ёки и подбородки всех раздельщиков уже покрывал слой жира и крови кита, что в купе с их улыбающимися лицами, предавало эскимосам какой-то зловещий вид, как актерам со сьемок фильма ужасов. Несколько кусков китового мяса мы и себе взяли, поджаренное на сковородке, с лучком и специями, оно было ничуть не хуже говядины.
— Ломайся плохо, хорошо у нас ломайся! — староста звероловов по имени Юра, довольно сносно говорил на русском — ты Витя сегодня праздник приходи, кушать будем, петь и танцевать будем, говорить будем, хорошо будет!
— Придём Юра — хмыкнул я. Юра в отличии от того же Романа гордый, никогда ничего не попросит, но от подарка не откажется. Вот и сейчас он нас на праздник пригласил не просто так, знает, что без подарка мы не придём. На этот праздник приглашение нам и не требуется, не первый раз я в таком участвую, мы охотники, которые добыли кита, а значить нам и посвящён этот праздник. Вообще же, по их традициям мы и голову кита себе могли забрать, в которой есть вкусный язык и самая тонкая кожа, но прибрежные китобои никогда своим правом «первой ночи» не пользуются, не положено, да и ни к чему нам это.
— Только скучно вам там будет — продолжает намекать мне гордый эскимос — у нас водка нету!
— Ничего, у нас есть Юра, немого, но отпраздновать хватит — наконец то я озвучиваю то, чего таким завуалированным путем добивается от меня Старейшина.
Широко распространено мнение, будто коренные северяне генетически предрасположены к развитию алкоголизма, но это не так. Да, им надо мало, чтобы дойти до «кондиции», эффект от выпитых ста граммов водки у них, точно такой же как с поллитры у европейцев, а пьют они наравне с нами, поэтому быстрее их настигает алкогольная интоксикация, и поэтому требование организма «поправить здоровье» на следующий день и вызывает пьянство. Но честно говоря им и не надо много пить, чтобы чествовать себя счастливым. Северные народы — это кочевые народы. Их еда это на девяносто процентов мясо. Жирное мясо моржей, китов, рыбы, оленей. Они всё время на этой еде сидят, не удивительно, что организм настраивает все нужные для переваривания и обмена веществ гены, человек постепенно становится подвидом, суперхищником в плане питания. Даже бурые медведи едят в среднем всего пятьдесят процентов мяса от своего рациона, намного меньше тех же чукчей и ненцев с эскимосами. Заодно на еду мясную замыкается процесс… снижения гормонов стресса. Пожрал оленевод или китобой мяса и подобрел. Эти мутации все не случайны. Родился чукча, который добрый после мясной еды — ему легче выживать на севере. Он лучше размножается и счастлив имея только мясо.
Праздник кита — один из самых ярких праздников жителей побережья Чукотки. Обычно его празднуют осенью, но что-то такое, только в миниатюре, происходит и когда охотники селения добывают очередное морское чудовище. Охотников приглашали к ритуальному костру. Во время угощения, охотники рассказывали, как прошла охота, кто первым загарпунил кита. Затем хозяин и охотники идут на берег. Там, одна из почтенных старейших женщин селения приветствовала охотников песнями, посвященными смелым и сильным зверобоям. Все праздники сопровождали состязания в беге, борьбе, стрельбе, подпрыгивании на шкуре моржа (прообраз батута), в гонках на оленях или собаках, танцы, игра на бубнах, пантомима. Весело и интересно. Не часто нам доводилось принимать на себя почести охотников на китов, это на моей памяти только третий раз, и каждый раз нас приглашали на праздник, во время «вынужденного простоя», то сломаемся, то шторм пережидаем, обычно праздновать нам некогда, план надо делать.
Снова мы в бухте Провидения и снова не по своей воле. Мы тут частые гости, но в основном для того, чтобы отремонтировать капризный двигатель.
— Эгей! Снова к нам «Шторм» занесло, и снова на верёвке, как нашкодившую собаку притащили — капитан парового, портового буксира «Ижорец», мой друг и собутыльник Жора, встречает нас как всегда шутками и подколками — а чего не как в прошлом году? Когда вы на брезенте приехали? Вам бы уже пора нормальные паруса выдать, а то пользуетесь самоделками, не солидно!
— Ну-ну, позвезди мне ещё Жора, будешь нас буксировать, моя пушка как раз тебе в задницу смотреть будет, а там глядишь и стрельнёт случайно, но закону больших чисел так должно рано или поздно случиться, так почему бы не сейчас? Почувствуешь себя китом, тем более что у тебя задница как раз подходящего размера! — беззлобно огрызаюсь я.
— А ты Витя совсем одичал, уже в друзей из пушки своей стрелять собираешься, и что бы ты знал, моя задница строго охраняется законом! Тут заповедник и стрелять запрещено!
— Ладно, цепляй давай, и так времени потеряли дохрена — у меня нет пока настроения заниматься пикировкой с коллегой, сейчас голова забита только тем, как я буду выкручиваться в очередной раз, выпрашивая и обменивая запасные части.
Как я и думал, на наш «эксклюзивный» движок в Провидении запасных частей не оказалось. Кое какие заказы, удалось разместить в мастерских, но всё основное, нам предстояло ждать из Владивостока и неизвестно сколько времени. Когда закончиться ремонт, «Шторму» и его команде придаться работать без сна и отдыха, чтобы успеть выполнить все заявки, а я такие авралы не люблю! За два с небольшим года ни один сезон не обходился без этих вот гонок!
— Чего там у тебя опять Жохов?! — начальник токарной мастерской совсем мне не рад. Я его постоянный клиент, и часто остаюсь недоволен работой портовых токарей. Ну так и заказы у меня не простые, обычно из разряда «сделай то, не знаю, что».
— Прячешься ты от меня что ли Михалыч? — начал я с наезда — как ни прейду, то ты на совещании, то на горшке, то на жене! Ты учти, тебе от меня так просто не отвертеться! У меня и наряды имеются!
— Тфу на тебя Жохов! Как тебя вижу, так у меня голова болеть начинает! Вываливай давай, что там у тебя и вали, работать мешаешь! — морщиться в ответ главный токарь всея порта.
— Вот! — я высыпаю на пол два небольших мешка запасных частей — вот тут, клапана, шлифовка и торцовка, как обычно, а это образцы, нужно сделать точно так же!
— Бляяя! — хватается за голову Михалыч.
— И не говори, а кому сейчас легко? — соглашаюсь я со столь многословным криком души.
Мои «индейцы», пользуясь случаем почти все свалили на берег, на «Шторме» с заглушенным движком необычайно тихо и мирно. Я без проблем дал команде увольнительную — пусть парни развеются после двух месяцев плавания и охоты. Меня они не подведут, буянить и драться без причины не полезут, да и задирать просто так экипаж «Шторма» поостерегутся. Были знаете ли уже прецеденты. Сейчас на борту только вахта и мы со старшим механиком. Сидим на палубе возле пушки, «козла» забиваем, накатываем по маленькой. Делать абсолютно нечего, всё что было возможно, я уже сделал.
— Как думаешь кэп, война будет? — мой механик задал мне неожиданный вопрос, и я аж растерялся — с германцами же вроде пакт подписали, а вот с Японией я думаю опять полыхнуть может.
— Война… Будет война Алексеевич! С Германией и будет и очень скоро! — выдал я, помрачнев, благодушное настроение покидало меня. Снова накатили мрачные мысли.
— Так пакт же…
— А чего им этот пакт?! С Польшей у них тоже пакт был, как и со всеми, кого они уже успели к ногтю прижать! Срать они на этот пакт хотели!
— Да не. Не рыпнится на нас германец, у нас сила! А вот япошки я думаю могут! Сейчас с Китаем разберутся, и на нас пойдут! Два раза мы им наваляли, а они не поумнели, третий раз точно будет!
— Ну-ну… Время покажет, кто из нас прав. А то что мы сила… Сила конечно! Только эта сила по огромной территории размазана. Пока соберёмся, пока утрёмся и драться захотим, нам любой кровушки попить сумеет — я не стал спорить, но всё же завуалированно показал, что не всё у нас так хорошо, как кажется механику. Только от Владика до Москвы ехать и ехать.
— Так в том то и дело, что территория наша огромная! Кто такую захватить сумеет? Никто!
— Ну раз никто, чего ты этот разговор затеял, нормально же сидели?! Тфу на тебя старый! Всё настроение испортил — на дворе первые числа июня, до страшной даты осталось всего чуть больше двух недель…
Радиограмма из Владивостока поменяла всё с ног на голову. «Шторму» предписывалось прибыть в порт приписки для замены дизеля! Не смогли значить наши запасные части найти и в столице Приморского края. Но замена движка это хорошо, намучились мы уже с этими ремонтами, только вот что с планом делать? Замена одного двигателя на другой, при этом разной конструкции, дело не быстрое, требующее внесения изменений в конструкцию судна, так что всё лето почти гарантированно мой китобоец простоит на приколе. Ну ладно, пусть об этом у начальства голова болит, а мы ударными темпами готовились к плаванию, забирая недоделанные заказы в мастерских и пополняя припасы. На буксир нас должен был взять мой старый знакомый сухогруз «Колыма», который как раз возвращался от китобазы «Алеут».
Владивосток встретил нас буднично, конечно «Колыму» встречали, а нас просто бросили в бухте, где мой китобоец подхватил очередной портовый буксир и быстро оттащил к докам судоремонтного завода, где без промедлений и особых проблем мы в тот же день стали на стапель. Две с половиной тысячи миль на буксире изрядно вымотали меня и команду. Для того, чтобы буксируемое, и буксирующее суда одновременно всходили на волну и спускались с нее, длин троса была предельно маленькая, и нам постоянно приходилось бороться с порывистым рысканием китобойца, чтобы удержаться в кильватерной струе буксировщика и избегать резких поворотов. Вахта на китобойце должна была внимательно следить за действиями «Колымы», так как во время штормов, врезаясь в волну, сухогруз буквально останавливался на месте! В этом случае рулевой должен был вовремя сориентироваться и рулем править так, чтобы исключить возможность навала. Мы постоянно были на связи с буксировщиком и просто валились с ног от усталости.
— Папка! — маленький метеор, чуть менее двух лет от роду, пулей пролетел по коридору нашей квартиры и только вовремя подставленные руки отца уберегли хрупкое тельце от встречи со стеной.