– Она вас тоже мучает? – сочувственно спросил у Тохи Серёжа Сёмочкин.
– Ещё бы! – фыркнула та.
– Неужели тоже рич-рач?
– Неа. Цып-цып!
Арам отчётливо хрюкнул, а Тоха продолжила с явным отвращением:
– Мы, видите ли, цыплята…
Дима и Митя Грохотовы шушукались о чём-то в сторонке от всех, время от времени косо поглядывая на вожатых. В какой-то момент Мише показалось, что он расслышал произнесённое шёпотом слово «клад», но заговорщики тут же понизили голоса ещё больше, так что стало совсем уж ничего не разобрать.
Арам со скучающим видом озирался вокруг.
– Я пройдусь немножко, – сообщил он, поднявшись. Смотрел он при этом почему-то преимущественно на траву под ногами.
– Я с тобой! – тут же вскочила Тоха.
Миша, собиравшийся составить Араму компанию и уже приготовившийся подняться, опустил голову. Всё равно Тоха с ним не разговаривает, так какой смыл навязываться?
– Не уходите далеко! – распорядилась, нахмурившись, Ксюша. – Оставайтесь в зоне видимости! Никто никуда не отходит!
Арам только пожал плечами и отошёл на несколько шагов.
Грохотовы тем временем тоже поднялись со своих мест.
– Мы никуда не отходим! – заявил при этом Митя Гроссман, сделав очень честные глаза.
– Мы тут… рядышком, – поддакнул Дима Доброхотов.
Переглянувшись, они сделали несколько шагов и дружно нырнули за ближайший раскидистый куст. Пару секунд был слышен треск веток, сменившийся затем настороженной тишиной.
– Все остаёмся в зоне видимости! – уже почти рассерженно повторила Ксюша и собралась подниматься, но Константин Алексеевич опередил её.
– Я посмотрю, – сообщил он и шагнул за куст. Его всклокоченная голова торчала над ветками, так что было хорошо видно, как он недоумённо озирается.
– А я ногу занозила! – капризно проныла тем временем Лизанька Исакова. На секунду повернувшись к ней, Миша отвлёкся от вожатого, а когда обернулся снова, того уже не было видно.
– Как же… – поражённо прошептала Ксюша, – я ведь только моргнула… Константин Алексеевич! – Она повысила голос, однако никто не отозвался: – Константин Алексеевич! Дима! Митя!
Ксюша уже вскочила на ноги и стояла возле того самого куста, растерянно глядя за него.
Между тем Миша, оглянувшись, обнаружил вдруг, что людей вокруг костра поубавилось. Вот неразлучные подружки – бойкая красавица Катя и застенчивая Алёна, болтушка Вика, плакса Лиза, вот близняшки, Эля, Дёма, Серёжа Сёмочкин… но Тохи и Арама тоже нигде не видно.
– А вы знаете, – таинственным голосом начала Вика Незнамова, – что вот так здесь люди и пропадают! Навсегда!
Ксюша заметно вздрогнула. Она быстрым шагом обошла вокруг поляны, поочерёдно окликая всех пропавших, включая вожатого, но ни один из них не откликнулся.
– Может быть, надо поискать их всем вместе? – несмело предложила Алёна, и все тут же повскакивали с мест и начали разбредаться в разные стороны. Вожатая несколько мгновений смотрела на ребят с почти нескрываемым ужасом, явно представляя, как исчезнут в неизвестном направлении все её подопечные.
– Так, – дрожащим голосом объявила наконец Ксюша, явно стараясь казаться уверенной, – все остаются на своих местах и сидят спокойно.
– Ой! – На поляне будто ниоткуда вдруг появилась изумлённо озирающаяся Тоха. Следом за ней из-за ближайшего дерева шагнул Арам.
– К-как же так?! – Он даже потряс головой и поморгал, будто сомневаясь в том, что видит. – Мы же… мы шли в сторону отсюда! Шли-шли… и пришли назад!
– А-га! Вот вы где! – За спинами Арама и Тохи появился Костя и схватил обоих за плечи.
Дима и Митя Грохотовы вдруг попросту кубарем выкатились из кустов и тоже принялись дико озираться, как будто не понимая, как они здесь оказались.
Ксюша, внимательно осмотрев всех и убедившись, что отряд наконец снова в сборе, утомлённо прикрыла глаза и с облегчением глубоко вздохнула.
– Больше никто не отходит отсюда ни на шаг, – тихо, но очень твёрдо произнесла она.
Кашу на костре варили, негромко переговариваясь и делясь впечатлениями. По словам Арама, он выискивал какие-то редкие образцы растений для своего гербария. Вместе с Тохой он отошёл довольно далеко от поляны, а потом вдруг просто снова на ней оказался.
Грохотовым повезло меньше: их и впрямь как будто кто-то пнул под зад… кто-то очень большой. Да так пнул, что они оба моментально снова очутились на месте стоянки.
Константин Алексеевич о своих приключениях помалкивал, но вид у него при этом был диковатый.
Ксюша сосредоточенно копалась в припасах, извлечённых из рюкзака Константина Алексеевича.
– Неужели забыли… – бормотала она. Наконец она подняла голову и расстроенно повторила: – Неужели соль забыли?!
– Ха! – радостно ухмыльнулась Тоха и полезла в карман. – Что бы вы без меня делали!
Она выудила оттуда спичечный коробок, в котором, как оказалось, была именно соль. При этом из кармана, блеснув, выпало в траву что-то ещё, однако Тоха этого не заметила.
– Мне Теша коробок сунул, когда увидел, что я за вами собираюсь, – шепнула она Араму.
Пока Ксюша благодарила Тоху и восхищалась её предусмотрительностью, Миша наклонился и поднял выпавший из Тохиного кармана предмет. Сначала ему показалось, что это большая монета, однако он быстро понял свою ошибку: судя по размерам и прорези – похоже, для ленты – это была скорее медаль. На ней было выбито схематичное изображение плывущего человека, а внизу вилась надпись по-английски. Больше Миша ничего рассмотреть не успел, потому что как раз в этот момент Тоха оглянулась, и её глаза вспыхнули гневом.
– Отдай! – завопила она и выхватила медаль у Миши из рук. – Вечно ты чужие награды присваиваешь!
– Да она у тебя выпала, я вернуть хотел, – обиделся Миша, но Тоха уже отвернулась.
– Можно посмотреть? – заинтересованно спросил Арам и протянул руку. Тоха неохотно дала ему медаль, ни на секунду не спуская с неё глаз. – Вот это да!
– Это мамина, – пояснила Тоха. – Правда, мама давно карьеру закончила. Я тоже когда-нибудь буду чемпионкой мира! Мама мне сама её отдала. На удачу, и чтобы я всегда помнила о своей цели. Это мой талисман, я с ней никогда не расстаюсь.
Она поспешно забрала медаль у Арама.
– Неужели настоящая? Ничего себе! – ахнула Ксюша. – Так ты бы хоть… на шее её, что ли, носила. Так ведь и потерять недолго. Такая ценная вещь!
– На шею я медаль повешу, когда сама её заслужу! – гордо ответила Тоха, пряча свой талисман обратно в карман. – И я её ни за что не потеряю!
У Миши было своё мнение на этот счёт, но он предпочёл промолчать, всё ещё дуясь на девочку.
Гречневая каша, приготовленная на огне, оказалась просто невероятно вкусной – она пахла костром, дымом, лесом и ещё чем-то неопределимым, но очень-очень аппетитным. И не менее вкусным показался чай из чугунка, в который Арам, хмыкнув, бросил пучок каких-то листьев из своего «гербария». Алёна заинтересованно присматривалась и тихонько расспрашивала Арама про «чайный сбор», в котором оказались чабрец и листья земляники и ежевики. Близняшки и Катя шушукались о чём-то своём, время от времени хихикая и бросая взгляды на кого-нибудь из мальчишек. По другую сторону костра Дима и Митя Грохотовы, бурно жестикулируя, вели какой-то разговор. Ксюша, улыбаясь про себя, помешивала в чугунке остатки чая и даже, кажется, напевала себе под нос. Тоха в какой-то момент устало привалилась к Мишиному плечу, совершенно, видимо, забыв, что они в ссоре. И даже Константин Алексеевич как будто наконец расслабился и заинтересованно посматривал на вожатую. А потом он, не вставая, протянул руку и извлёк из чехла – Миша даже не сразу поверил своим глазам – всё-таки настоящую гитару. Константин Алексеевич перебирал струны, а Миша думал про себя: «Как же хорошо!»
Потом всем отрядом ребята пели «Изгиб гитары жёлтой» и «Под небом голубым», а потом гимн «Солнышка», который начинался словами: «Всегда мы помнить будем про лето приключений…» Потом что-то играла на гитаре Ксюша – надо же, она тоже умела! – и даже Арам. А Миша, который совершенно не умел петь, думал о том, что вот этот вечер у лесного костра он и в самом деле будет помнить очень-очень долго.
А потом вожатые объявили, что пора возвращаться в лагерь. И волшебство сразу закончилось.
До лагеря добрались почти без приключений. Шли на сей раз более короткой дорогой, не сворачивая ни к пещере, ни к другим местным достопримечательностям. Ребята, усталые, но довольные, едва переставляли ноги, и мечтали уже только о том, чтобы добраться наконец до своего корпуса. Причитания Лизаньки лились уже непрерывным потоком, на который никто особенно не обращал внимания. Впрочем, она, казалось, и не ждала чьей-то реакции, просто хныкать было для неё делом привычным и казалось правильным. Все остальные практически не разговаривали.
В какой-то момент Дёма Квасников отстал от отряда, так что Ксюше, которая на сей раз шла замыкающей, пришлось даже за ним возвращаться. При этом оказалось, что Дёма не терял времени даром: с помощью перочинного ножика он успел вырезать своё имя на коре огромного дерева, росшего у обочины тропинки. Ксюша, обнаружив это, только всплеснула руками.
– Квасников! – Её голос даже задрожал от возмущения. – Этому дереву, может быть, сто лет… да как же ты…
Дёма в ответ только нагло ухмыльнулся.
– Ну и чё ты мне сделаешь? – спросил он.
Подоспевший к месту событий Константин отвесил ему лёгкую затрещину.
– А я родителям нажалуюсь, – не моргнув глазом, сообщил Дёма. – И тебя посадят за избиение несовершеннолетнего. Вон у меня свидетелей сколько!
«Вот гад», – подумал Миша, отлично видевший, что вожатый вовсе не ударил Дёму, а скорее сделал вид.
– Да… как же… – Ксюша растерянно заморгала. Впрочем, Константина Алексеевича угрозы Дёмы, похоже, не слишком напугали. Он молча отнял у мальчишки нож и сунул себе в карман, а затем развернул подопечного в сторону отряда и отвесил ему лёгкого шлепка пониже спины – видимо, для убедительности.