Закончив разговор, в очередной раз заметил, как у меня после общения с Елизаветой волей-неволей поднялось настроение, а дурные мысли ушли на второй план, и тут же набрал Алексию.
Общение с испереживавшейся за меня девушкой прошло по такому же сценарию, что и с сестрами: Алексия, услышав заверения, что со мной все в порядке, начала рассказывать, как все сильно мной и Колей с Сашей гордятся, ценят, любят, скучают и ждут нашего скорейшего возвращения. Дальше пошли приветы от супругов Пафнутьевых, матушки Натальи, дворцовых и обслуживающего персонала нашего особняка. Поблагодарив девушку за заботу, поинтересовался уже состоянием ее здоровья. Она, поняв меня правильно, в свою очередь заверила, что с ней все в порядке, и в двух словах описала то, чем они все эти дни занимались с господином Лебедевым. Поболтав со мной еще минут десять, Алексия решила закончить разговор:
— Ладно, Леша, не буду тебя отвлекать, — вздыхала она. — Завтра наберешь, когда будешь свободен?
— Обязательно, Лесенька, — пообещал я. — И позвони отцу — ему будет очень приятно.
— Сейчас позвоню… Все, пока! Целую!
— Целую…
Соне решил не звонить, а написать, и во время нашей переписки с норвежкой ко мне за столик подсели воспитатель с адмиралом Варушкиным, а позднее к нам присоединился и Кузьмин, закончивший общение с дочерью. Две фигуристые морячки быстро накрыли на стол, и вечер этого дня мы начали коротать за весьма познавательной беседой, посвященной особенностям разведывательной и диверсионной деятельности военно-морского спецназа. Учитывая, что у Прохора с Ваней были все и всяческие допуски, а опытом подобных действий на суше они могли поделиться с кем угодно, обмен мнениями профессионалов я слушал раскрыв рот, а приведенные примеры, взятые из реальных боевых действий без привязки к местности и времени, даже попытался записать на диктофон, но вовремя был остановлен строгим воспитателем:
— Я тебе, Лешка, потом все повторю и даже подробные схемы нарисую.
— Хорошо, — вздохнул я. — А почему ты мне раньше про это все не рассказывал?
— Потому что мал ты еще был, — усмехнулся он. — Обратил внимание, сколько трупаков в результате наших операций образовывалось? Вот я и не хотел, чтобы ты ко мне как к конченому мяснику относился.
— Ясно, — кивнул я, признавая правоту воспитателя.
Когда одна из морячек сменила уже третий графин с водкой, мне на телефон пришло сообщение от родителя. Пиликнули уведомлениями телефоны и у Прохора с Ваней. Отец был верен себе, прислав очередную ссылку, перейдя по которой, я оказался… кто бы мог подумать!.. на сайте какой-то польской газетенки. Выбрав в настройках русский язык, приступил к прочтению статейки под многообещающим названием: «Россия возвращается в средневековье». Так-так-так…
Кадрами исчезающей в пламени толпы любоваться я не хочу… Не хочу любоваться и тремя сидящими на колах злодеями… А вот кадр с собой любимым, стоящим перед камерой с серьезным лицом, мне понравился… Теперь пришла пора ознакомиться с текстом статейки…
Как и следовало ожидать, пшеки остались верными себе: русские в очередной раз обошлись со своим жертвами не только чрезмерно жестоко, казнив еще и всех родичей напавших на посольство, но и показали всему миру свою трусость, проведя казнь в прямом эфире. Где скрывалась причинно-следственная связь между трусостью и прямым эфиром, я в очередной раз не уловил, ну да ладно — решил оставить это на совести авторов статьи. Дальше была напечатана совсем уж лютая дичь: журналюги искренне считали, что казнь должен был проводить лично император Николай III или на крайняк цесаревич Александр Николаевич, но они оба явно побоялись марать руки и доверили проведение акта массового геноцида трем молодым великим принцам во главе с Алексеем Александровичем, за которым уже давно всеми замечены садистские наклонности и полное отрицание ценности человеческой жизни. Возможно, писали авторы, Алексей Александрович сам вызвался казнить испанцев, и косвенным подтверждением этого можно считать поразительное самообладание еще очень молодого человека как во время, так и после проведения массовых убийств.
Твою же бога душу мать!.. Вот же курвы! С огнем же играют! Ладно, что у нас там дальше?.. А дальше у пшеков шла плавная подводка к тезису, вынесенному в заголовок статьи.
Еще одним фактором, указывающим на желание Алексея Александровича провести казнь лично, польские журналюги считали средневековый способ умерщвленья главных злодеев — то, как ловко великий князь обращался с колом, свидетельствовало о богатом опыте молодого человека в подобных «забавах», а значит, делал он это далеко не в первый раз.
Суки!!! Какие же они все-таки суки!!! Порву тварей!!! И самих на кол посажу!!!
Все описанные факты, по мнению авторов, прямо говорили, что великий принц Алексей Александрович является страстным поклонником другой одиозной фигуры в истории России, отличавшейся особой жестокостью, — правившего в XVI веке царя Ивана IV из рода Рюриковичей, заслуженно прозванного Грозным. А значит, чем взрослее будет становиться новый Грозный, чем больше он будет влиять на внутригосударственную политику Российской империи, тем быстрее современная Московия будет погружаться в мрачное средневековье с опричниной, массовыми пытками неугодных, их казнями, ссылками на рудники и каторги. В сфере внешней политики будущего императора Алексея Грозного самому большому риску, по мнению авторов статьи, подвергалось горячо любимое журналюгами польское королевство — из достоверных источников точно известно, что великий принц ненавидит как Польшу, так и простых поляков, и втайне лелеет мечту о силовом захвате западного соседа, открыв тем самым для себя путь для завоевания остальной Европы.
«Трогательное» воззвание пшеков к упомянутой Европе об объединении перед лицом русской угрозы я прочитал мельком и бросил телефон на стол.
— Пиzдец! — Других слов у меня не было.
Схватив налитую рюмку, опрокинул ее в рот, совершенно не почувствовав вкуса водки. Кусок селедки с луком тоже прожевал на автомате. Взяв графин, налил еще, выпил, закусывать не стал и, не глядя ни на кого, решил озвучить вслух свои планы:
— Автора или авторов статьи, как и главного редактора с владельцем газетенки, однозначно в расход, но это позже… А вот Сигизмунда с его наследничком я, пожалуй, завтра на трезвую голову навещу… — И только потом решился посмотреть на своих собутыльников.
Картина, представшая перед моими глазами, была показательна: адмирал равнодушно смотрел прямо перед собой, а чуйка подсказывала, что многоопытный морской волк очень хотел бы оказаться подальше от всех этих жизненных сложностей, Прохор же с Ваней вовсю ухмылялись, и последний решил озвучить свое мнение:
— Слышь, Грозный, я бы на твоем месте журналюг валить не стал, а, напротив, денег борзописцам за бесплатную рекламу себя любимого перечислил и письмо благодарственное с водяными знаками и большой сургучной печатью отправил. Что же касается польского королька, то это забота государя нашего, и тебе вмешиваться в общение на таком уровне не следует. Петрович, я прав?
Продолжавший улыбаться Прохор кивнул:
— Абсолютно! — Он хмыкнул: — Но как пшеки точно исторические параллели провели и удачно прозвище Лешке подобрали! Грозный! — Воспитатель причмокнул. — Надо же! Грозный! — повторил он. — Не в бровь, а в глаз!
Я на это только поморщился и вновь потянулся за графином…
Глава 2
Кардинал Римско-католической церкви уже в седьмой раз внимательно пересматривал запись публичной казни испанских террористов, обращая особое внимание на те угрозы, которые озвучил принц Алексей. С каждым следующим просмотром хозяину кабинета все сильнее казалось, что сказанное молодым Романовым в первую очередь адресуется лично ему — кардиналу, а то, с какой уверенностью это было произнесено, не добавило хорошего настроения адресату.
Не доставили удовольствия и вести из Испании, где местные спецслужбы на фоне вспыхнувших беспорядков совершенно неожиданно и практически не скрываясь стали осуществлять гласный контроль за связанными с Ватиканом высокопоставленными священниками, чиновниками и аристократами. По всем признакам выходило, что Романовы слили Савойским истинных заказчиков нападения на российское посольство, что было не смертельно для Ватикана, особенно при отсутствии реальной доказательной базы, но тоже малоприятно.
Самым же главным, что раздражало кардинала, была полная потеря инициативы в ходе, казалось бы, простой тайной операции: если в ее начале круг посвященных лиц был строго ограничен, а жертва практически беззащитна, то теперь количество вовлеченных влиятельных лиц росло как снежный ком, а жертва неожиданно стала превращаться в безжалостного охотника. И количество трупов со стороны Ватикана было тому прямым подтверждением.
— Монсеньор, разрешите? — В кабинет заглянул секретарь.
— Чего тебе? — раздраженно спросил кардинал, но приглашающий жест сделал.
— Поступила информация по вопросу, касающемуся персоны молодого русского принца.
— Говори.
— Савойские через посредников в среде наемников пытаются по всему миру вербовать колдунов для работы на великого принца Алексея Романова.
— Так… — заинтересованно протянул хозяин кабинета. — И что?
— По предварительной информации, пока никто из интересующих Романова лиц своего согласия не дал, монсеньор. Более того, колдуны и колдуньи стали массово переходить на нелегальное положение, обрывая все связи с посредниками. Наши источники утверждают, что указанные лица скрываются из-за страха перед русским принцем и работать на него не желают ни за какие деньги.
— Так это же замечательно! — Кардинал рывком поднялся из кресла. — Это резко увеличивает армию наших сторонников! Как мне эта идея сразу в голову не пришла! Хотя… раньше такой отличной мотивации у наемников не было…
Он упал обратно в кресло, чуть подумал и обратился к секретарю:
— Собери-ка мне всю имеющуюся информацию по этим… нелегалам, а я пока сделаю пару звонков.