С возникновением кризиса крепостничества и обострением классовой борьбы господствовавший класс пытался изыскивать все новые средства идеологического воздействия на крестьянство, чтобы подорвать силу его сопротивления. Так, во второй половине XVIII века возникла наряду с церковной и «светская» литература, антинародная по своим целям и содержанию. Авторами ее были немецкие пасторы и другие приспешники дворянства (Арвелиус и др.). В их писаниях проповедовалась беспрекословная покорность, смирение, терпение, которые якобы являются основой счастливой жизни простых людей; крепостнический строй идеализировался как патриархальный, благословенный, вечный, самим богом установленный порядок.
Нельзя, однако, не отметить, что в этот же период, особенно в начале XIX века, деятельно занимались вопросами эстонского языка и фольклора некоторые прибалтийские немцы — И.X. Розенплентер и др.; заслуги этих исследователей несомненны.
Гораздо более значительная роль в формировании эстонской национальной культуры принадлежит литераторам эстонского происхождения — О.В. Мазингу (1763–1832) и К.Я. Петерсону (1801–1822). Мазинг опубликовал ряд книжек поучительного содержания и издавал в 1821–1825 годах первую эстонскую газету; после того как выход ее прекратился, газет на эстонском языке долго не было. Петерсон, умерший совсем молодым, был первым замечательным эстонским поэтом; он с увлечением разрабатывал вопросы фольклора, собирал народные песни и писал стихи по их мотивам.
Но Мазинг и Петерсон были все же только предшественниками и предвестниками эстонской национальной литературы; в последующие десятилетия прочную основу ее развития заложили Фельман и Крейцвальд.
Всю свою жизнь Крейцвальд вел непримиримую борьбу с реакционной литературой, насаждавшей в народе дух рабского смирения. Это антидемократическое направление, главными представителями которого были в то время журналист И.В. Яннсен — бывший кистер[4], немецкие пасторы К. Кэрбер, К.М. Хеннинг и другие, было прямым продолжением предшествовавшей крепостнической «литературы». Резко разоблачая в своих статьях, рассказах и письмах единомышленникам антинародную сущность литературной стряпни подобных авторов, Крейцвальд в то же время отмечал произведения, проникнутые духом демократизма, направленные против крепостников и клерикалов.
В эстонской печати Крейцвальд впервые выступает как автор рассказов; первый из них — «Винная чума» — вышел в 1840 году. Часть рассказов, сатирического содержания, написана в форме аллегории, в других же непосредственно отражена жизнь эстонской деревни. Писатель был, очевидно, вынужден прибегнуть к аллегории потому, что для прямого отображения социальных вопросов в то время возможностей не было: даже аллегорические произведения писателя значительно пострадали от руки цензуры. В 1850 году Крейцвальд опубликовал переработанную им широко известную старинную сказку-аллегорию, распространенную у многих народов, — «Хитрый Лис»; в форме рассказа о животных здесь вскрываются и высмеиваются различные отрицательные явления общества, основанного на эксплуатации и угнетении.
В рассказах «Простаки» (1857) и «Ветреники» (1858) Крейцвальд высмеивает всякую отсталость и предрассудки, тупую косность и консерватизм, разоблачает мракобесов, бичует раболепствующих перед угнетателями.
В условиях цензуры того времени писатель не мог выступать с прямой критикой общественных отношений в деревне. Его произведения носят в большинстве случаев просветительский характер. Таковы рассказы «Землепашец и должностное лицо», «Михкель Пыллупапп» и «Новый учитель», главным действующим лицом последнего является учитель русского языка, отслуживший свой срок старый солдат Иванов; Крейцвальд делает героя глашатаем передовых педагогических взглядов. В рассказе «Сумерки» (1853) писатель высмеивает представителей возникавшей эстонской сельской буржуазии, их алчность и нелепые суеверия.
Свои первые стихи Крейцвальд написал еще в школе, публиковать поэтические произведения он начал в 40-х годах. Его «Песни вируского певца»[5] (1865) надо считать первым художественно зрелым сборником стихов в эстонской литературе. Крейцвальд утверждает в поэзии социальную тему; в его стихах говорится о рабской доле крестьянства, о страданиях народа, изнывавшего под игом чужеземных захватчиков, воспевается свобода (ода «К вольности»); поэзия его проникнута патриотическим боевым духом. В приветствии к пятидесятилетнему юбилею Тартуского университета (1852) и в поэме «Война» (1854), написанной в связи с началом Крымской войны, Крейцвальд особенно подчеркивает историческое значение присоединения Эстонии к России. В его лирике нашло свое выражение богатство и многообразие человеческих чувств и переживаний, ряд стихотворений написан под непосредственным влиянием великих немецких классиков — Шиллера, Гете и Гейне. После смерти Крейцвальда была издана его большая поэма «Лембиту» (1885), трактующая религиозно-философские проблемы и отображающая антицерковные и антимилитаристские взгляды писателя.
Выдающимся творческим достижением Крейцвальда и главным трудом его жизни было составление на основе материалов народного творчества эпоса «Калевипоэг», над которым он работал более десяти лет. Большое значение для развития эстонской литературы имела также его замечательная книга — «Старинные сказки эстонского народа», первое классическое произведение эстонской прозы. Сказки эти, как и «Калевипоэг», собранные и записанные Крейцвальдом из уст народа, подверглись мастерской литературной обработке и превратились в законченные художественные произведения. Крейцвальд ценил старинные сказки, как отображение жизни и мировоззрения народа; в образах героев и необычайных фантастических событиях сказок порабощенный народ воплощал свои стремления и чаяния, свой гнев и протест против угнетения, свои мечты о переустройстве жизни. Эти черты народной поэзии сохранены в «Старинных сказках», и потому они могут быть с полным основанием названы народными сказками.
Ценной частью литературного наследия Крейцвальда является его обширная переписка, из которой многое сохранилось до наших дней; наибольший интерес представляют письма Фельману, петербургским академикам (особенно А. Шифнеру), выдающимся демократическим общественным деятелям — публицисту К.Р. Якобсону, поэтессе Л. Койдула, художнику И. Кёлеру и другим.
В большинстве писем Крейцвальд высказывает свои суждения по общественным и литературным вопросам; здесь он мог более свободно выражать свои взгляды, нежели в печатных произведениях, проходивших через цензуру. Переписка Крейцвальда имеет огромную ценность для изучения современной ему жизни, общественных течений того времени, истории эстонской национальной культуры.
В 1877 году Крейцвальд оставил должность врача и переехал из Выру в Тарту, где продолжал свою литературную и общественную деятельность. Писатель умер 25 августа 1882 года.
Роль Крейцвальда в развитии эстонской национальной культуры и прогрессивной общественной мысли исключительно велика. Сын крепостного, он стал выдающимся литератором, ученым и мыслителем своего времени. Творчество его, проникнутое гуманизмом и глубоко патриотическими чувствами, вошло в золотой фонд эстонской классической литературы.
Стремление составителей «Калевипоэга» исторически осмыслить фольклорный материал, конкретнее и убедительнее выявить присущее народной поэзии свободолюбие столкнулось с мрачной действительностью последних лет царствования Николая I и пресловутым «остзейским особым порядком». Окончательное завершение эпоса совпало с революционной ситуацией в России в 1859–1861 годах и явилось в известной степени ее литературным отражением.
Начало собиранию многочисленных сказаний о Калевипоэге, встречающихся в эстонском устном народном творчестве, было положено Фельманом. Впервые об этом упоминается в его письме Крейцвальду в 1833 году. Именно Фельману принадлежит мысль о создании эпоса, возникшая у него, по всей вероятности, под влиянием выхода в свет в 1835 году первоначального издания карело-финского народного эпоса «Калевала», тем более, что уже раньше Петерсон указывал на общие мотивы в фольклоре двух родственных народов.
В 1838 году по инициативе Фельмана при Тартуском университете было создано Ученое эстонское общество по исследованию фольклора, языка и исторического прошлого эстонского народа; в члены этого общества вступил и Крейцвальд. В начале 1839 года Фельман на собрании общества прочитал доклад о результатах своей работы над сказаниями о Калевипоэге. Этот сжатый обзор явился первой попыткой объединить различные народные предания, связанные с богатырем Калевипоэгом, в идейно-тематическое целое. С тех пор Фельман постоянно занимался исследованием фольклорных материалов о Калевипоэге. У него возникла даже мысль отказаться от врачебной деятельности и по примеру составителя «Калевалы» Э. Лённрота собирать по стране материалы о Калевипоэге. Однако эти планы не были осуществлены из-за преждевременной смерти Фельмана, последовавшей в 1850 году. Работу над составлением «Калевипоэга» продолжил Крейцвальд.
Опираясь на распространенные в то время теории, составители «Калевипоэга» считали, что эпос некогда бытовал в народе как нечто целое, а с течением времени распался на фрагменты и частично позабылся. С точки зрения общественных задач такое понимание давало составителям возможность подчеркнуть высокую древнюю культуру народа и его героическое прошлое и нанести этим прямой удар по идеологии феодализма. Крейцвальд видел свою задачу в том, чтобы на основе сохранившихся фрагментов и частей эпоса представить себе величественные контуры некогда единого целого, соединить весь имеющийся у него материал таким образом, чтобы произведение по возможности соответствовало предполагаемому древнему эпосу.
Сейчас, на основе сравнительного исследования, мы знаем, что эта теория о целостных эпосах, бытовавших в прошлом в народе, не имеет под собой почвы. Появление целостных эпосов, начиная с времен античной Греции, всегда было результатом сознательной организации материала, большей или меньшей литературной обработки, подбора, объединения и слияния многочисленных вариантов. И это вполне закономерно, так как при устной передаче ни один, даже самый выдающийся народный певец-импровизатор не смог бы точно запомнить сказания и легенды, достигающие порой объема