— Во-от, — проговорила на это Силикона, указывая на меня рукой. — Слова не мальчика, но бога!
Я покосился на неё, но она только загадочно улыбалась. Вообще, уже надо бы собрать всех, с кем я общаюсь, и рассказать им всем правду о том, кто я и что тут делаю. Или не надо? Знать бы, на сколько это всё затянется, тогда можно было бы планировать, а так…
— Я давно там хотел побывать, — откликнулся Оралиус, поглядывая на меня. — Говорят, большой город, красивый.
— Клязьма? — удивился я.
— Нет, конечно, Москва, — с придыханием проговорил инкуб.
— А, ну это разумеется, — я понял, что снова заставил всех улыбнуться.
— Значит, решено? — подвела итог Кьяра и подмигнула мне. — Все вместе едем в Москву? Каникулы продолжаются?
— Да, — ответил я, видя, что у всех сразу проснулся энтузиазм. — Только сначала надо решить вопрос-попадос.
— Я думаю, твои люди уже всё решили, — ответила мне Силикона. — А вообще должна признаться, это такое разочарование, просто непередаваемое. Я-то реально думала, он — нормальный парень. И это ты его так задел, что он Дзена вынудил суд организовать. А ты погляди, какой эгоист и трус! Даже свою молодую жену не пощадил, тоже отправил неизвестно куда!
— Решили-то — решили, — задумчиво произнёс я, размышляя, как лучше сделать. — Но они его только введут в сонное состояние, а за ним же ещё проследить надо. В общем, вы собирайтесь, а я пойду поговорю с госпожой Лулулианой.
Ей я тоже сообщил, что мне нужно отъехать на пару-тройку дней по делам.
— Вам нужно, чтобы я присмотрела за домом? — спросила она меня, слегка отстранённо, подчёркивая, что нас связывают только рабочие вопросы. Она так и не смогла мне простить кое-каких моментов. — Или что-то ещё?
— Не только и не столько, — ответил я, присаживаясь на кресло в холле второго этажа, где мы и встретились. — Мне нужно, чтобы вы присмотрели за Попадо… — и тут я понял, что госпожа Лулулиана может и не знать, кто это на самом деле. — За тем инкубом, который изменился в последнее время.
Я не знал, как обозначить иначе, потому что настоящее имя того самого инкуба я как-то позабыл узнать. Но, к счастью, бывшая хозяйка борделя меня поняла.
— А этого, — на её лице тут же появилось брезгливое выражение. — Да без проблем. Я знаю, что в одного из моих детей вселилась некая сущность, но надеюсь, это ненадолго. Он, знаете ли, хороший инкуб, а то, что в него вселилось трусливое… сознание. Сначала гавкало моськой, что всех построит и чуть ли не божество какое-то, а потом… попробовало перенестись, вероятно, но ничего не вышло. И оно стало тише воды, ниже травы. До вашего прихода. Знакомый, да?
— К сожалению, — кивнул я и развёл руками. — Именно поэтому и прошу присмотреть, так как от него можно ожидать всё, что угодно.
— Если что, знайте, — она встала и подняла подбородок, — у госпожи Лулулианы тоже есть понятие о чести. Я очень благодарна вам за спасение, поэтому сделаю всё, как вы просите.
— Спасибо, — искренне ответил я. — Он, конечно, по большей части будет спать, но на всякий случай надо организовать наблюдение.
— Я поняла, не сводить глаз, — усмехнулась Лулулиана и поклонилась мне. — Сделаем.
Дезику некогда было поговорить с Попадосом во время эвакуации из замка Лулулианы. Но, улучив момент, когда стало ясно, что бог попаданцев квартирует в особняке Туманова на правах, если не арестанта, то существа с урезанными возможностями, цербер зашёл к своему бывшему хозяину.
— А, Дизлайк, — криво ухмыльнулся Попадос. — Ты чего припёрся? Ты же теперь другому служишь.
— Ко мне применили магию, чтобы остановить от бессмысленного убийства, — неторопливо ответил Дезик. — И да, подчинили мою волю в тот момент. Но это же ты меня послал на убийство бога или верную смерть. Был бы на том месте не Рандом, и меня уже не было бы вовсе.
— Да что ты говоришь⁈ — разозлился Попадос, понимая, что даже бывший пёс к нему относится с пренебрежением. — Я специально всё сделал так, что он не мог причинить тебе вреда! Это ты оказался слабаком!
— Легко обвинять других в своих слабостях, — ответил на это цербер, который действовал сейчас, как единый организм, но головы его говорили по очереди, то одна, то другая, то третья. — Вот только ко мне действительно была применена магия, и в тот момент я ничего сделать не мог. А потом осознал, что ты пытался сделать из меня злобную тварь. Под стать себе самому.
— Это неправда! Ты должен был защищать меня! А вместо этого лижешь ботинки этому… ублюдку-подкидышу, — Попадос был вне себя от ярости, преисполняясь жалости к себе и желанием мести. — Понятно, что он держит тебя голосовым приказом, иначе к нему и на выстрел никто не подойдёт. Но ты мог бы бороться! В конце концов, всё то, что произошло, это я из-за тебя так сделал!
Головы Дезика многозначительно переглянулись между собой. Они выражали удивление и неприятие сказанного бывшим хозяином.
— То есть ты совершил величайшую глупость на Олимпе, которая ещё неизвестно чем закончится, — вдумчиво проговорила центральная голова. — И хочешь обвинить в этом нас? Ты — действительно низкое, трусливое и слабое существо, лелеющее только собственный эгоизм.
— Что? — переспросил Попадос, так как не привык к тому, что его отчитывает собственный питомец. — Ты совсем тут распустился? Команды «голос» не было!
— Вот-вот, — ответил Дезик, внезапно успокоившись, и сел напротив бога попаданцев. — Именно поэтому я остался рядом с Рандомом даже тогда, когда действие приказа закончилось.
— Как закончилось? — опешил Попадос, уставившись на Дезика, которого он звал не иначе, как Дизлайком. — То есть ты не…
— Полностью по собственному желанию, — фыркнул цербер и улыбнулся всеми тремя пастями. — Глас — штука сильная и серьёзная, но действует недолго.
— Предатель! Неблагодарная псина! Да я тебя сгною! — Попадос наступал на Дезика и плевался слюной, но тут цербер встал и фыркнул пламенем так, что бывший хозяин остановился на месте, как вкопанный. — Безмозглая сука! — прошипел он.
— За суку отдельно ответишь, — спокойно проговорил цербер. — А хочешь знать, почему я остался? Потому что впервые в жизни я почувствовал себя кому-то нужным. Да, на меня воздействовали Гласом и после этого могли сделать со мной всё, что угодно. Даже на воротник пустить. Но нет, меня накормили, приютили, поселили рядом с собой. А не как ты, изверг, держал меня в самых тёмных подземельях Олимпа, морил голодом, учил ненавидеть всех вокруг!
— Да я… Я твой характер пытался закалить! А ты, как был размазнёй, так ею и остался! — Попадос сглотнул, потому что бывший питомец сделал пару шагов навстречу к нему. — Мне жаль потраченного на тебя времени! Тьфу! — и он сплюнул Дезику под лапы.
— Лишь расставшись с тобой, я узнал, что существует дружеское отношение. Я понял, как могут говорить с уважением и просить, а не приказывать, — и говоря всё это, цербер ни разу не кривил душой. — Я с Рандомом из-за твёрдой уверенности, что меня не предадут, никогда не бросят в тёмных, пустых, пропахших плесенью подвалах на несколько дней без воды и пищи, если я вдруг не пойму, что от меня хотят. Из-за того, что меня считают равным и относятся соответствующе. И никогда, никогда не пожертвуют мной в угоду прихоти или мести.
— Пожертвуют, ещё как пожертвуют, — прошипел Попадос, отступая под напором Дезика. — Прижмут твоего дорогого Ранди, и он тобой прикроется.
— Нет, — покачал головами Дезик. — Я сам закрою его собственным телом, понял, трус? Ты просто не понимаешь, что такое человеческое отношение. Даже после того, как твою никчёмную задницу спасли от всепроникающего вертела демонов!
Бог попаданцев что-то хотел возразить на это, но тут дверь открылась, и на пороге появился Пожарский.
— Спасибо, что приглядел за ним, — проговорил он Дезику с улыбкой и потрепал его по тому месту, где все головы соединялись с туловищем. — Он не хулиганил?
— Так, — ответил Дезик, широко улыбаясь и виляя хвостом. — Разве что совсем немного.
— Присмотришь, пока я ему укол сделаю, хорошо? — спросил Максим, указывая на огромный шприц, зажатый в руке.
— Вы что задумали⁈ — заорал Попадос, отшатываясь к стене. — А ты вообще недостойная псина, предатель!
— Придумай что-нибудь ещё! — проговорил цербер и выпустил пламя в сторону бывшего хозяина.
Я по достоинству оценил возможности Гагарина и Пожарского. Стоило им узнать, что мне нужно куда-то слетать, как буквально через час мне доложили, что самолёт будет готов к назначенному времени. И я догадывался, что так будет почти со всем, что мне потребуется.
Магия магией, благодать благодатью, а вот такие чисто человеческие удобства — это очень круто. Причём, Игорю все эти плюшки должны были остаться, что называется, по наследству. Ну и пусть. Мне было отрадно от того, что я смог изменить то, к чему прикоснулся, и отнюдь не в худшую сторону.
Мы сели в самолёт и даже не успели толком наговориться с доном Гамбино, Кьярой и Силиконой, так как время полёта составляло всего-то полтора часа. Дезик и Оралиус предпочитали отмалчиваться, но с интересом глядели в иллюминаторы.
И Оралиус первым заметил, что за бортом творится что-то не то.
— Смотрите, какие странные облака! — сказал он, указывая на тяжёлый фронт, виднеющийся по левому борту. Причём, судя по всему, его основная часть находилась прямо по курсу. — Как будто из мультиков.
Я посмотрел и не согласился.
— Нет, это больше похоже на зимние снеговые тучи, только… — и тут я понял, почему Оралиус упомянул мультики. Было в этих тучах что-то неестественное. То есть с виду вроде бы и настоящие, но действительно, словно нарисованные чьим-то воображением. С чёткими, ясно видимыми границами. И цвета — тёмно-фиолетовые в черноту. Но где-то дальше угадывались светлые пятна. — Только они очень уж мрачные.
Из кабины вышел один из пилотов и подошёл к Пожарскому. Тот кивнул на меня, и пилот двинулся ко мне.