Мария Рикардина, швея.
(Напечатано на пятой странице «Вечерней Баии», в разделе объявлений, без фотографий и комментариев).
Да хранит вас Господь.
Сеньор редактор.
Прочитав в Вашей уважаемой газете письмо Марии Рикардины, которая считает меня человеком, способным разъяснить, каковы условия жизни детей в исправительной колонии для несовершеннолетних, я счел своим долгом откликнуться и заявить вам, что, к сожалению, Мария Рикардина не преувеличивает. Дети в упомянутой колонии содержатся, как дикие звери, это чистая правда. Воспитатели забыли заповеди милосердного Учителя и вместо того, чтобы завоевывать доверие детей добрым к ним отношением, они еще больше озлобляют их, подстрекая к сопротивлению бесконечными побоями и бесчеловечными физическими наказаниями. Я пришел в колонию, чтобы нести этим детям утешение и веру, но вижу, что они мало расположены к восприятию христианского учения из-за ненависти, накопившейся в этих юных сердцах, столь достойных сострадания. Из того, что я видел, сеньор редактор, получилась бы целая книга.
Благодарю за внимание.
Падре Жозе Педро, слуга Божий.
(Письмо опубликовано на третьей странице «Вечерней Баии» под заголовком «Неужели это правда?» без всяких комментариев).
Многоуважаемый сеньор редактор.
С огромным интересом я слежу за кампанией, которую ваша газета, этот выдающийся представитель Байянской прессы, руководимый столь блестящими умами, ведет против ужасных преступлений «капитанов песка», банды беспризорников, которая держит в страхе весь город, лишая его покоя.
Прочел я также и письма с обвинениями в адрес руководимого мною учреждения, которое из-за скромности (и только скромности, сеньор редактор!) я не буду называть образцовым.
Что касается женщины из простонародья, то ее письмо не стоит того, чтобы на него обращали внимание и удостаивали ответом. Без сомнения, она одна из тех, кто пытается помешать исполнению нашего священного долга по воспитанию их же собственных детей. Эти дети растут на улице, где привыкают к паразитическому образу жизни, и когда здесь, в колонии, им прививают уважение к законам нашего общества, их матери первые поднимают крик, возмущаясь строгостью порядков, хотя им следовало бы целовать руки тем, кто пытается сделать из их сыновей порядочных людей. Сначала они приходят просить места для своих сыновей. Потом понимают, что не могут обойтись без детей, вернее, без их добычи, и тогда начинают жаловаться на колонию. Но, как я уже сказал, господин главный редактор, не стоит обращать внимание на это письмо. Разве малограмотная простолюдинка может понять, какую титаническую работу провожу я во главе данного учреждения?
Что повергло меня в изумление, сеньор редактор, так это письмо падре Жозе Педро. Этот священник, забыв о своем звании, выдвинул против руководимого мною учреждения серьезные обвинения. Этот служитель церкви (которого я назвал бы прислужником дьявола, если бы здесь были уместны каламбуры, сеньор редактор) злоупотребил своим положением, чтобы проникнуть в наше учебное заведение в часы, запрещенные уставом, и я могу выдвинуть против него серьезное обвинение: он подстрекал несовершеннолетних, которых Государство вверило моим заботам, к неповиновению, к мятежу. С его появлением случаи неподчинения и нарушения дисциплины резко возросли. Этот падре — всего лишь растлитель трудных подростков, находящихся под моей опекой. Поэтому я вынужден закрыть для него двери нашего воспитательного учреждения.
Тем не менее, сеньор редактор, я присоединяюсь к словам швеи, написавшей в вашу газету, и также прошу прислать в колонию вашего корреспондента. Я просто настаиваю на этом. Таким образом, и вы, и ваши читатели получат точную и объективную информацию о том, как обращаются с воспитанниками Байянской исправительной колонии для несовершеннолетних преступников и беспризорников. Я жду вашего сотрудника в понедельник. И если я не приглашаю его посетить нас в любой день, то потому лишь, что подобные визиты должны осуществляться в дни, разрешенные уставом, и не в моих правилах нарушать устав по какой бы то ни было причине. Поэтому и только поэтому я приглашаю вашего корреспондента именно в понедельник. Заранее благодарен вам за это, как и за публикацию моего письма. Этим вы устыдите новоявленного лжепророка.
Ваш покорный слуга и постоянный читатель, директор Байянской исправительной колонии для малолетних преступников и беспризорников.
(Опубликовано на третьей странице «Вечерней Баии» с фотографией колонии и уведомлении о том, что в ближайший понедельник ее посетит корреспондент «Вечерней Баии»)
(Заголовки репортажа о Байянской колонии, напечатанного во вторник во втором выпуске «Вечерней Баии» и занимающего всю первую страницу, с несколькими фотографиями здания и одной фотографией директора).
Под луной, в старом заброшенном складе
Портовый склад
Под луной в старом заброшенном портовом складе спят дети. Когда-то здесь было море. Волны то с грохотом разбивались, то нежно лизали огромные черные камни в фундаменте здания. Под причалом, там, где раньше плескалось море, спят дети, залитые желтым светом луны. К этой изъеденной морем и ветром дощатой пристани причаливали раньше бесчисленные парусники, порой огромные, каких-то немыслимых расцветок, чтобы заполнить свои трюмы. И отсюда уходили они, тяжело груженые, навстречу опасности морских дорог.
Тогда перед складом простиралась таинственная гладь океана, и ночи здесь были темно-темно зеленые, почти черные, того загадочного цвета, каким бывает море после захода солнца.
Теперь ночи здесь светлые. Белый морской песок делает их такими. На многие метры простирается теперь перед складом песчаная полоса пляжа. Под причалом уже не бьется волна: всем завладел песок. Медленно, шаг за шагом отвоевывал он все новые и новые территории. И море отступило. Не причаливают больше к этой пристани разноцветные парусники, не работают мускулистые негры, словно сошедшие со старинной гравюры. И не поет больше на старом причале свою песню тоскующий по родной земле моряк. Белый, белый песок простирается перед складом. И уже никогда больше не заполнится этот огромный склад тюками, мешками и ящиками. Люди оставили его. Так и стоит он, заброшенный, полуразрушенный, — черная точка на белом полотне песка.
Долгие годы единственными обитателями склада были крысы. Они с визгом носились друг за другом, грызли массивные деревянные ворота и чувствовали себя здесь безраздельными хозяевами. Как-то в поисках убежища от дождя и ветра туда забрел бездомный пес. Первую ночь он совсем не спал, охотясь на бегающих крыс. Он провел там несколько ночей, воя перед рассветом на луну: уже тогда часть кровли обвалилась, и лунный свет свободно лился внутрь на толстые доски настила. Но бродячий пес не привык к постоянному жилью и скоро ушел искать пристанище в другом месте: в темноте пустого подъезда, под аркой моста, у теплого тела суки.
И опять хозяйничать здесь стали крысы, пока заброшенный склад не попался на глаза капитанам песка. К тому времени ворота уже сорвались с петель, и кто-то из капитанов, обходя однажды свои владения (ведь все побережье Байянской гавани, впрочем, как и сам город, принадлежит капитанам песка), забрался внутрь.
Он сразу сообразил, что гораздо удобнее ночевать здесь, чем на голом песке или под причалами других складов, откуда в любую минуту может смыть волной. И с этого дня большая часть капитанов песка спит в старом портовом складе, под желтой луной, в компании с крысами. Впереди — громады песка, белизна без конца и без края. Вдали бьется о берег море. Сквозь дверной проем видны огни причаливающих и покидающих порт кораблей, сквозь дырявую крышу — звездное небо и луна, освещающая пристанище «капитанов».
Вскоре они перетащили сюда свои пожитки. Странные вещи появились тогда в складе. Впрочем, не более странные, чем сами ребята, мальчишки всех возрастов и цветов кожи от 9 до 16 лет, которые спят на полу или прямо на песке, под причалом, не обращая внимания ни на ветер, что, завывая, кружит по бараку, ни на проливной дождь. Зато с каким вниманием всматриваются они в сигнальные огни кораблей, с какой жадностью ловят слова доносящихся с парусников песен…
Здесь вы найдете и вожака песчаных капитанов, Педро Пулю. Это прозвище он получил рано — в пять лет. От полицейской пули погиб его отец. Матери своей он не знал. Сейчас Педро пятнадцать. Уже десять лет бродяжничает он по улицам Баии, изучив ее вдоль и поперек. Сейчас в городе нет ни одного переулка, магазина или кафе, о которых ему не было бы известно. Когда он попал к капитанам песка (в то время только что построенный порт притягивал к себе всех беспризорников города), вожаком у них был Раймундо по прозвищу Кабокло 5, здоровый меднокожий мулат. Но недолго пробыл Раймундо вожаком песчаных капитанов. Педро Пуля был гораздо решительнее и умнее, мог лучше спланировать «дело», умел с каждым наладить контакт. Он был прирожденным лидером: какая-то особая сила светилась в его глазах, звучала в голосе. Однажды они сцепились. На свою голову Раймундо выхватил нож и полоснул Педро по лицу (след этой битвы остался у него на всю жизнь). А поскольку Педро был безоружен, ребята встали на ег