Подавшись вперед, он навалился грудью на стол и вперил в несчастную подчиненную обалделый взгляд. Варя могла его понять: Владик среди сотрудников фирмы стал притчей во языцех. Что младший босс немедленно и подтвердил, воскликнув:
– После всех этих стояний под окнами и идиотских звонков во время совещаний? А как же тюльпаны, рассованные по всему зданию, бомбардировка твоего кабинета конфетами и шампанским? До сих пор не могу забыть, как этот козел радостно скакал возле своей машины, стоило тебе только появиться на пороге!
– Да, он очень романтичный, – по привычке защитила Владика Варя.
– Это называется романтичный? Ну-ну. – В голосе Глеба ясно слышался скептицизм.
– В проявлении чувств он умный и тонкий, – уперлась Варя.
Пусть она отвергла Владика, но перечеркивать то хорошее, что между ними было, не намерена! Впрочем, у младшего босса, кажется, имелись возражения.
– Умными и тонкими бывают только профессиональные ловеласы, – заявил он непререкаемым тоном. – По-настоящему влюбленный мужик неуклюж и похож на медведя, танцующего мазурку. Так что когда тебя снова начнут красиво обхаживать – будь начеку.
– Ладно, уговорил.
– Так, давай вернемся к нашему разговору. Ты согласна с моим планом?
– Согласна. Но… Сколько времени ты собираешься изображать… искренний интерес к моей персоне? И что будет потом? Ведь отношения обычно развиваются, а у нас с тобой…
– Мало ли, что будет потом. Не надо загадывать, там посмотрим. Ладно, считай, что мы ударили по рукам. Если что-то будет непонятно – звони, номер моего мобильника у тебя имеется.
Глеб снова перешел на деловой тон. Глаза его обратились к монитору компьютера, и Варя поняла, что разговор подошел к концу. Пробормотав слова прощания, она встала и вышла в коридор. Закрывая дверь, бросила испытующий взгляд на младшего босса. Тот явно переключился на другую задачу и думать забыл про свою «новую пассию». Варя тяжело вздохнула и побрела к своему кабинету.
Положа руку на сердце, ей было трудно представить себе Глеба Лаленко изображающим нежные чувства. Впрочем, в реальной жизни он ведь наверняка в кого-то влюблен. Он мощный не только с виду – у него сильный характер, а женщины таких мужчин обожают. Впрочем, рядом с ним чувствуешь себя несколько тревожно. Потому что никогда не знаешь, чего от него ждать. Но… Если отбросить его повадки и слегка бандитский вид, то он, безусловно, весьма симпатичный тип. Весьма.
Посмотрев на часы, Варя ахнула. Вряд ли ей удастся так скоро успокоиться, но привести себя в порядок она просто обязана. Отыскав в общественном холодильнике лед, она завернула его в салфетку и несколько минут прикладывала к лицу. Пудра и помада довершили дело.
Нырнув за руль, Варя первым делом посмотрелась в зеркальце. Какой лихорадочный румянец у нее на щеках! Только бы баронесса ничего не заметила… Снегопад продолжался, город словно ослеп и оглох. Конечно, впереди пробки, и с парковкой будут проблемы…
Она не отдавала себе отчета, в каком смятении находятся ее чувства, пока дважды едва не врезалась в автомобиль, ползущий впереди нее. Растерянная, взволнованная, смертельно обиженная на Владика, она тем не менее постоянно возвращалась мыслями к стычке с Ружейниковым. Прокручивала в голове недавний разговор с младшим боссом и искала в плане Глеба недостатки и достоинства. В ее душе царило смятение, а в голове была каша из прошлых отношений с Владиком и будущих – хотя и фальшивых – с Глебом Лаленко. Несколько раз на светофорах она проверяла неотвеченные телефонные звонки – Владик набирал ее номер шестнадцать раз подряд. «Рекорд побит! – с горечью подумала Варя. – Когда влюбился, звонил часто, но не с такой бешеной настойчивостью». Она была почти уверена, что ей удастся справиться с собой, и Элен Хупер ничего не заметит. Разумеется, она недооценила старушку.
– Милая моя, что случилось? – спросила баронесса, едва Варя шагнула ей навстречу. – С вами все в порядке?
– Все в полном и абсолютном порядке, – заверила девушка, чертыхнувшись про себя.
Пожилые леди столь проницательны, что иной раз чувствуешь себя в их присутствии голым и безоружным.
– Ну хорошо, – бросила баронесса. – Поговорим позже. Будь я истинной англичанкой, я бы ни за что не стала расспрашивать. Но я родилась в Венеции, выросла в Шанхае, объездила весь мир, а теперь вот постоянно бываю в России. Ваша страна поразительна. Никто не сдерживает своих эмоций! Это оказывает на меня странное влияние, знаете ли.
Варя усмехнулась. Россия на всех иностранцев оказывает странное влияние. Здесь их охватывают смутные чувства, ибо они сбиты с толку и не знают, чего ждать от окружающих. «А от наших сограждан ожидать можно чего угодно», – подумала Варя не без раздражения. Баронессу приходилось постоянно защищать от мошенников, покушавшихся на ее деньги, от проходимцев всех мастей, от кусочничающих представителей госструктур и так далее и тому подобное. Варя с лету распознавала стервятников и отшивала их, едва они расправляли крылья. Уже через год после знакомства Элен Хупер шутила, что доверяет русской сопровождающей больше, чем своему английскому финансовому советнику. «Это вопрос менталитета, а не ума, – приговаривала она. – Понять русского может только русский. Ни у кого в мире нет такой буйной фантазии, как у ваших соотечественников, моя милая».
Варя была с ней совершенно согласна. Взять хотя бы сегодняшний план Глеба Лаленко. Кто бы мог подумать, что ему в голову придет фантазия прикинуться влюбленным! И все только для того, чтобы разрешить рабочий конфликт. Предложение младшего босса никак не шло у Вари из головы, и она в какой-то момент подумала даже, что стычка с Ружейниковым произошла очень вовремя: она отвлекла ее от душевных страданий.
Варя отвезла Элен Хупер на деловые переговоры в высокое матово-серое офисное здание с закругленной макушкой, похожее на камень под названием «чертов палец». Такие камни Варя в детстве собирала и складывала в коробку из-под папиных сигарет.
Во время переговоров она держалась вполне прилично – ничего не пропускала и профессионально выполняла свою работу. Правда, взгляд ее время от времени уплывал в сторону окна. Отсюда, с высоты, открывался сумасшедший вид на Москву, утонувшую в крепко взбитой пене снега. Тысячи машин с включенными фарами ползли по дорогам, словно гигантская сверкающая змея, свивающаяся кольцами.
Элен Хупер то и дело бросала на свою сопровождающую обеспокоенные взгляды. Заметив это, Варя полностью сосредоточилась на переводе. Однако после переговоров, когда они с баронессой спускались вниз на бесшумном лифте, она, сама того не заметив, погрузилась в свои мысли и очнулась лишь тогда, когда двери мягко раздвинулись.
– У вас совершенно точно какие-то проблемы, моя милая, – заявила баронесса. И непререкаемым тоном добавила: – Мы должны выпить с вами вместе чаю и поговорить. Может быть, с моего прошлого приезда в вашем городе открылась какая-нибудь чудесная чайная, где приятно поболтать и обменяться секретами?
– Есть одно местечко, – улыбнулась Варя. – Вообще-то это китайский ресторан, но чай там замечательный.
– Этого не может быть, – заявила баронесса, дернув маленьким круглым плечом. – Китайский чай бывает довольно милым, но замечательным – никогда. Только индийский или цейлонский. Но я все же ненастоящая англичанка, – напомнила она, слегка бравируя. – Я гражданка мира и могу получить удовольствие даже от заваренных чайных листьев, которые на несколько лет закапывали в землю.
Варя была рада, что Элен Хупер согласилась на ее предложение. Вообще-то ей нравился благородный костяной фарфор, позолоченные чайные ложечки, нежнейшие чизкейки и кексы на великолепных блюдах, но вся эта красота требовала соответствующего обращения и сосредоточенности, а сегодня Варе совсем не хотелось напрягаться. И она повезла-таки баронессу в китайский ресторан.
Они устроились на крохотных диванчиках, стоявших друг напротив друга, за столиком, накрытым темной шелковой скатертью.
– Вот теперь можно немножко посекретничать, – заявила Элен Хупер. – Я уверена, что вы грустите из-за мужчины. Хэнки-пэнки, да? Как это по-русски? Никак не могу запомнить, но звучит смешно.
– Шуры-муры, – подсказала Варя. И тут же удивилась: – Я что, выгляжу влюбленной?
– Ну… Любовь окрашена в разные цвета, – увильнула от ответа баронесса и сложила руки перед собой на столе. На ее указательном пальце сидело кольцо с синим камнем, похожим на выпученный глаз. Будто камень и сам удивлялся своим размерам и красоте.
В этот момент подошел официант и спросил, что дамы желают заказать.
– Я хочу выпить кофе, – призналась Варя и с виноватым видом сморщила нос.
– Это же ваши традиции, моя милая! – воскликнула баронесса, оправдывая ее выбор. Для себя она потребовала чай и желе из мякоти мандарина. – Съешьте тоже что-нибудь сладкое, это вас непременно утешит.
Варя послушно выбрала медовые шарики с кунжутом, хотя на самом деле сладкого ей совершенно не хотелось.
– Это обман, – шепотом заявила баронесса, глядя вслед удаляющемуся официанту. – Он никакой не китаец. Трудно даже понять, откуда он приехал!
Варя могла предположить, откуда он на самом деле приехал, но от комментариев решила воздержаться.
– Зато он говорит по-русски, – заметила она, любуясь красными фонариками, развешанными по залу.
Почему-то ей страстно захотелось рассказать баронессе о своей любви к Владику и о только что состоявшемся разрыве, о своем прозрении, о смятении чувств… Вообще-то Варя была довольно сдержанной девушкой и не любила выворачиваться наизнанку, тем более – перед малознакомыми людьми. А уж перед клиентами! Но сегодняшний день оказался исключением – потрясение, которое она испытала, когда позвонил Владик, собственная храбрость, Глеб, который решил защитить ее самым удивительным способом…
Кроме того, ей нравилась баронесса. И не просто нравилась – Варя была от нее в восторге. Ей самой хотелось бы вот так держать свою жизнь в кулаке, чтобы все с первого взгляда понимали, какая ты сильная, умная, образованная и при этом очаровательная. В глубине души Варя понимала, что ей никогда этого не достичь. Диплом и выучка тут ни при чем. Вероятно, чего-то не хватает ее характеру. Смелости? Перчика? А может быть, уверенности в себе? Коллеги-мужчины настаивали, что лишь внушительный счет в банке – источник подобной уверенности, но Варя считала, что дело не только в деньгах. Это был внутренний огонь, и она сожалела, что не родилась такой же сильной.