На лбу Андреаса залегла морщина.
Глава 9
Парень из управления уже стоял на месте, готовый отвести их на парковку. Под мелким дождем в свете фар отражатели на комбинезоне придавали ему мерцающую ауру. Божественный нимб, правда, заслоняли усы как у шнауцера, сливающиеся воедино с волосами, торчащими из носа.
На участке рядом стояли списанные трейлеры и автобусы с содранными крышами. Запах масла и ржавчины ощущался в воздухе.
– Нам сообщил землевладелец. Так мы и нашли старика, – сказал парень, не представившись.
Фредрик стоял и смотрел на промышленный район перед ними. Сквозь туман он увидел, что в окнах офисного здания было темно. Оно находилось в одном конце асфальтовой площадки, размером с пару баскетбольных полей, а на другой стороне – здание склада, смонтированное из некрашеных гофролистов и с черными раздвижными ставнями вместо дверей. Ставни были пронумерованы от одного до четырех.
Посреди площадки лежала крышка люка, снятая и отнесенная от отверстия в асфальте, а полицейские в униформе уже занимались огораживанием места.
Усатый показал на полосу асфальта в дырках и рысцой побежал между ними, визгливо разговаривая по пути. В руке он нес длинный стальной крюк. Через каждый шаг он стучал им по земле.
– Крысы, – рявкнул он. – Тут их чертовски много. Из-за этого и среагировал владелец. Крысы и вонь.
В тумане Фредрик разглядел, что одна часть офисного здания тоже служила складом. Снаружи стояли сотни офисных стульев, письменных столов и полок. Лужи воды и снежной жижи наполняли брезент, которым была накрыта мебель.
Парень из управления канализации почесал щеку ручкой крюка.
– Здесь, судя по всему, ничего не работает. Если бы не крысы… Не думаю, что его кто-нибудь нашел бы.
Там, где лента ограждения блокировала путь, стоял другой парень в таком же желто-черном комбинезоне и давал показания полицейскому. Выглядел он неважно.
Усатый протянул Фредрику фонарь.
– Там не очень приятно, – сказал он, показав на люк.
Фредрик пролез под ограждение и подошел. Нагнувшись, он посветил в отверстие.
Там и впрямь было не очень приятно.
Глава 10
Кафа Икбаль стояла перед зеркалом в одной из ванных комнат виллы на Бюгдей. Она знала, что если закрыть глаза, мысли опять вернутся. Огрубевшая кожа без запаха. Со свистом хлыставшая. Красное мерцание в глазах после удара.
Она медленно провела пальцем по горлу. Больно как раз в том месте, где натянутая жила исчезала под ключицей. Плечо заболело, когда она подняла руку, чтобы отвернуть воротник рубашки. Она немного повозилась, поправляя узел на шелковом шарфе. Встретилась с собственным взглядом в зеркале и не отрывала глаз. Не отрывала, пока не увидела в них ничего, кроме решимости.
Ванная находилась на втором этаже и была больше, чем гостиная в квартире Кафы. На полу плитка из темного мрамора, на стенах – светлая, а ванна стояла на «львиных лапах».
Маленький пакетик лежал на умывальнике. Теперь она взяла его. В нем был кусочек старой фотобумаги, размером не больше марки. Изображение рассмотреть невозможно, но на свету она увидела отчетливые водяные знаки, отпечатанные на обороте – Калипсо. По-русски. Калипсо. Танец или греческая нимфа?
Этот обрывок они нашли у стены в коридоре, рядом с дверями в столовую. Видимо, его сорвали с одного из бесчисленных гвоздей. Почему это был единственный след, найденный ими? Куда делись все те многочисленные фотографии, которые, должно быть, там висели? Каков мотив? Зачем их убрали?
О дверной косяк кто-то постучал, и Кафа, бросив последний взгляд в зеркало, повернулась к рыжеволосой женщине-полицейской. Ханна, как там ее по фамилии. Кафа попыталась изобразить улыбку.
– Да. Что у нас есть?
– Герда Тране, – начала рыжая, – владелица виллы. Ранее была замужем за директором Эрнстом Тране, но он умер тридцать лет назад. У них был сын, Аксель Тране, и он тоже мертв. Никаких родственников. Никаких близких друзей.
– Вот как?
– Сын служил в армии, погиб от несчастного случая в девяностых, через несколько лет после смерти отца. Соседи описывают вдову как строгую, бережливую даму. Говорят, она давно болела.
Женщина в форме наморщила лоб и продолжила:
– Судя по всему, ей помогал человек из коммуны. Ухаживал за газоном и домом. Крупный и молчаливый мужик, по словам соседей.
– Крупный? – переспросила Кафа. – Как тот, что на лестнице?
Женщина кивнула.
– Удивительно, но коммуна отрицает, что кто-то из их сотрудников здесь работал. Я покажу вам кое-что?
Ханна пошла к соседней комнате, спальне. Воздух был спертым и пыльным, на стенах красовались дорогие тканые обои в темный цветочек. На окнах висели кружевные шторы. Голые подоконники. На ночном столике ни фотографий, ни книг. Аккуратно заправленная двуспальная кровать.
Кафа раздвинула шторы. Далеко внизу, в маленькой гавани, она увидела пустые лодочные места. Прямоугольные тонкие металлические листы покачивались на воде темного моря. Лодки затащили на сушу на зиму.
– Вы сказали, что холл напомнил вам мавзолей, – сказала Ханна. – Разве здесь у вас нет такого же чувства?
Кафа подошла к гардеробу. Открыла дверцы. Полка за полкой с нижним бельем, блузками, брюками для пожилых женщин и юбками. На вешалках висели платья и куртки. Сладковато пахло средством от моли.
– Этой комнатой давно не пользовались, – отметила она.
– Именно, – согласилась Ханна. – А вот гостевой комнатой дальше по коридору – наоборот, – она показала кивком. – В прачечной в корзине для грязного белья лежит мужская одежда. То же самое в гостевой комнате. Большого размера. Ультрафиолет показал множество биологического материала на простыне и пододеяльнике.
Кафа выжидающе посмотрела на нее.
– Кровь или сперма. Но вообще, это не похоже на пятна крови.
– Пойдем, – сказала Кафа, жестом позвав ее с собой в ванную. В медицинском шкафчике стояли упаковки с лекарствами от давления, обезболивающие и инсулин. Инсулиновая ручка современного типа. Но не они привлекли внимание Кафы. Тут же лежала бритва, большая бритва с тремя вращающимися головками.
– Думаете, фру Тране брила ей ноги? – Кафа не дождалась ответа. – Значит, никакая вдова тут не живет, – констатировала она. – Но жил мужчина. Тот, на лестнице? Микаэль Морениус?
– Может быть и так.
– А что мы знаем про этого Морениуса?
– Он, очевидно, скрывал свою личность, – сказала Ханна.
– Скрывал личность? – Кафа вопросительно посмотрела на нее. Ханна развела руками.
– Это по данным управления регистрации населения. Так что поиск информации займет еще немного времени. Я соберу для вас материалы.
Скрывал личность. Кафа мало знала о работниках по дому мужского пола с лишним весом. Но она предполагала, что в управлении регистрации было не так уж много людей, нуждающихся в защите.
Глава 11
Холодный и синий как море проблеск осветил лестницу в подвал в Центральной больнице. Стальные перила тоже были холодными.
– Mortui vivos docent[3], – прошептал Андреас Фредрику на ухо, когда они увидели, кто их ждет.
Судмедэксперт Конрад Хайссманн стоял у двери кремового цвета с надписью «Вскрытия». Он протянул руку размером с книгу для рукопожатия.
– Mortui vivos docent. Мы говорим голосом мертвых, – поприветствовал он их.
Неизменное приветствие австрийца. Хайссманн пригнулся, чтобы пройти в дверь, и провел их дальше. Не потому что косяк был низкий, а потому, что лысый патологоанатом с впалыми висками был почти на голову выше них. Он остановился в приемной. На стенах бирюзового цвета висели пожелтевшие плакаты со схемами по анатомии человека. На полках стояли банки с поблекшими сердцами, мозгами и легкими в формалине. Предупреждение о том, что за дверями их ждет благословенный прилавок со свежими продуктами.
Фредрик видел достаточно мертвых тел, во всевозможных состояниях. Но больше его пугали не сами трупы. К чему он никак не мог привыкнуть – так это к клиническим подробностям в комментариях медика. К черпаку, который патологоанатом использовал, чтобы освободить мертвые тела от крови. К начищенным стальным столам, голубой врачебной маске, пульсирующей от дыхания, скальпелю, ножницам для ребер и пиле для костей на белой материи.
Когда это было возможно, Фредрик предпочитал оставаться в приемной. Так же к этому относился и его товарищ. Андреас Фигерас с удовольствием слушал голос мертвых, но не любил их вид.
– Дело срочное, раз вы не стали дожидаться отчета?
Грамматика в его речи была правильной, но мелодия языка – не та. Австриец стоял, опершись на кафедру, и предавался одной из своих привычек – сложив руки на свой голый череп, потирал виски большими пальцами. Может быть, поэтому они так и выглядят.
– Не совсем так, – ответил Андреас. – Мы не можем установить личность погибшего. Надеемся, ты сможешь помочь нам с этим.
Врач снял резинку с пластиковой папки.
– Мужчина, возраст чуть за сорок. Внешность нордическая. Смерть наступила от двух до трех недель назад. Его нашли в сточном люке, правильно?
Фредрик кивнул.
– Вчера.
– Должно быть, труп спустили туда всего пару дней назад. Если бы он пролежал там дольше, от него мало что осталось бы.
Вытащить тело через узкий проход было совсем не простой задачей. Когда криминалисты в первый раз спустились в люк, крысы неохотно отошли на пару шагов в сторону. Чтобы труп не развалился, ребятам пришлось положить его в мешок и обвязать, а затем аккуратно поднять тело краном.
– Мужчина нормального телосложения, рост сто восемьдесят три сантиметра. Погибший был одет в брюки и свитер. На нем были также трусы и ботинки. Сорок четыре кроны в кармане брюк, две монеты по двадцать и четыре по одной кроне. Каталог аукционного дома Бьерхе в заднем кармане. Ни кошелька, ни удостоверений личности.