Валька прямо-таки обомлел от радости. Значит, он всё же увидит джинна. Вот повезло!
Валька с трудом удержался, чтобы оглушительно не завизжать, не захлопать в ладоши. Хотя бы перекувырнуться через голову — и то легче стало бы. Но нет, это всё для малышни. Солидней надо держать себя, солидней.
Волшебник Алёша достал с полки голубой термос, на котором сбоку было что-то нарисовано. Не то какие-то полустёртые буквы, не то какие-то непонятные знаки.
— Вас, наверно, несколько удивляет, почему мой джинн обитает в термосе, а не в древнем медном кувшине, как подобает нормальному джинну? — Волшебник Алёша проговорил это скучным, невыразительным голосом. С усталым вздохом положил руку на белую пластмассовую крышку термоса. — Если бы вы только знали, как мне надоело это объяснять. В который раз… Ну так вот. Это всё потому, что мой джинн оказался долговечнее медного кувшина. Кувшин давно прохудился, можно сказать, рассыпался в прах, а мой джинн держится ещё молодцом, сможете убедиться сами. Впрочем, сколько лет живут джинны и вообще, умирают ли они, это пока ещё загадка, и наука её не разрешила.
Волшебник Алёша наклонился над голубым термосом и негромко, скороговоркой произнёс:
Джинн, яви свою мне верность
И покинь сейчас же термос!
Валька ухватился обеими руками за табурет, съёжился, втянул голову в плечи, предчувствуя, что сейчас произойдёт нечто совершенно необыкновенное…
Волшебник Алёша отвинтил белую крышку термоса, вытащил потемневшую пробку и быстро шагнул к Вальке. Обнял его за плечи.
Послышался нарастающий грохот, свист, треск. Качнулись, дохнув пылью, тяжёлые шторы на окнах. Тёмная струйка дыма с завыванием стремительно вырвалась из горлышка термоса, разрастаясь, поднялась к потолку, темнея, сгустилась и превратилась в огромного джинна в полосатой чалме.
У джинна было смуглое лицо, словно вытесанное из грубого, прокопчённого временем камня. Глубокие морщины, как трещины, прорезали его. Он скрестил на груди могучие узловатые руки.
— Что прикажешь, о повелитель? — прогремел джинн и вдруг добавил, капризно растягивая слова: — Да… Не выпускал из термоса с самого вторника… а сегодня уже суббота. Сиди тут целую неделю взаперти… И без всякого дела.
Волшебник Алёша с привычной тоской поднял глаза к потолку. Даже Валька понял, что такие разговоры бывают у них не редко.
— Во-первых, не со вторника, а с четверга, — терпеливо, как маленькому, возразил джинну волшебник Алёша, — а во-вторых, сегодня вовсе не суббота, а только ещё пятница. Так что и сидел ты в термосе всего-навсего один день.
— А может быть, дни в термосе тянутся совсем не так, как на воле, ты об этом подумал? — с глубоким упрёком посмотрел джинн на волшебника Алёшу. — О, если бы ты посидел в термосе хотя бы неделю! Ты бы заговорил по-иному… Дни в термосе такие длинные, бесконечные и такие гладкие… Но тебе, конечно, это безразлично. Томись, несчастный джинн, лишь бы твои вздохи не долетали до меня. Томись без дела, никому не нужный и забытый. О, не жалейте устарелого, беспомощного джинна! К тому же, — джинн бросил ревнивый и подозрительный взгляд на Вальку, — к тому же нисколько не сомневаюсь, ты решил забросить волшебство и стать капитаном. И уж конечно…
— А вот ты как раз напомнил. У меня есть для тебя дело, — поспешно сказал волшебник Алёша. — В общем, работёнка.
— Правда? — Джинн подпрыгнул от радости.
Нет, пожалуй, он зря всё-таки подпрыгнул. Наверно, вы бы тоже согласились с этим. Когда джинн подпрыгнул, всё в комнате подпрыгнуло вместе с ним: книжные шкафы, стол, стулья, старый диван и даже буфет с посудой. Все вещи как-то огорчённо охнули, что-то зазвенело, отовсюду посыпались книги.
Если бы дядя Алёша так крепко не обнимал Вальку за плечи, тот наверняка бы скатился со своего четырёхногого устойчивого табурета.
Нет, не надо джиннам прыгать от радости, это уж точно!
— Работёнка? — нетерпеливо проговорил джинн. — Говори же, не томи душу, о повелитель! Что-нибудь воздвигнуть? Построить? Слетать? Куда? В Сахару? На Северный полюс? Может, в сказку? Давненько я собирался завернуть на остров Капитанов. О, эти капитаны! Зазнайки и выскочки! Ну, я с ними потолкую. Значит, в сказку, да?
Волшебник Алёша переглянулся с Валькой и только безнадёжно пожал плечами.
— Нет, голубчик, другое… — мягко и ласково сказал он джинну. — Ты должен доставить меня и вот уважаемого Тин Тиныча к его маме.
— Только и всего! — Джинн надменно и разочарованно оттопырил нижнюю губу. — Заменять собой такси. Это презренное чудовище, дышащее бензином, у которого вместо сердца стучит счётчик.
— Давай уж сразу обо всём договоримся, — торопливо добавил волшебник Алёша, — чтобы потом никаких претензий. Ты нас доставь только до лифта, ладно? И подождёшь там. В подъезде, знаешь, тепло, батареи горячие…
— Ты стыдишься меня, о повелитель! — громоподобно возопил джинн. Он так заскрежетал зубами, что изо рта у него посыпались хвостатые, колючие искры. Одна из них, сверкая, упала на переплёт старинной книги, и волшебник Алёша ловко прихлопнул её ладонью. — О, какое оскорбление! Лучше бы я стал крепким чаем или кофе в моём одиноком термосе! — продолжал завывать джинн, закатив глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. — О я несчастный! Презирайте меня, топчите ногами, насмехайтесь!..
— Ну, знаешь, моё терпение тоже может лопнуть! — Волшебник Алёша, не выдержав, стукнул кулаком по столу.
Багровое лицо джинна позеленело, он с грохотом упал на колени.
— Смилуйся, о повелитель! — задыхаясь от ужаса, простонал он. От его испуганного дыхания завернулся край ковра. — Прости своего неблагодарного слугу. Не карай его своей немилостью. Покорный и немой, прижавшись в уголке, я буду ждать в подъезде, у лифта, где ты прикажешь…
— Опять крайности. Уж сразу «немой и покорный»… — недовольно поморщился волшебник Алёша.
Он снял с батареи Валькины башмаки. Они были тёплые и твёрдые, словно выдолбленные из коры.
Валька сунул в них ноги, сделал несколько шагов. Жёсткие башмаки скрипели, и ноги в них не сгибались, были как деревянные.
— Ничего, вы походите, походите в них, разомнутся, — сказал волшебник Алёша и снова повернулся к джинну: — Так или иначе — пора!
То, что случилось потом, показалось Вальке слишком быстрым, слишком невероятным, будто это был сон.
Само собой распахнулось окно. В лицо пахнуло холодом, сыростью уходящей зимы.
Валька почувствовал пустоту под ногами, словно пол провалился и он повис в воздухе. Когда он глянул вниз, он увидел крыши города, убегающие огни, огни, удлинённые движением.
Но всё время он чувствовал крепкую руку волшебника Алёши, обхватившую его поперёк живота. Впрочем, Валька не был уверен до конца, чья это всё-таки рука: волшебника Алёши или джинна?
Он даже не успел испугаться, как за ними уже захлопнулась знакомая дверь подъезда, а джинн, стыдливо сгорбившись, приткнулся в углу возле доски с почтовыми ящиками.
Валька не помнил, как он вместе с волшебником Алёшей поднялся на лифте.
А потом перед ним появилась мама.
Она стояла в дверях квартиры, опустив руки, и казалось, совсем не рада Вальке, такая она была бледная и такими измученными и чужими были у неё глаза.
— Мы уже не знали, что и делать, куда звонить, — тихо сказала мама.
Вальке стало обидно, что мама так говорит с волшебником Алёшей. Хотя откуда ей было знать, что он волшебник.
— Во всём виноват я, один я, — смущённо сказал волшебник Алёша, церемонно приподнимая шляпу. — Забыл о времени, как всегда. Но поверьте, у нас были очень важные дела с вашим маленьким капитаном.
С этими словами волшебник Алёша подтолкнул Вальку к маме.
— Так уж и капитаном… — слабо улыбнулась мама.
— Да, капитаном, — волнуясь и, как обычно, немного смущаясь, сказал волшебник Алёша. — У меня даже нет сомнений. Понимаете, меня внизу ждёт мой… неважно кто. И если кто-нибудь увидит моего… неважно кого. Особенно какая-нибудь пожилая соседка, старушка… Словом, я должен торопиться. Но если бы у меня была хоть минута времени, я бы вам непременно объяснил, какие тут имеются вернейшие признаки, что наш дорогой, уважаемый Тин Тиныч, как вы его мило зовёте, непременно станет капитаном…
И, произнеся эти малопонятные, загадочные слова, волшебник Алёша ещё раз приподнял шляпу и стал торопливо спускаться вниз по лестнице.
Теперь, друзья мои, мы простимся с Тин Тинычем, который, по-моему, очень славный, и с волшебником Алёшей.
Впрочем, с волшебником Алёшей мы ещё встретимся на страницах нашей повести. Так же, как и с нарисованной Ласточкой.
А нам с вами пора в путь.
Туда, где катит свои голубые волны океан Сказки. В удивительную страну Мечты и Фантазии. Прямёхонько на остров Капитанов. На остров, к которому со всех сторон плывут маленькие корабли, сделанные ребячьими руками.
Глава 5В таверне «Золотая рыбка» и главное:РАССКАЗ ДРЕССИРОВАННОЙ САРДИНКИ
Тихо шуршали высокие пальмы на острове Капитанов. Их жёсткие волосатые стволы и длинные листья казались оранжевыми от заходящего солнца.
Над пальмами, устраиваясь поуютнее на ночь, ещё сонно летали небывало большие, яркие бабочки. Задевали верхушки пальм хрупкими крыльями, осыпали разноцветной пыльцой.
Их торопили мохнатые ночные бабочки, появившиеся едва только начало смеркаться. Толстые, неуклюжие, с короткими крыльями, похожие на кульки с пылью.
— Ишь разлетались… — ворчали ночные бабочки. — Сейчас наше время. Скоро зажгут свечи, лампы, фонари. Мы будем биться о стёкла и кружиться, кружиться вокруг огня…
Со стороны гавани доносились оживлённые голоса. Там ещё вовсю кипела работа. Моряки чинили корабли, которые изрядно потрепал последний шторм.
Да, друзья мои, океан Сказки поистине можно было назвать капризным океаном. Мало сказать — капризным. Вспыльчивым, даже задиристым.