— И они сэкономят — при их тяготении я недолго проживу. Я скорее буду служить с вами, капитан, — искренние глаза не отпускали Форта. — Вы смелый человек.
«Сейчас Далан скажет, что я артон», — болезненно подумалось Форту. Однако мирка знала толк в политкорректности и не разоблачила его. Она выдала нечто иное, куда более меткое:
— Очень смелый. Надо застраховаться на большую сумму, чтобы летать с ним.
— Хм, разве я похож на сорвиголову?
— Для некоторых особей риск составляет смысл и вкус жизни. Я бы не сказала так, если бы не сама была такая... нет, если бы сама такая не была... опять неправильно?
Форт взглянул на Далан с интересом. Трудно было заподозрить в разлапистой громадине столь тонкие чувства, но мирка раскусила его до сердцевины. Значит, знает, в чём прелесть риска.
— Позволь спросить, а ты-то чего искала за облаками? Если, конечно, вопрос в тему.
— Себя, — Далан встала, и в рубке сразу стало тесно. — Я хочу стать личностью.
— По-моему, человек, которому хватает решимости жить одному среди чужих — уже личность.
— Может, ты эмигрировала? — Эш захотелось ощутить в Далан душу, родственную по несчастью. — Политика или преследования?
— У нас нет политики и не преследуют, — Далан решительно подняла уши уголками. — Бохрок — народ-монолит. Но это и тяготит порой. Надо выделиться из всей массы. За особенность не любят. И хвалят за особенность.
— Не понимаю, — созналась Эш.
— Разве у вас не так? Выскочку осуждают. Почему он не похож? Но он на виду, на него все глядят. Скажем, певец...
— Кстати, о певцах. Твой голос — наше оружие против плазмоидов; другого я пока не нахожу. Так что береги глотку, она нам понадобится. Предлагаю перейти к чаепитию.
— О-о, я всё принесла. Для всех! я знаю, кто что ест. Эш, вот твоё блюдо.
— Можно и обычные брикеты, — застеснялась Эш вскрытой жестянки, из которой щедро разливался запах подлинной ихэнской пищи. Она рассчитывала съесть консервы в каюте, закрывшись и усилив вентиляцию.
— А тут пища капитану.
«Вот я и попался», — вздохнул Форт. Брикет пищи для киборгов говорил сам за себя.
— Удивляться нечему, бортинженер. Тем более моей так называемой «смелости». Я артон.
Возникло молчание, отягощённое неподвижностью. Форт взвесил на плечах груз чужеродности — давящая ноша, не скинешь.
— Я своих слов обратно не возьму, — прервала паузу Эш. — Я хотела бы работать с вами. Теперь — особенно. Капитан и должен быть надёжным, верно?..
— Значит, у нас не осталось недомолвок. — Налив себе воды, Форт поглядел на стакан и извлёк из памяти образ золотого пенного пива. Плюс вкус. У разума, записанного на искусственный носитель — свои преимущества. Да, минус хмель.
— Не обращайте внимания, я поработаю со связью.
— Пожалуйста, вопросов нет. Далан, я не поняла твоих слов: что значит «верю в естество»? — Эш не переставала бояться насильственных чувств, готовых хлынуть на неё из-за щитов, и стремилась отвлечься разговором.
— У нас нет богов.
— Так не бывает. Господь — един.
— В трёх лицах, — отпивая воображаемое пиво, Форт не отрывался от экрана. — Иисус, Кришна и Будда, и при этом — один человек.
Далан действительно умела говорить не только ртом. Ртом она ела, а разговаривал нос. Похоже, дышала она подмышками.
— Не думай, коллега Эш, что я не верую в богов. Они есть на самом деле, но местами. На Форрэйсе их живёт много, не считая духов. Это достоверно доказано. Кроме них, всякие силовые информационные возмущения. Они обитают на Арконде и на Хэйре...
— Я не жрица, шнгам не положено, но осмелюсь заметить, что...
— Все хорошо прожевали? — вмешался капитан в богословский диспут. — Рекомендую проглотить и облизнуться. У меня назревает коннект со «Скайлендом», и если я не ошибаюсь насчет доброты начальства, аппетит у нас испортится через... тридцать семь секунд.
Блок 9
— «Сервитер Бонд» вызывает «Скайленд-4».
Сила, заключённая в торнаках «Сервитера», поддерживала сигнал, наперекор природе идущий с внешних антенн сквозь световой барьер и искривления пересекающихся пространств — невидимую нить, натянутую между кораблём в скачке и громадой станции, летящей где-то в немыслимой дали.
Аппарат прямой связи, который обеспечивал диалог на таких расстояниях, был слишком дорог, чтобы сбросить его вместе с кораблём на Нортию. Перед завершением эскортного полёта экипажу предстояло перегрузить этот прибор на челнок вместе с автомедиком, жуками-пауками и прочим оборудованием, чей срок службы не окончен.
— «Сервитер Бонд» вызывает... — Форт ждал соединения. Даже если вся станция вымерла, ответит автомат.
— «Скайленд-4» на связи. Приняла диспетчер Гердип Сингх.
— Говорит капитан Фортунат Кермак. Прошу соединить меня с комиссаром Сато.
— Минуту, капитан...
— Как у вас обстановка, Гердип?
— Сейчас гораздо лучше, капитан. Час назад прибыли медики с «Рэд Ринг»; они дали весьма благоприятный прогноз.
— Рад за вас.
Появлению на экране комиссара предшествовали дивные звуки и картины. Он умел подать себя, как лидер продаж среди товаров.
Загудели басом трубы, зазвенели бубны, гулко ударил большой гонг. Воспоминания об этой пафосной, помпезной музыке были у Форта ещё свежи — ею открывались придворные новости всепланетарного туанского телевещания. Для иммигрантов в туанский мир считалось желательным (то есть обязательным) смотреть это и ликовать до всхлипывания.
Засим появлялся нарисованный Его Величество Правитель Алаа Винтанаа, бывший космолётчик и завсегдатай тусовок полусвета. Фото— и видеодокументирование важных персон считалось постыдным, поэтому их рисовали аниматоры. Закадровый лейб-диктор описывал трапезы и досуг ЕВП, школьные успехи его деток, наряды его супруги. Под занавес патриотам предлагалось купить новый альбом о жизни монарха. Дворцовая типография Дома Гилаут безмерно наживалась на приезжих, из любопытства и в сувенирных целях скупавших открытки, альбомы, значки и плакаты с ЕВП и его семейством. Форт замечал лики ЕВП даже на наручных часах и бюварах. Такой бы пиар любому Президенту Федерации — переизбирался бы, пока не развалится.
Заставка перед Сато обошлась без гимна, но свой образ комиссар оцифровал и подал как анимацию. Он был так вылизан и гладок, что у Форта критически упала информационная насыщенность зрения — глазам было не за что цепляться, взгляд соскальзывал, и подкрадывалась скука.
— Счастлив вновь увидеть вас, капитан Кермак.
Ещё раз лицезреть артона Сато не надеялся. Письмо с перечислением мелких неисправностей на лихтере он даже читать не стал — пусть Кермак пожинает урожай своей судьбы, отягощённой нетерпимостью. Но артон упрямо добивался разговора! Что ж, он получит разговор.
— Что заставило вас выйти на прямую связь в режиме диалога? Причина должна быть весомой, иначе расходы за сеанс возлягут на вас.
— Здравствуйте, комиссар. Докладываю: на судне произошёл ряд новых аварий. Взрыв в четвертом двигательном отсеке; ДО4 вышел из строя. Есть признаки утечки из тороидальной батареи номер три. Появились автономные плазмоиды, угрожающие кораблю и жизни экипажа; в частности, они создали перебой связи с машинным отделением. В сложившейся ситуации я намерен принять меры по спасению корабля и команды — затормозить судно и вернуться на «Скайленд», а если обстановка станет неуправляемой — покинуть корабль в дрейфе с отключенными движками и возвратиться на челноке.
Гипсовое лицо Сато осталось бесстрастным, только ресницы мерно вздрагивали да красиво шевелились губы:
— Вы обращаетесь не по адресу. С такими вопросами следует адресоваться в отделение транспортно-космического управления. Прискорбно, что вы не осведомлены о существующей субординации. Но я правомочен ответить вам, так как в любом случае ответ транспортников пойдёт через меня. Ответ — нет.
— А яснее?
— Кажется, яснее некуда. Я запрещаю вам прерывать рейс, возвращаться и оставлять корабль. Продолжайте полёт.
— Мне напомнить список аварий? Показать плазмоиды на экране?
— Излишне. Я вам верю.
— Хорошо. Я известил вас и теперь буду действовать по шкиперскому праву. Я отвечаю за людей и судно, и что мне делать, решаю сам.
— Нет, — тем же бархатным, почти ласковым голосом возразил Сато. — Поскольку за связь платите вы — а это несомненно, так как повод не стоит соединения on-line, — я выскажусь подробнее. «Сервитер Бонд» принадлежит правительству Федерации и с момента покупки приписан к «Скайленду-4». Вы не собственник судна, поэтому шкиперское право не распространяется на вас в полной мере. Вы наёмный контпуонец, — подчеркнул он почти по слогам, — иностранный подданный. Не так ли?.. Далее, вы наняты в период чрезвычайной ситуации, которая продлится на «Скайленде» весь период карантина; «чрезвычайка» распространяется и на вас по факту приписки судна, а она предусматривает полное подчинение распоряжениям администрации, с которой вы подписали контракт. Пункт 7-16 параграфа 208 Правил космических сообщений; текст в памяти БЭМа, извольте убедиться. Но это не главное. У вас на борту плазмоиды. Пока это так, вы не имеете права подходить ни к какому объекту, даже необитаемому.
— Положим, это так. Но покинуть судно мы можем.
— Нет. Разве я неясно выразился? Я запретил вам. До тех пор, пока судно управляемо и на ходу, полёт должен продолжаться. Пункт назначения вам известен — вот и следуйте своим курсом. В случае самовольного оставления судна ваши действия будут тщательнейшим образом расследованы. Упаси вас Бог нарушить хоть что-нибудь из правил, которые я назвал. С учётом «чрезвычайки», фэл и плазмоидов суд накрутит наказание по максимуму. Будьте уверены, долгие каторжные работы вам обеспечены.
«Только вернись живым, — сладко думал Сато, стараясь найти на непроницаемом лице артона хоть след, хоть тень эмоций. — Я тебе так припомню твоё „побелки много“, что до смерти икать будешь».
— Есть вариант — вызвать спасателей, — артон не сдавался, даже придавленный грудой неотразимых аргументов.