– Не знаю, чье он детище, но глубоко убежден, что союз, в котором он родился, был определенно порочен, – не слишком вежливо заметил Герти. – Сейчас меня интересует лишь то, почему я не могу получить дело, которое у него запрашиваю. Как видите, я составил запрос по всем правилам, но в ответ получил какую-то белиберду!
Техник равнодушно стер со щеки потек густого, как патока, масла.
– Я не уполномочен решать подобные вопросы. Могу лишь засвидетельствовать, что ваш терминал в полном порядке и функционирует исправно. В полном соответствии с заложенными в него алгоритмами он отправил ваш запрос дальше, к тому, кому полагалось его обработать.
– И кто же это?
– В зависимости от того, что вы запрашивали.
– Я запрашивал дело Уинтерблоссома. – Герти побарабанил пальцами по столу, демонстрируя полную безмятежность духа. – Может, слышали о таком? Бангорская Гиена.
Техник покачал головой.
– Не припомню. Но если это текущее расследование Канцелярии, вероятно, ваш запрос отправился в оперативный архив. Там собираются все незаконченные дела. Видимо, по какой-то причине в архиве не смогли правильно обработать ваш запрос.
– Просто замечательно! Не смогли обработать, значит! То есть, если полковнику Уизерсу немедленно нужны материалы дела Уинтерблоссома, он не может даже получить дело без того, чтоб не потерять драгоценное для расследования время? Нет, в самом деле, замечательно. Как зовут того, кто занимается архивом? Я немедленно напишу на него жалобу самому мистеру Шарперу!
Техник улыбнулся тонкими и бескровными, как у рептилии, губами.
– Едва ли это возымеет действие, сэр.
Герти выпятил подбородок, чувствуя нарастающее в груди праведное возмущение. Может, на фоне канцелярских крыс он иной раз и выглядел неуклюжей белой мышью, но это не значило, что он позволит обращаться с собой подобным образом!
– Имя! – потребовал он решительно, шаря рукой в столе в поисках чистого листа. – Кто руководит архивом?
– Малфас, сэр.
– Превосходно. Немедленно ему напишу! Мистеру Малфасу придется держать ответ за манкирование собственными обязанностями, раз уж возглавляемый им отдел некомпетентен! Сегодня же и напишу!
– Хорошо, сэр, – равнодушно отозвался техник. – Тогда вам понадобится вот это.
Техник протянул ему чистую мемокарту, которую Герти в замешательстве принял. Обычный лист картона, ничем не отличающийся от тех, что он во множестве извел за последние три дня. Простой прямоугольник, лишенный каких бы то ни было обозначений или надписей. «Что-то вроде билета, – отстраненно подумал Герти. – Только без места назначения, даты и пассажира…»
– Это что же, какая-то шутка? – осведомился он, добавив в голос толику строгости, холодной, как стетоскоп, который врач прикладывает к груди больного.
Конечно же, это была шутка. Одна из тех шуток, которыми персонал любой канцелярии при случае угощает друг друга. Вроде ваксы в чернильнице или приклеенной к столу печати. Только вот техник сохранял на лице абсолютную серьезность. Едва ли он шутил хотя бы раз в жизни. Среди служащих Канцелярии шутки не были распространены.
– Это не шутка, сэр, – спокойно ответил техник, возвращаясь к прерванной работе. – Дело в том, что архивом Канцелярии заведует логический блок «Малфас». Английского языка он не понимает в силу своего устройства.
Покрутив в руках чистую мемокарту, Герти бросил ее к прочим, столь густо испещренным неумелым прикосновением компостера, что они походили на борта кораблей, побывавших в эпицентре Трафальгарской битвы.
– «Малфас»? Так у вас тут две счислительные машины?
– Не совсем. Машина лишь одна, сам «Лихтбрингт». Но для распределения задач и лучшей производительности некоторые ее задачи выполняются четырьмя отдельными логическими блоками. «Малфас» лишь один из них.
– Значит, пять коней в одной упряжке?
– «Лихтбрингт» заключает в себе основные вычислительные мощности и банки памяти. Он – центральный компонент системы, если так можно выразиться, ее ядро и мозг. Все остальные блоки выполняют роль его рук, причем каждая из них занята своим делом, для которого проектировалась.
– Еще лучше, тело с четырьмя руками, – не без сарказма заметил Герти. – Могу себе представить, к какой путанице это приводит, особенно когда хочется поковыряться в носу…
– Никакой путаницы нет, сэр. Машина не совершает ошибок. Вся информация, которая в нее попадает, подвергается детальному анализу и коррекции. Ошибки полностью исключены тремя раздельными проверочными контурами. Машина попросту не умеет ошибаться.
Герти почувствовал себя уязвленным. Быть может, оттого, что сам был живым доказательством: ошибаться проклятая машина умеет самым наилучшим образом. Если бы не ее ошибка, сейчас он носил бы данное ему судьбой и родителями имя.
«И слушал бы, как его выкрикивают надзиратели в местной тюрьме, – оборвал он сам себя. – Эта ошибка, если разобраться, спасла мою шею. Мне стоило бы быть благодарным этому механическому истукану и до конца дней потчевать его лучшим машинным маслом!»
– Так значит, «Малфас» ведает здесь архивами? – спросил он уже не так едко.
Впрочем, технику его отношение было решительно безразлично. Он торопился закончить свою работу и отвечал без излишней охоты.
– Именно так, сэр. «Малфас» распоряжается огромными банками памяти, хранящими тысячи тонн мемокарт и сотни тысяч миль намагниченной проволоки. Это долгосрочная память «Лихтбрингта», его библиотека и архив в одном лице. Там содержится все, что можно выразить в единицах информации, от огромной библиотеки классической литературы до материалов всех текущих дел и расследований.
– Полагаю, информация обо всех гражданах Нового Бангора хранится там же?
– Совершенно верно, сэр.
– Ну хорошо, а чем же заняты другие блоки? Ты сказал, их всего четыре. Значит, «Лихтбрингту» помогает еще кто-то?
– Еще имеются «Асмодей», «Фокалор» и «Набериус».
– Отдает претенциозностью, – проворчал Герти. – Можно было бы назвать их «Джордж», «Фрэнк» и «Гарри», если на то пошло, или…
– Так уж повелось.
– И чем занимается эта троица? «Малфас» у них за архивариуса, это я уже понял, а прочие?
– У каждого из блоков свой круг задач, – терпеливо пояснил техник, пристраивая какой-то громоздкий кожух. – «Асмодей» управляет заводами и фабриками Коппертауна.
Герти уставился на техника с самым неподдельным изумлением.
– Что, швыряет уголь в топку и орудует шкворнями?
– Нет, сэр. Фабричные процессы давно автоматизированы. «Асмодей» контролирует всю производственную линию, от температуры домны до скорости конвейеров. Рабочие – лишь мускульная сила, приводящая в движение технологическую цепочку. Они носят заготовки, убирают мусор, смазывают подшипники…
– Подумать только, машина помыкает людьми!
– В отличие от людей, эта машина не способна ошибаться, – с холодным достоинством заметил техник, которого беседа явно стала утомлять и который не собирался этого скрывать. – А кроме того, она не способна обманывать, воровать сырье, завышать сметы, производить брак, фальсифицировать отчеты и жаловаться на непомерные нагрузки. В конечном итоге работа «Асмодея» оборачивается городу выгоднее.
– Но как же аварии? – не сдавался Герти. – Насколько я знаю, за последние два месяца там было около шести аварий! Это ли не свидетельство того, что ваша машина не справляется со своими обязанностями?
– Аварии были незначительны. И, кроме того, вызваны исключительно человеческим фактором. После каждой аварии мы досконально осматривали все контуры «Асмодея» – он ни на шаг не отступал от производственного плана. Ошибаются люди, мистер Уизерс, машины вроде «Лихтбрингта» не ошибаются.
У Герти было на этот счет свое мнение.
– А этот, как его, «Фокамбор»?
– «Фокалор». В его ведении порт и навигационные службы Нового Бангора.
– Стало быть, он ведет учет складских товаров, руководит погрузкой и выгрузкой, составляет расписание и все прочее в этом духе?
– Еще он занимается лоцией.
– В каком это смысле?
– В самом что ни на есть прямом, сэр. Досконально зная акваторию, все ее течения, банки и отмели, «Фокалор» занимается, помимо прочего, тем, что прокладывает курс для кораблей, которые заходят в порт. Он определяет безопасный маршрут для корабля данной осадки и тоннажа, после чего преобразует его в короткую цифровую команду и передает ее на борт судна в виде радиосигнала при помощи аппарата Попова. Очень практично и удобно, город экономит изрядную сумму на услугах лоцманов.
– Не боитесь, что в один прекрасный день ваш разлюбезный «Фокалор» уведет корабль на поиски капитана Франклина[2]?
– По статистике, около сорока процентов катастроф и аварий в акватории порта происходит из-за небрежности или невнимательности лоцманской службы. Машина же избавлена от недостатков. Она не спит, не путает координат, не спорит с начальством и не обладает ложной самоуверенностью.
Герти отчего-то вдруг захотелось разорвать проклятую картонку с запросом пополам и швырнуть в корзину. Невольно вспомнился тот момент, когда он разглядывал Новый Бангор со спины неуклюжей качающейся «Мемфиды». Знай он, что курсом корабля руководит не обычный лоцман, какой-нибудь пьяный и хамоватый уроженец Уэльса, а неведомая механическая сущность, в чьих металлических венах вместо крови находится сжатый под давлением пар…
Герти невесело вздохнул, бросив взгляд в окно. Чего уж теперь рассуждать… Знай он, чем вообще обернется его назначение на остров, – бросился бы за борт еще посреди Индийского океана и отправился бы вплавь до самых британских островов наперегонки с акулами, на зависть настоящему полковнику Уизерсу…
– Ну а чем занят ваш четвертый цербер? Издает законы? Пишет эссе? Выращивает розы?
Техник, обтиравший руки ветошью, взглянул на Герти с откровенным презрением. С тем особым презрением, с которым инженеру железной дороги позволительно глядеть на дикаря в набедренной повязке, насмехающегося над неуклюжей металлической лошадью.