— Как будто вы взрослые мужчины. Вы — мальчишки.
Педро Пуля задумался.
— Но мы, по крайней мере, носим брюки, а не юбку…
— Я тоже, — Дора продемонстрировала брюки.
На это ему сказать было нечего. Желание смеяться пропало. Педро задумчиво смотрел на девочку.
— Если полиция нас поймает, нам ничего не будет. А если схватят тебя?
— Тоже ничего.
— Тебя отправят в сиротский приют. Ты не представляешь, что это такое.
— Ну и что? Теперь я буду везде с вами.
Педро пожал плечами, как бы говоря, что он за последствия не отвечает. Он предупредил, и пусть она поступает, как хочет — ему все равно.
Но Дора знала, что это не так, и попыталась его успокоить:
— Вот увидишь, я стану такой же, как любой из вас.
— Ты когда-нибудь видела, чтобы женщины делали то же, что и мужчины? Ты не выдержишь и одного удара…
— Но я могу другое.
Педро Пуля в конце концов согласился. В глубине души ему нравилась ее решимость, хоть он и опасался последствий.
Теперь Дора стала вместе со всеми участвовать в «делах» капитанов песка. Она уже не считала город своим врагом, она полюбила его и не хуже любого капитана знала все улицы, склоны и переулки. Она научилась на полном ходу вскакивать на подножку трамвая или на буфер автомобиля. Стала такой же ловкой и проворной, как самые ловкие мальчишки. Ходила она всегда вместе с Педро Пулей, Жоаном Длинным и Профессором. Жоан Длинный не отходил от Доры ни на шаг, был ее тенью и буквально таял от счастья, когда она по-дружески называла его «братец». Негр не уставал восхищаться Дорой и считал ее такой же храброй, как Педро Пуля. И он говорил Профессору с удивлением:
— Смелая, как мужчина.
Но Профессор предпочел бы совсем другое. Он мечтал, чтобы она взглянула на него с нежностью. Но не с материнской нежностью, как на самых младших и печальных, таких как Сухостой и Фитиль. И не по-братски, как она смотрела на Жоана Длинного, Хромого, Кота и на него самого. Он мечтал об одном из тех взглядов, полных любви, которые она дарила Педро Пуле, когда он убегал от полиции, а вслед ему летели крики хозяина какой-нибудь лавки:
— Вор! Держи вора! Меня обокрали!
Но так она смотрела только на Педро Пулю. А он этого даже не замечал. Профессор слушал восторги Длинного, но не улыбался.
В тот вечер Педро Пуля вернулся в склад с фонарем под глазом и разбитой кровоточащей губой. Так закончилось его столкновение с Эзекиэлом, главарем конкурирующей банды беспризорных мальчишек, промышляющих нищенством и воровством, значительно меньшей, чем капитаны песка и хуже организованной. Эзекиэл шел навстречу Пуле, а с ним еще трое, в том числе парень, которого капитаны изгнали, когда застукала на воровстве у товарищей. Педро только что проводил Дору и Зе Худышку до подножия Ладейры ду Табуан, оттуда совсем близко до их склада. Жоан Длинный был занят и не мог пойти с Дорой. Педро Пуля подумал было, что нельзя отправлять ее одну через пески, но потом решил, что никакой опасности нет: днем никто не станет к ней приставать. К тому же ему нужно было получить кое-какие деньжата у Гонзалеса, хозяина 14 ломбарда. Он был им должен за золотые украшения, которые они стащили у одного богатого араба.
По дороге Педро Пуля думал о Доре. О спадающих на плечи золотистых волосах, о ее глазах. Красивая… Прямо как невеста! Невеста… Нельзя даже думать об этом… Он не хотел, чтобы кто-нибудь держал в голове грязные мысли в отношении Доры. Если он скажет Доре, что она для него как невеста, любой другой посчитает себя вправе сказать ей тоже самое. И тогда не будет больше ни закона, ни порядка среди капитанов. Педро Пуле нельзя забывать, что он — вожак. Педро был настолько погружен в свои мысли, что чуть не налетел на Эзекиэла. Вся четверка остановилась, преградив ему путь. Эзекиэл, высокий мулат, держал в зубах окурок. Педро тоже остановился, ожидая, что будет дальше.
Эзекиэл сплюнул:
— Не видишь, куда прешь? Ослеп, что ли?
— Чего тебе?
Парень, который раньше был у капитанов, спросил:
— Как там твои подлюги?
— Ты еще не забыл, как тебе там набили морду? Следы, наверное, еще остались.
Парень заскрежетал зубами и кинулся было на Педро Пулю, но Эзекиэл остановил его и обратился к Педро:
— На днях я загляну к вам в гости.
— Зачем это? — спросил Педро подозрительно.
— Говорят, у вас там завелась маленькая шлюшка — для всех…
— Прикуси язык, сукин сын!
От удара Эзекиэл покатился по земле. Но трое других навалились на Педро и сбили с ног. Эзекиэл пнул Педро в лицо. Тот, кто раньше был у капитанов, крикнул:
— Держи крепче, — и изо всей силы ударил его в зубы.
Эзекиэл еще дважды с размаху пнул его в лицо:
— Будешь знать, сволочь, кто здесь хозяин.
— Вчетвером… — начал Педро, но мощный удар заткнул ему рот.
К ним приближался полицейский, и нападавшие бросились наутек. Педро Пуля поднялся, подобрал кепку, погрозил кулаком вслед убежавшему Эзекиэлу.
Полицейский сказал:
— Проваливай, парень. Мотай отсюда, пока я не забрал тебя в кутузку. Педро сплюнул чистой кровью и, вытерев злые слезы, побрел в склад, позабыв про Гонзалеса и деньги. Медленно спускаясь с холма, он бормотал про себя: «Сволочи… четверо на одного… Тут они смелые…» и обдумывал план мести.
В складе он нашел только Дору с братишкой. Зе Худышка спал. Последние лучи заходящего солнца создавали в помещении атмосферу какой-то удивительной чистоты.
Дора сразу же подошла к нему:
— Ну как, получил деньги? — но увидела заплывший глаз, разбитые губы.
— Что случилось, брат?
— Эзекиэл и еще трое. Смелые очень — четверо на одного.
— Это они тебя так?
— Их было четверо. К тому же они застали меня врасплох. Я-то, дурак, думал, что Эзекиэл будет драться один на один. А они вчетвером…
Дора усадила его, сходила к Фитилю в угол, принесла воды. Куском ткани промыла раны, Педро строил планы мщения. Дора поддержала его:
— В следующий раз мы им покажем.
Педро засмеялся:
— Ты тоже пойдешь?
— Конечно.
Смывая кровь с его губ, Дора склонилась ниже, их лица сблизились, ее золотистые волосы смешались с волосами Педро.
— Из-за чего была драка?
— Да так…
— Скажи.
— Слишком он язык распустил…
— Это из-за меня, да?
Педро кивнул головой. Тогда она наклонилась к нему, поцеловала в губы и убежала. Педро бросился за ней, но она спряталась. А потом один за другим стали возвращаться капитаны. Дора издали улыбалась Педро Пуле. В ее улыбке не было ни капли кокетства. Но все же, когда она смотрела на него, выражение ее глаз менялось: в них была не только сестринская привязанность, в них была нежность невесты, доверчивой и робкой. Может быть, они даже не понимали, что это любовь, но все было поэтично, как в настоящем колониальном романе, не хватало только луны. Дора улыбалась и опускала глаза. И сердце ее билось быстрее, когда их взгляды встречались. Они не знали, что это любовь. Наконец взошла луна, разлив по бараку свой желтый свет. Педро Пуля лежал на песке и даже с закрытыми глазами видел Дору. Он почувствовал, как она подошла и села рядом. Тогда он сказал:
— Теперь ты моя невеста. Когда-нибудь мы поженимся.
— Ты мой жених.
Даже не зная, что это любовь, они были счастливы.
Когда вернулись Хромой и Жоан Длинный, Педро Пуля позвал ребят. Они собрались в углу Профессора. Дора тоже пришла и села между Жоаном Длинным и Сачком. Тот закурил и сказал Доре:
— Я разучиваю сейчас мировую самбу, сестренка. Бренчу помаленьку…
— Ты отлично играешь, брат.
— Есть вроде кое-какой успех на праздниках.
Педро Пуля прервал их разговор. И тут все увидели его разбитые губы, синяк под глазом. Педро рассказал, как было дело:
— Четверо против одного…
— Нужно их как следует проучить, — сказал Хромой. — Всыпать им по первое число.
Они разработали план операции. И около полуночи человек тридцать вышли из склада.
Банда Эзекиэла проводила ночи около Дровяной пристани под перевернутыми баркасами.
Дора шла рядом с Педро Пулей, и в руке у нее был нож.
— Прямо как Роза Палмейрао 43,— заметил Хромой.
Не было на свете женщины храбрее Розы Палмейрао. Однажды она сражалась сразу с шестью полицейскими. И не было в байянском порту моряка, который не знал бы преданий о ней.
Поэтому Доре понравилось такое сравнение, и она улыбнулась:
— Спасибо, брат.
Брат… Хорошее слово, дружеское. Они привыкли называть Дору сестрой. Она тоже называла их «братец», «брат». Для младших она была как мать, как настоящая мать. Заботилась о них. Для старших была сестрой, у которой всегда найдется ласковое слово. Она участвовала в их приключениях и делила все трудности и опасности их жизни. Но никто не знает, что для Педро Пули она — невеста. Даже Профессор не знает. И в глубине своего сердца тоже считает ее своей невестой. Собака Хромого с лаем бежит за ними. Сухостой подражает собачьему лаю, все смеются. Жоан Длинный насвистывает самбу. Сачок запевает ее в полный голос.
Мулатка бросила меня…
Все смеются. У каждого в кармане нож, но первыми они никогда не пустят его в ход: у этих беспризорных мальчишек тоже есть закон и благородство, и чувство человеческого достоинства.
Вдруг Жоан Длинный крикнул:
— Это здесь.
Услышав шум, Эзекиэл вылез из-под баркаса:
— Кто там еще?
— Капитаны песка, которые не прощают наглости, — ответил Педро Пуля.
И они бросились на противника.
Возвращение было триумфальным. Кроме Хромого, который получил удар ножом, и Бузотера, которого избили так, что он едва мог идти, других потерь не было. Оставшиеся в складе встретили их криками «ура!». Они еще долго не ложились спать обсуждали сражение. Все говорили о мужестве Доры, которая сражалась наравне с мальчишками. «Прямо как мужчина!» — говорил Жоан Длинный. Она была как сестра, совсем как сестра.