Девочка резко развернулась на невысоких каблучках и решительным шагом двинулась прочь. Быстро догнав Арама, она демонстративно взяла его за руку.
– А ты правда играешь на виолончели? – услышал Миша её удаляющийся голос. Мальчик остался стоять, оторопело глядя ей вслед, и даже немного потряс головой, пытаясь сообразить, что это было. Нет, он, конечно, радовался, что всё так благополучно и легко разрешилось, но всё же подозревал – есть тут какой-то подвох.
– Ты, главное, топиться сегодня не вздумай, – поравнявшаяся с ним Вика Незнамова смотрела благожелательно и сочувственно.
– Топиться? – растерянно переспросил Миша.
– Ну да, – Вика энергично кивнула. – Нет, ясное дело, при несчастной любви что ещё делать? Но ведь дождь прошёл, вода наверняка холодная… брррр! – Девочка даже передёрнулась.
Миша, пожав плечами, побрёл по направлению к своему корпусу, думая о том, что девочки наверняка самые загадочные создания в мире. Надо будет поговорить об этом с Тешей. Он-то простой и понятный – самый обыкновенный квартирный.
Глава пятаяВелина чаща
Этой ночью ребят из шестого отряда не смог бы, пожалуй, разбудить целый батальон чудовищ – хоть с жёлтыми глазами, хоть с красными. После треволнений предыдущих ночей все спали глубоким мирным сном без сновидений. А наутро солнце вновь светило ярко, на небе не было ни облачка, и даже грязь, оказывается, за ночь успела подсохнуть. И Ксюша, сияя, сообщила, что Зоя Валерьевна разрешила отряду идти в поход.
В поход собирались долго и шумно. Ксюша заставила всех намазаться с ног до головы ужасно вонючей мазью от комаров. Константин Алексеевич, взяв в помощники Дёму и Серёжу, принёс с кухни котелок, гречку, две банки тушёнки и какие-то овощи.
Миша уговаривал Тешу идти в поход вместе со всеми, однако тот отказался наотрез. Надо сказать, с тех пор как Теша стал меньше бояться выходить из корпуса и разведал путь к столовой, уговорить его на какую-то авантюру стало ещё сложнее, чем прежде. Раньше Миша в сердцах мог хотя бы пригрозить посадить квартирного на диету (что, конечно, страшная жестокость. На самом деле Миша никогда бы такого не сделал).
Лагерный Семён, разумеется, по-прежнему ворчал на Тешу, называя его «гастролёром». Однако комнаты в корпусе шестого отряда в последнее время отличались таким безупречным порядком и чистотой, что это замечала даже техничка Ирина Львовна. Свои «квартирные» обязанности Теша выполнял старательно.
Иногда, правда, Ирина Львовна совершенно неожиданно заставала в какой-нибудь запертой снаружи комнате детей, которых там вовсе не должно было быть. Но она, нисколько уже не удивляясь, говорила: «Ага», – привычно извлекала из кармана пузырёк с успокоительными каплями, делала осторожный глоток и зажмуривала глаза, пережидая наваждение. Стоит отметить, что капли неизменно оказывали прекрасный эффект: когда техничка открывала глаза, никаких «лишних» детей в комнате обыкновенно уже не было.
Как бы там ни было, похвалы Ирины Львовны возымели своё действие: Семён изрядно смягчился к Теше и даже был не прочь иногда поболтать с ним.
Наконец все собрались: надели майки, шорты и кеды, повязали на головы банданы и собрали рюкзаки. При этом рюкзак Константина Алексеевича походил на многоэтажный дом – в него Ксюша сложила складной навес на случай дождя и ещё миллион каких-то мелочей, которые могут пригодиться, а могут и не пригодиться в походе. Снизу к рюкзаку была привязана за ручку кастрюля, которая никуда не влезла. При ходьбе кастрюля раскачивалась и хлопала вожатого по бедру. На правом плече Котеньки болтался какой-то предмет, подозрительно похожий на чехол с гитарой, но рассмотреть его как следует мешал рюкзак.
Впереди всех шла Ксюша, держа за руку Лизаньку Исакову – единственного человека в отряде, который совершенно не рвался в поход. Лизанька считала, что лес – такое специальное место, где лично её, Лизаньку, подстерегает масса неведомых опасностей, только и поджидающих, когда она явится. И вообще девочка не сомневалась, что безопаснее всего было бы сидеть в комнате, заперев двери, особенно после всех этих страшных фигур и то ли жёлтых, то ли красных глаз за окном. Впрочем, оставаться одна она тоже остерегалась.
Следом за Ксюшей и Лизой, разбившись по парам, шли остальные ребята. Замыкал отряд Константин Алексеевич, который время от времени вслух пересчитывал своих подопечных. Ребята оживлённо переговаривались и норовили нарушить «строй», однако вожатый таких поползновений не одобрял, справедливо полагая, что считать в таком случае станет неизмеримо сложнее.
– Мы с вами сейчас, – рассказывала Ксюша тоном экскурсовода, стараясь одновременно смотреть на тропку перед собой и почаще оглядываться на ребят, – находимся в Велиной чаще. По легенде, где-то как раз в этой части леса должно быть загадочное озеро, на берегу которого зарыты сокровища. Озёр тут на самом деле очень много, но клада пока так никто и не нашёл.
Миша и Арам шли последними, сразу перед Костей, но Мише почему-то казалось, что следом идёт кто-то ещё. Кто-то очень осторожный, почти неслышный… Мальчика не оставляло ощущение пристального взгляда в затылок. Впрочем, сообщать о своих подозрениях он не спешил: рациональный Арам вполне мог поднять его на смех. Но тот неожиданно наклонился к Мише и шепнул:
– Ты слышал?
– Что?! – вскинулся Миша.
– Ветка сбоку хрустнула. Не в первый раз, кстати, – Арам указал рукой куда-то направо и чуть назад, в сторону от тропинки.
Миша настороженно мотнул головой и прислушался. Интересно… выходит, чудится всё-таки не ему одному!
Теперь оба мальчика шли, часто оглядываясь и даже приостанавливаясь время от времени, чем немало нервировали Константина Алексеевича.
Впрочем, никаких особенных неудобств таинственный преследователь пока не доставлял, так что через некоторое время мальчики немного расслабились. В конце концов, день был в самом деле чудесный, и жалко (да и попросту лень) было тратить его на расследование каких-то там загадочных шорохов, которые, судя по всему, не представляли особой угрозы. Солнышко припекало сквозь листву, ветерок приятно обдувал лицо, так что больше всего сейчас хотелось просто идти и ни о чём не думать.
Пару раз останавливались на короткие привалы, чтобы отдохнуть и перекусить. Ксюша извлекала тогда из недр Котенькиного рюкзака бесчисленные бутерброды и ватрушки из столовой. Один раз Миша замешкался, отвернувшись от своего рюкзака, на который положил салфетку с бутербродом, а когда обернулся, бутерброда уже не было.
«Дёма, что ли, шутит так», – с неудовольствием подумал Миша, однако выяснять ничего не стал – ругаться вовсе не хотелось. Просто пожал плечами и попросил у Ксюши новый бутерброд.
После привалов шли дальше, следуя прихотливым изгибам лесной тропинки, перепрыгивая через весёлые ручейки и даже перебираясь иногда через невысокие валуны.
– Справа вы сейчас видите вход в Ухающую пещеру, – рассказывала Ксюша. – Её так называют потому, что в ветреную погоду оттуда слышны звуки – будто кто-то ухает. В старину люди верили, что там живёт невиданное чудовище. Конечно, сейчас мы знаем, что такой эффект создают… Грохотовы! В пещеру никто не лезет!
Как раз в этот момент из пещеры донеслось то самое уханье – больше всего оно напоминало громкий издевательский смех. Дима и Митя Грохотовы, одновременно вздрогнув, предпочли отойти от пещеры подальше.
А тропинка между тем вилась дальше – прочь от скалы с пещерой, в глубину Велиной чащи.
– Привал! – возвестила наконец Ксюша откуда-то из начала колонны. Отряд добрался до какой-то поляны, и все обрадованно загомонили.
Поляна была большой и удобной. Похоже, привалы здесь устраивали часто: в самом центре свободного пространства располагалось выложенное камнями кострище, а в сторонке даже валялась кучка сухого валежника. Вокруг кострища виднелось несколько ровно срезанных пеньков и лежала пара гладких брёвнышек для сидения.
Пока разбирали рюкзаки и раскладывали туристические коврики, откуда-то из кустов неожиданно вынырнула Тоха Гаврина из младшего отряда. Ксюша, обнаружив её, только молча всплеснула руками и вздохнула. Ясно было, что назад девочку одну уже не отправишь. Ясно было и то, что сейчас Клавдия-Тромбон разыскивает подопечную по всему лагерю.
– Вы не волнуйтесь так, – заявила Тоха без малейшего смущения, запихивая в рот отобранный у кого-то бутерброд. – Я на своей подушке записку оставила. Ну, чтобы меня не искали. Так, мол, и так, ушла на поиски приключений… – Девочка с удовольствием понаблюдала, как на лицах обоих вожатых отразились попеременно все возможные и невозможные оттенки панического ужаса. – Да ладно, я там написала, что с вами пошла. И что вы мне разрешили. – Тоха невозмутимо дожевала бутерброд, а Ксюша только снова тяжко вздохнула, понимая, ЧТО ей придётся выслушать вечером от тётушки.
Лагерь «Солнышко» располагался в природной чаше, зажатый между морем, горами и лесом, и мобильные телефоны были здесь совершенно бесполезны – они просто не ловили сеть, поэтому сообщить тётушке о Тохе Ксюша не могла при всём горячем желании.
– Так это ты, что ли, за нами топотала? – опомнился наконец Миша.
Тоха сделала вид, что не услышала вопроса, зато повернулась к Араму и живо сообщила ему:
– Между прочим, я шла очень тихо! А некоторые с хорошим слухом могли бы и попроще себя вести. Меня из-за вас чуть Котенька раньше времени не заметил!
Константин Алексеевич вздрогнул от столь фамильярного обращения, однако решил не связываться и тоже, в свою очередь, изобразил временную глухоту.
– Сил не было там оставаться, – шёпотом доверительно сообщила Тоха Араму и повысила голос, явно кого-то передразнивая: – К родительскому дню мы с вами, мои зайчаточки…
– Разучим за-ме-чааааательный танец! – весело подхватила сидевшая неподалёку Алёна Гасанова, и все весело рассмеялись. Даже Ксюша, пытавшаяся сохранить серьёзный вид, прятала улыбку в уголках глаз.