилась на две группы, сделав границей дамбу на полях. Затем, поджигая огонь по обе ее стороны, устраивали между собой соревнования. При этом считалось, что мыши из деревень победившей группы будут изгнаны в деревни проигравшей группы и что, следовательно, у победителей новый год будет урожайным, так как мыши не нанесут вреда посевам[429]. Полагали также, что на поле, очищенном огнем, вырастут хорошие травы, необходимые для прокорма животных. Для того чтобы прогнать мышей, во время зажигания огня производилось как можно больше шума. Жены крестьян ночью, в час мыши, с этой же целью били по открытым оловянным сосудам[430]. Аналогичные обряды в некоторых местах совершались в 15-й день.
Танец дракона. С китайского рисунка начала XX в.
Подношения богу благополучия. С китайского рисунка начала XX в.
Призывание Цзыгу. С китайского рисунка начала XX в.
О-сёгацу-тана. Из фондов Японского государственного этнографического музея. № Н1-2258.
В период правления династии Ли существовал ритуал, согласно которому придворные вана в день мыши бегали по двору, волоча за собой по земле горящие факелы. При этом они кричали: «Все мыши сгорели! Все мыши сгорели!» В благодарность ван награждал каждого из них полным мешком бобов[431]. Подобные обряды были связаны с представлением о мыши как о расхитительнице зерна.
В 1-й день быка крестьяне провинции Южная Чхунчхон «освобождали» быков и лошадей от работы и кормили их специально приготовленными из соевых бобов похлебками[432].
В провинциях Южная и Северная Хванхэ в этот день крестьяне красили быкам рога красной краской, полагая, что это убережет от падежа (иногда рога покрывали красной тушью или обертывали красной тканью). Обычай этот очень древний. Так, в одной из росписей гробницы Анак № 3 (Мичхон-ван мудом, IV в.) сохранилось изображение быков с выкрашенными в красный цвет рогами.