— Кривляешься, Тимур Николаевич? — прищурившись, спросил у него Валентин Семёнович. — Нехорошо. Жалить кормящую тебя руку каблуком по пальцам. Собака, говоришь, съела? — он смотрел на побледневшего собеседника с презрением, уже жалея о том, что вообще с ним связался. Но слишком уж хороша была перспектива. — А почему тебя она не сожрала, а? Ты-то вкуснее телефона будешь!
— Ей брат не дал этого сделать, — понимая, что уже практически все слова бесполезны, проговорил Туманов.
— Ясно, одни отговорки, — сказал князь Серпухов и тяжело вздохнул, как бы показывая окружающей его вселенной, как тяжело работать с придурками. — Послушай меня, тюлень северный, не видать тебе графини, как своих ушей, ты меня понял? Ты разочаровал меня!
— П-пожалуйста, — взмолился Тимур и едва заставил себя не складывать руки в молитвенном жесте. — Дайте мне ещё один шанс!
— Ни денег, ни протекции не получишь! — продолжал Валентин Семёнович, но затем посмотрел и убедился, что на данный момент достаточно напугал молодого человека. — Если только…
— Сделаю, всё, что только прикажете! Только скажите, а я всё решу! — Туманов чувствовал, как лихорадочно бьётся его сердце почти в самом горле. — Пожалуйста!
— Ладно, — махнул рукой князь Серпухов, словно отмахиваясь от собеседника. — Если не будешь пытаться меня больше обмануть…
— Никогда-никогда! — горячо заверил его Тимур.
— И перестанешь перебивать меня. Тогда я дам тебе последний шанс. Следи за Игорем Николаевичем и докладывай важные моменты. Но специально создавать лишние события для эффекта не нужно. Договорились?
— Да-да-да, я обязательно сделаю так, как скажете! Обязательно! — закивал Туманов.
— А теперь вон, — распорядился Валентин Семёнович. — Работай! Но помни, такое было первый и последний раз.
— Я всё понял, учту! — сумев, наконец, сглотнуть, скороговоркой ответил Тимур Николаевич и скрылся из отдельной комнатки ресторана.
Николай Григорьевич Туманов примерно в это же время беседовал с Савелием Викторовичем Минеевым в одной из комнат покерного клуба, предназначенной для курения сигар и разговоров.
— Уж простите, что так получилось, — сказал Туманов и развёл руками, вымученно улыбаясь. — Просто Игорь всегда вёл себя нахально, но я не ожидал, что он так по-хамски будет общаться с вами.
— То, что общался так, это ещё ничего, — ответил на это Минеев, — а вот то, что вычистил мой сейф, тут, конечно, к нему есть вопросы.
— Надеюсь, не ко мне? — робко поинтересовался Николай Григорьевич. — Всё-таки нас с вами связывает давняя дружба…
— Всё так, мой друг, — ответил на это Минеев и покровительственно кивнул. — Всё так. Поэтому у меня к вам претензий и нет. Вы хотели обсудить возможность вернуться в клуб, как я понимаю?
— Не только, Савелий Викторович, — ответил на это Туманов. — Далеко не только за этим. Дело в том, что мне, возможно, потребуется ваша помощь в некоторых щекотливых вопросах.
— Сумели заинтриговать, — проговорил Минеев, приподнимая бровь. — Я — весь внимание.
— Дело в том, что мой тесть, кажется, сошёл с ума, — выпалил Туманов и остановился, подбирая дальнейшие слова.
— Ну это давно ни для кого не секрет, — ответил Савелий Викторович, наливая себе в пузатый бокал янтарную жидкость, но не предложив того же собеседнику. — Последние полгода он, говорят, вообще никого не узнаёт. Хотя в связи с последними событиями стал чересчур активен вроде бы.
— Не узнавал, — согласился с Минеевым Николай Григорьевич. — И да, в последние три дня он стал слишком активен. С перегибом. Об этом я и хотел поговорить.
— Что же, я вас слушаю, — проговорил Савелий Викторович и отпил из своего бокала, пристально глядя на собеседника. Врождённое чувство выгоды подсказывало ему, что это сделать нужно. — Чем смогу, обязательно помогу.
— Так вот, — продолжил Туманов, собирая мысли в единый ком, так как он решил довериться Минееву в решении своих непростых проблем. — Есть основания полагать, что дед Озеров окончательно спятил и переписал всё своё имущество на Игоря. То есть вообще всё, — подчеркнул он и нервно сглотнул. — А также деньги, счета и прочее.
— То есть и тот дом, в котором ныне живёт твоя семья? — прищурившись, спросил Минеев.
Туманов на это ответить не мог, а просто кивнул с потерянным видом.
— Это очень нехорошо, — согласился Савелий Викторович. — А что же вы хотите от меня, дорогой?
— Полагаю, что это завещание можно опротестовать, — ответил на это Туманов и с мольбой поглядел в глаза Минееву. — Мне бы знающих в этом толк юристов, — он решил не тянуть особо, а сразу раскрыть все карты. — Слышал, что у вас есть толковые крючкотворцы, которые смогут под орех разделать моего младшего сына и позволят получить всё причитающееся мне по закону. А я в долгу не останусь!
— Это я знаю, — задумчиво проговорил Савелий Викторович, потягивая из бокала янтарную жидкость. — И ни секунды не сомневаюсь, что вы говорите правду. Но надо придумать основания, по которым мы сможем оспорить новое завещание.
— Так вы же сами сказали, — пожал плечами Туманов и весь наклонился вперёд к собеседнику, понимая, что сейчас решается его судьба, — что все знают, старик не в себе. Нам бы доказать его недееспособность, и тогда все бумаги, подписанные им в последнее время, не будут играть никакого юридического веса.
— А это идея, — согласился Минеев, вставая, после чего подошёл к окну и принялся разглядывать даль, открывавшуюся ему. — Думаю, что это будет вполне по силам моим законникам. Но, поймите, это будет достаточно дорого стоить.
— Я же говорю, что не останусь в долгу, — проговорил Николай Григорьевич, подавляя желание вскочить и встать рядом с хозяином кабинета. — Выполню любые требования, которые сочтёте нужным.
— Мне нужно это обдумать, — ответил на обещание Туманова Минеев. — Посоветоваться с ребятами. Но предварительно я отвечу вам согласием. И поверьте, друг мой, это только потому, что желаю помочь вам.
— Конечно-конечно, — быстро отозвался Туманов. — А какие ещё могут быть мысли?
— Не хочу, чтобы подумали, будто я делаю это из личной мести Игорю, из-за неприязни к нему, связанной с крупным выигрышем, — глядя в окно, он выдавал всё то, что на самом деле было на его душе. — Тем более, я получил отличный совет, не расстраиваться, а считать выигрыш вашего сына лучшей рекламой моего клуба. Поэтому я соглашаюсь только из чувства справедливости к вам, мой дорогой.
— Я вам премного благодарен, — ответил на это Туманов, поднимаясь, так как решил, что аудиенция уже окончена. — И буду превозносить ваше имя до конца своих дней.
— О, это излишне, — оборачиваясь от окна, проговорил Минеев. — Впрочем, это, конечно, будет немаловажное дополнение к деньгам. Скажите, а не хотите ли партейку?
— А… я… да, очень! Но, к сожалению, пока на мели! — ответил Туманов, расплываясь в неловкой улыбке, но при этом чувствуя, как волна азарта сметает всё на своём пути, подчиняя себе его мозг. — Но, в общем-то, мог бы наверное…
— Деньги — это не проблема, — покровительственным тоном ответил Минеев. — В связи с тем, что ваш долг был погашен, пусть и очень своеобразным способом, я легко открою вам практически неограниченный кредит.
— О, да! — восторженно ответил на это Николай Григорьевич. — Вот это вам спасибо! Да, конечно, я готов на партейку!
Но за стол с зелёным сукном он сесть не успел. При одном лишь взгляде на него и на колоду карт, лежащую у края, к горлу непреодолимым валом подкатила тошнота.
— Прошу прощения, — сдавленно проговорил Туманов. — Одну минуту, пожалуйста. Мне надо в уборную!
В туалете его как следует прополоскало, и он вышел оттуда почти без сил. Но зато с твёрдым намерением выиграть. Но стоило ему увидеть стол даже издалека, всё повторилось вновь.
На третий раз в желудке уже ничего не осталось, и весь организм отзывался болью.
— Пожалуй, сегодня мне придётся отказаться, — сказал он Минееву, когда тот подошёл выяснить, что же произошло. — Кажется, я чем-то отравился!
— Поправляйтесь, голубчик, — ответил на это Савелий Викторович, не скрывая свою досаду. — И возвращайтесь к игре.
То ли случайно, то ли нет, но при слове «игра» у Туманова снова подкатило неприятное чувство, и он поспешил удалиться.
Мы с Игорем вскрывали резную шкатулку. Ключика или ещё чего-либо такого не оказалось. Я даже хотел было использовать божественную благодать, но Игорь остановил меня:
— Это, кажется, кровный сейф. Артефакт не из дешёвых, настраивается на представителей одной кровной линии. Не ломай, пожалуйста.
— Да как скажешь, тогда ты у нас сегодня за домушника. Вскрывай! — передал я управление телом владельцу. Тот повертел сейф и сунул куда-то палец, а спустя пару секунд шкатулка засветилась бледным зелёным светом и с щелчком раскрылась.
Я не стал перенимать управление обратно, ведь для Игоря это наверняка был очень важный момент. Но и не подсматривать тоже не вышло. Внутри лежали две трубочки, запечатанные сургучовой печатью, несколько дарственных на имущество, документы об открытых счетах в банках и белый незапечатанный конверт.
С него-то Игорь и начал.
'Дорогой мой внук!
Если ты читаешь эти строки, значит, я ушёл к своей Лизетт и сейчас счастлив как никогда! Тебе же предстоит разбираться с земными проблемами. И чтоб как-то облегчить твою задачу, я оставляю комплект документов на всё имущество, ещё оставшееся в моей собственности.
Я уверен, что Туманов попробует наложить лапу на остатки былого состояния рода Озеровых, и очень прошу тебя не допустить этого.
С любовью, дед!'
Далее Игорь вскрыл трубки документов, и мы принялись вчитываться в скупые строки таких разных завещаний, одно из которых было датировано полугодом ранее, а второе за три дня до смерти Альберта Эдгаровича.
Пробежавшись по всем документам поверхностно, стало понятно, что без специалиста по профилю мы не разберемся.