«Скупердяй! – подумалось мне. – Посуда в буфете стоит дороже».
– Назовите свою цену! – предложил Амей.
Я сделал вид, что задумался, затем встал.
– Благородные Амей и Лан! Я обдумаю ваше предложение. О своем решении сообщу за ужином. А сейчас отдохну.
Возражений не последовало. Я отправился к себе в комнату, но не успел закрыть дверь, как следом втиснулась Ноэль. Наверняка болталась где-то неподалеку.
– Гро?
– Присаживайся! – сказал я, прощаясь с мыслью растянуться на кровати.
– Хочу предупредить, – начала Ноэль, устраиваясь на лавке. – Мой отчим плохой человек!
«Кто бы сомневался!» – подумал я.
– Он, верно, хочет, чтобы ты снял осаду.
«Разумеется! А все потому, что кое-кто много болтал. Зачем было вспоминать шидов?»
– Какую награду он бы ни предложил, будь уверен: обманет!
Я пожал плечами. Пусть пробует!
– Не веришь? Когда он женился на моей матери, то отослал меня. Мы жили с бабушкой, как обычные простолюдинки. Бабушка учила меня готовить, убирать дом, стирать…
«Что ж в этом плохого?» – подумал я.
– Нас не пускали в замок. Мать приходила повидаться со мной тайком. А ведь он дал обещание моему отцу не обижать меня. Все изменилось, когда я подросла. Нас разыскал дядя и стал присылать деньги. Тут отчим и стал другим: деньги привозили нам с бабушкой, а он хотел, чтобы ему. Но я не дала ему даже серебряка! – Ноэль сделала гордый вид. – Только матери. Она просила для сестричек…
«А у нее золото забирал Амей! – понял я. – Из-за того и возлюбил падчерицу». Видимо, Ноэль и сама это знала, потому что добавила сердито:
– Отчим был против того, чтобы я заводила дигу. Но я не стала его слушать. Кто он мне? Я взрослая.
– А кто твой отец? – спросил я.
– Не скажу! – насупилась Ноэль. – Не хочу его знать! Он плохой человек. Соблазнил мать, бросил ее с ребенком, а после выдал замуж за этого каплуна.
«Кажется, я догадываюсь», – подумал я.
– А твой дядя?
– Я не знаю его, – вздохнула Ноэль. – Никогда не видела. Мать говорит, что он добрый человек, но несчастный – родился с горбом.
– Это можно исправить, – сказал я.
– Правда? – обрадовалась Ноэль. – Ты это сделаешь?
– Если попросят.
– Обязательно! – заверила меня Ноэль. – Кому хочется быть уродом? А вот отчиму не помогай!
– Вожди пиратов требуют в жены твою сестру, – сказал я.
– Ксо? – удивилась Ноэль. – Она еще маленькая.
– Пиратам на это плевать. Им нужен порт. Женившись, вожак пиратов станет хозяином в Муге, оттеснив князя или, возможно, даже его убив. Что станется с твоей матерью и младшей сестрой? Тебе понравится быть родственницей пирата?
Ноэль не ответила. Нахмурилась и глянула исподлобья.
– Иногда мне кажется, что ты старый, – сказала, помолчав. – Все знаешь, на все у тебя есть ответ. Может, только притворяешься молодым?
– Ты же проверяла, – хмыкнул я. – Щупала.
– Маг может притвориться кем угодно! – фыркнула Ноэль. – Ладно. Делай, что хочешь, но дигу тебе я не дам! – она встала. – Даже не надейся!
Я развел руками. Она встала и, задрав нос, вышла из комнаты. Я сбросил сапоги и растянулся на кровати. Наконец-то!
Ноэль в свою комнату не добралась – мать перехватила.
– Что у тебя с Гро? – спросила, заведя дочь к себе.
– Ничего! – фыркнула Ноэль.
– Поэтому ты полезла к нему в комнату, как только он освободился?
– Нам нужно было поговорить.
– Не наболтались в оазисе?
– Ма! – сморщилась Ноэль. – Не начинай!
– Ты моя дочь, и я не хочу, чтобы ты повторила мою судьбу.
– Не беспокойся! – вздохнула Ноэль. – Он мной не интересуется. В оазисе даже не обнял.
– Он что, из этих? – удивилась мать.
– Нет. Я видела, как он на меня смотрит, – заулыбалась Ноэль. – Просто в своей стране он был жрецом, а их бог запрещает своим служителям любить женщин.
– Совсем-совсем?
– После женитьбы можно.
– Вот как? – Нея задумалась. – А он сильный маг?
– Ты даже не можешь представить какой! Про шидов знаешь. Но я видела в Ремсе, как он лечил солдат. Сращивал им переломы, чинил пробитые головы, исправлял носы… Два десятка поставил на ноги за полдня.
– Не может быть! – поразилась Нея.
– Я помогала ему, поэтому знаю точно.
– В Блантоне он бы озолотился!
– Корпорация не позволяет лечить чужакам.
– Это можно поправить. Я напишу твоему отцу. Пора ему позаботиться о дочери.
– Ма!
– Ладно, – уступила Нея. – Дяде. Он поможет Гро, а вместе с ним – и тебе. Ты ведь хочешь за него замуж?
– Ма! – обиделась Ноэль.
– Я вижу, как ты на него поглядываешь, – усмехнулась мать. – Он, кстати, на тебя – тоже. Нос тебе вон какой сделал! Хотя зря. Ты перестала походить на отца.
– Больно нужно! – фыркнула Ноэль.
– Идем! – мать взяла ее за руку и отвела к скамье. Там усадила рядом с собой. – Расскажи мне о Гро! Кто его родители? Он говорил?
– У них собственная лечебница в его стране.
– Значит, не бедные, – заключила Нея. – А кто они по происхождению? Из благородных?
– Не знаю! – пожала плечами Ноэль. – Гро не сказал. Знаю, что в его семье все лекари. Он – уже в четвертом поколении.
– Четыре поколения магов могут быть только у благородных, – сказала мать. – Простолюдины теряют дар. Чем вы занимались в оазисе?
– Разговаривали, – сказала Ноэль. – Он читал мне стихи.
– По памяти?
– У него есть артефакт. По словам Гро, в нем тысячи книг. На их языке, конечно. Гро читал вслух, а после переводил.
– Поэзия – удел благородных людей, – заметила мать.
– Еще мы слушали музыку.
– Он играет на инструментах?
– У него есть артефакт с музыкой. Работает от лучей Амгора. Гро раскладывал какую-то пластинку, и артефакт начинал играть и показывать.
– Что?
– Музыкантов и певцов. У них странные инструменты. И еще, – Ноэль внезапно хихикнула. – Они выступают почти раздетыми. У женщин едва прикрыты грудь и ноги.
– Бесстыжие! – возмутилась мать.
– Гро говорит, что у них так принято. Никто этим не возмущается.
– Он тебе предлагал раздеться? – насторожилась мать.
– Нет! – засмеялась Ноэль. – Наоборот, требовал, чтобы не смела.
– Воспитанный мальчик! – сказала Нея.
– И очень красивый, – вздохнула дочь. – У него чудные волосы! А лицо? Чистое, белое. Я таких не видела. А еще он хорошо сложен: сильные руки и ноги, тонкая талия.
– Он раздевался перед тобой?!
– Нет. Но я видела, как он купается.
– Подглядывала?
Ноэль хихикнула.
– В кого ты такая? – упрекнула Нея.
– Сама знаешь! – хмыкнула Ноэль и прижалась к матери. Та обняла ее за плечи.
– Вдруг это личина? – сказала, задумавшись.
– Личиной у него был старик, – возразила дочь. – А оазисе она слетела. Я испугалась, но Гро сказал, что он настоящий молодой. Разрешил себя потрогать. Один раз.
Ноэль вновь вздохнула.
– Он справится с пиратами? – спросила Нея.
– Конечно! – фыркнула дочь. – Для Гро нет ничего невозможного. Иногда мне кажется, что он бог.
– Боги не живут среди людей! – покачала головой Нея.
– Это наши, – возразила Ноэль. – Но Гро рассказывал про своего. Так вот, тот жил…
Институт военных священников в России возродили еще в двадцать первом веке. Поначалу дело шло туго. Полковых батюшек катастрофически не хватало. Из десяти вакансий хорошо если заполняли одну. Военные требовали, чтобы капеллан был здоров и послужил в армии. Среди выпускников семинарий таких было мало. К тому же они не рвались в армию. И служба тяжелая, и контингент сложный. Бабушек в приходах окормлять проще. Так продолжалось долго, пока в чью-то светлую голову не пришла мысль объединить должности капеллана и заместителя командира по воспитательной работе. Идея, впрочем, лежала на поверхности: в армиях западных стран такое практиковалось давно. Но в России пошли дальше – в Петербурге открыли военно-духовную академию.
Злые языки после утверждали, что Министерство обороны и Священный синод пришли к соглашению вследствие перепроизводства священников. Все большее число выпускников семинарий не находили себе применения. Как бы то ни было, но к начинанию подошли серьезно. Преподавателей отобрали лучших. Вкупе со стремлением курсантов учиться это дало хороший результат. Выпускников академии армия расхватывала, как горячие пирожки. Отменная теологическая и общегуманитарная подготовка, которой славились духовные вузы, в сочетании с военными знаниями превращала капелланов в специалистов редкого профиля. Они с равным успехом могли сочетать обязанности командира мирного времени, воспитателя и священника.
Конкурс в академию был огромный. Оно и понятно. Капелланам присваивали офицерские звания. Это гарантировало высокий оклад, бесплатное жилье и достойную пенсию. Имелись у капелланов карьерные перспективы. Главный военный священник Российской армии носил генеральский чин и занимал должность заместителя министра обороны. Капелланов рукополагали в сан независимо от семейного состояния. А вот для выпускников семинарий это было проблемой. Трудно найти матушку, с которой пройдешь через всю жизнь. Требования к ней специфические, а жизнь – штука извилистая. Развод влечет лишение сана и, следовательно, служения. Принять постриг? Не каждый готов стать монахом. Получить сан в целибате?[3] Его дозволяли только с 30 лет. Для капелланов ограничений не существовало. Он мог отказаться от целибата и жениться, как, впрочем, и принять постриг. Последнее случалось редко. В военно-духовную академию принимали с определенными данными. Приятная внешность, высокий рост, умение говорить. Плюс… запрет разводиться… Невесты, особенно из числа поповен, курсантов пасли. Их находили в Сетях, записывались в друзья и приглашали в гости. У ворот академии дежурили девицы. Выходившие в увольнение курсанты попадали под обстрел их глаз. На шеи девушки не вешались – упаси Бог! Они ведь приличные барышни, а не какие там б… Но стоило с ними заговорить… С курсантом знакомились и тащили гулять. Затем следовало приглашение в гости и знакомство с родителями. «Редкая птица долетит до середины Днепра, а курсант – холостым к выпуску», – шутили наши преподаватели. Мне удалось.