— Да почему?
— Любой солдат тебе скажет, почему, — рассердилась женщина пуще прежнего. — Это тебе не бабские капризы. Вот Схурль пошёл в поход во всём новом. И где теперь Схурль?
— Где? — спросил принц, решив быть терпеливым.
Хасс ответила, где, но, разумеется, бедняга там вряд ли находился на самом деле. Видимо, это было метафорическое описание не слишком хорошей и недостойной наёмника смерти. Метафора Ринальту не понравилась. Но он справился с собой и сказал:
— Хасс…Генерал Хасс. Послушайте меня. Эти приметы для вас должны быть смешны. Суеверия больше не должны вас хоть как-то смущать!
— Да? — недоверчиво спросила Хасс и повернулась к зеркалу спиной.
А затем изогнулась, чтобы увидеть своё отражение. Ринальт сглотнул, словно мальчишка, впервые оставшийся с женщиной наедине.
— Да! — заговорил он с воодушевлением, желая развить свою мысль о суевериях и смущении.
Но был прерван.
— Есть у нас такая примета, — сказала Хасс, — что нельзя накануне перед боем любиться. И даже самому себя нельзя за причинные места хватать. Я эту примету с юности помню. Помню вот, мы не знали, что бой будет, ну знаешь — такое бывает?
— Знаю, — понимающе кивнул принц.
— Я тогда ещё только-только начинала. Подкатывали ко мне все до единого, у кого ни жёнок, ни подружек не случилось поблизости. Особенно жёнок! Это, знаешь, тоже обычай: примету отвести можно, если ты женат. Так вот иные, они, знаешь, в каждой деревне женятся.
Хасс фыркнула — так, видимо, неприятно ей было об этом даже думать!
— Ну, подкатывали да и получали, кто коленом, а кто и ножом. Кому и прикладом в зубы доставалось, но я-то всегда спала только с тем, кого сама выберу. Рыжий — хороший он был парень, ничего не скажу, но лез ко мне и руками, и ногами, и хайлом своим небритым. Не дала — как чувствовала, что не надо. Ночью встала по нужде — а он со своим кулаком общается. Таким вот я Рыжего и запомнила — шкурку гоняющим. Потому что ему минутка счастья, а назавтра напали на нас. Бой был что надо… И где теперь Рыжий?!
Ринальт не стал уточнять — где. И так было понятно: погиб в том бою Рыжий, а глупая необразованная женщина его небось любила, небось жалеет, что не легла с ним…
— А дала бы — и оба померли бы, — развеяла иллюзию принца Хасс.
— Но сейчас ведь боя никакого не будет, — сказал Ринальт. — Только смотр. И спать с тобой тоже никто пока не собирается.
Она взглянула исподлобья и ухмыльнулась.
— Точно? — спросила, словно насквозь его видела.
— Сама мне скажи, — не моргнув, ответил Ринальт.
Взгляд Хасс вдруг сделался тяжелее — можно было б из него отлить пули, так уж их набрался бы целый подсумок. Но она так и не ответила.
— Стало быть, — спросил Ринальт, — ты перед своим последним боем с кем-то любилась?
— Мне нужна какая-нибудь старая вещь, — сказала Хасс упрямо и мрачно, обходя неприятный ей вопрос. — И это не бабья блажь.
Принц закатил глаза и позвал служанок. По счастью, одна из них припрятала ремень от обмундирования наёмницы, раздобытого во время вылазки в харчевню — решила, что хороший кожаный пояс для чего-нибудь сгодится. В другой раз Ринальт бы за такое высек девчонку, но тут выдал ей на радостях целый золотой.
— Теперь идём? — спросил он и галантно протянул руку генералу Хасс.
Та не спеша затянула ремень. Всегда любивший тоненьких, с талией, которую, как говорится, можно обхватить пальцами, принц внезапно обрёл интерес к более прочным формам. Если смотреть на генерала сзади — то её фигура выглядела почти мужской: плечи шире бёдер, а спина очень крепкая и широкая. И всё-таки… когда она поворачивалась, чтобы увидеть позади какой-то одной ей ведомый изъян, ничего более женственного нельзя было и представить.
Видимо, именно это и заводило Ринальта. Необъяснимое соседство и непередаваемая гармония хищной силы и не побеждённой никакими невзгодами женственности.
— Глаза уронишь, — сказала Хасс, не глядя на принца, и тут же добавила куда более официально. — Пойдёмте, ваше высочество.
— Дамы вперёд, — молвил некромант.
— Неа, сперва принцы, потом некроманты, потом уже генералы. А дам тут нет. Я выучила твой урок, Мэор: на людях на вы, вежливо и с высочеством. А ты уж, будь другом — сделай хоть вид, что я не баба, а генерал. Иначе твоё-то войско небось обрадуется: бабе своей командовать дал.
— Но я сказал, что женюсь на тебе, — возразил Ринальт.
У него стали горячими уши. Он ощущал себя, словно мальчишка, которому сделали замечание при девочках. Что-то похожее бывало с ним при дворе, причём не так уж и давно — лет с пять назад.
— Женишься, когда мы всех победим и завоюем, — осклабилась проклятая баба. — А пока называй меня генералом. Я тебе никто, а ты мне наниматель. Иначе тебе победы не видать.
— Хорошо, — кивнул Ринальт. — Идём же, наконец, войско ждёт.
И уже садясь в седло, покосился на Хасс. Лошади не нравилось нести на себе неживую — она тревожилась и всё пыталась пойти боком.
— Напомните мне после парада, генерал Хасс, что я хотел сделать вам приятный сюрприз, — произнёс он.
— Идёт, — легко согласилась Хасс. — Напомню.
Глава 11. Смотр
Бывшее поле боя показалось Линде похожим на ярмарочную площадь. С той лишь разницей, что народ здесь не слонялся туда-сюда, а был выстроен «заплатками». Прямоугольная заплатка тяжёлой кавалерии, узкий длинный клин лёгкой. Четыре пёстрых квадрата пехоты. Ярко-зелёные с коричневым мундиры артиллеристов. Чёрно-зелёный квадрат стрелков, наёмники-тельбийцы в бело-зелёной форме… Ненависть тут же принялась искать глазами знакомые лица. По беглому расчёту, их было никак не больше сотни, и постойте-ка… неужели ни одного из пятерых подонков не осталось в живых? Ну хорошо, а где другие? Полста человек, которыми она командовала — где они? Ринальт тронул Ненависть за плечо, и она вздрогнула.
— Надо подняться на помост. Они все должны пройти мимо, показать товар… то есть себя лицом. А потом выйдет вторая часть войска.
— Вторая? — Линда огляделась.
Если есть вторая часть войска, значит, среди них могут оказаться и ещё тельбийцы? Но где же они прячутся, неужели в лесу? Лес-то неблизко!
— Вторая. Но сначала первая половина должна отойти вон туда, поближе к крепостной стене. Они все предупреждены, а вот лошади могут и испугаться.
Парад из половины войска прошёл не так-то быстро. Ненависть пыталась сосчитать, сколько же голов будет в её подчинении, но потом её уже лишь хватало на то, чтобы кивать военачальникам. И ждать обещанную вторую часть. И думать, как с этим войском из двух частей вообще управляться. «Нужна я тут, ага, — мрачно жевала мысли Ненависть. — Примерно так же сильно, как вон тот флаг!»
Флаг был укреплён на спине барабанщика, который с лихим видом бил в огромный барабан. По обе стороны от него шли два флейтиста. За ними шествовали тельбийские стрелки — и она снова убедилась, что среди них нет ни одной знакомой рожи. А ведь глумливое хайло их старого военачальника Астра порадовало бы сейчас Линду. Но, видать, это всё был другой отряд из Тельби. Прямо интересно стало — сколько же бело-зелёных спустилось с гор.
Прошли крепыши-артиллеристы, погоняя терпеливых волов, которые тащили пушки. Несколько мальчишек пробежали по вытоптанной траве и, испугавшись окрика одного из солдат, куда-то спрятались. Кажется, под помост.
— Мне кажется, — пробормотал Ринальт, — мальчишки есть везде. На тот свет попадёшь — и там увидишь хотя бы парочку немытых конопатых рож.
— Неа, — ответила Линда ему в тон, — ни одного не видала, только…
— Только что? — быстро спросил принц. — Видала Вилмир, да?
Ненависть не знала, кто такая Вилмир, и только пожала плечами.
— Ничего, — сказала она. — Где твоя вторая половина войска?
Принц оглядел пустое поле. Не спеша достал из вышитого кошелька на поясе серебряный флакон. Капнул себе на ноготь — Ненависть увидела алую каплю, светящуюся на солнце почище рубина в кольце Ринальта. Слизнул, прикрыл глаза, а затем произнёс неестественно низким голосом:
— Морте зиргнисс эдар.
— Чегой-то? — удивилась Линда.
И тут вокруг потемнело, солнце будто побелело от страха, а небо сделалось из синего серым. Тревожно заржали лошади. Порывом ветра со стороны леса принесло целую стаю ворон, и от их грая стало как-то неспокойно — даже Ненависти, которая уже поняла.
Поняла, что это за часть войска и кого могут напугаться кони.
Из земли прорастали не буйные травы, из земли вставали один за другим люди, и Ринальт кивал в такт одному ему слышимой мелодии. Ненависть слегка отодвинулась от него. Но принц, почуяв движение, схватил её за руку и притянул к себе.
— Не двигайся. Не уходи. Смотри, — всё тем же жутко низким голосом сказал он.
Она была бы и рада уйти и не смотреть. Но приказ некроманта заставил. Войско проросло и выстроилось. Понятно, что он делал тут, этот незаконнорожденный наследник, этот изменник государства, что он тут забыл несколько дней назад, для чего ходил среди мертвецов. Они встали почти нетленными — лишь кое-где бледно-зелёные лица тронула плесень. Они чуть светились, как светятся гнилушки в темноте, и их белёсые глаза смотрели и не видели. Мертвецы были относительно целы и держали в руках оружие. Копья и ножи, топоры и ружья. «Оружие, конечно, их придётся заставить вычистить», — мелькнуло в голове Линды. Она смотрела во все глаза, не в силах отвести взгляда. Ей то и дело казалось, что вон тому парню она сама прострелила башку — но дыры во лбу не было, разве что тёмное пятно. Или вон тому топором отрубили руку — а теперь рука была на месте. Или это… только показалось в пылу битвы? А может, магия некроманта была столь велика, что она срастила края ран и вернула руки и ноги на места?
Тогда, выходило, что она недооценила «укрыска». Сильно недооценила.
— Се ваш командир, — пророкотал нечеловечески громко и низко Ринальт и вытолкнул Линду вперёд. — Она — воля моя и мой язык для вас. Всё, что она скомандует — сделаете. Всё, что велит — выполните. Та, что жива и мертва одновременно. Генерал Хасс. Вы слышали?