Во время обхода, в коридоре, инспектор незаметно достал из кармана целлофановый пакетик и выронил из него патрон на толстый ковер. Патрон приземлился совершенно беззвучно. Хозяин шел впереди и видеть этого не мог.
Они обошли все комнаты, кухню, ванную и туалет.
На обратном пути, когда осмотр квартиры был уже почти завершен, милиционер вдруг «заметил» лежащий патрон:
— А это что такое?
Петров инстинктивно поднял патрон и начал вертеть его в руках, соображая, что это за штука и откуда она могла взяться.
— У вас имеется огнестрельное оружие? — строго спросил лейтенант.
— Нет. Откуда? И никогда не было, — хозяин начал волноваться, — я понятия не имею, откуда взялся этот чертов патрон…
— Верю, верю, — успокоил инспектор, — да патрон — это сущая мелочь, оружия-то у вас нет… Задокументируем только и сдадим, как положено, в военкомат, а там пусть решают — уничтожать его или сгодится еще куда.
— В военкомат? — хозяин успокоился.
— Да. Куда же еще его девать — это они занимаются всякими найденными минами, снарядами и прочими боеприпасами. Бросайте его сюда, — участковый достает все тот же пакетик.
Хозяин выполнил указание.
— И пойдемте, позовем ваших соседей в качестве понятых. Сегодня выходной — все должны быть дома.
Привели двоих пожилых супругов.
Затем работник милиции, в их присутствии, составил об изъятии найденного в квартире боевого патрона протокол, который понятые, Петров и участковый инспектор поочередно подписали.
— Спасибо, — работник милиции поблагодарил понятых за исполненный гражданский долг и отпустил их.
— А вы, — он обратился к хозяину, — пишите собственноручно бумагу на имя начальника милиции о сдаче найденного патрона в военкомат. Так положено. Пишите, как есть: мол, в Вашей квартире обнаружен не принадлежащий вам патрон, и вы сдаете его государству за ненадобностью. Что патрон не Ваш, что вы его первый раз видите и так далее…
Хозяин стал быстро писать.
— Все? Расписывайтесь внизу. Ставьте дату. Извините, что побеспокоил. Служба. Всего доброго.
— До свидания.
Хозяин, не подозревая ничего худого, с облегчением закрыл за участковым дверь.
В дежурной части райотдела милиции все пошло, как и положено — своим чередом.
— Сидоров, — сказал лейтенант дежурному офицеру, — прими и зарегистрируй материалы.
— А что там у тебя?
— Рапорт о проверке анонимного заявления при обходе участка. К нему прилагаются протокол изъятия боевого патрона, объяснение гражданина Петрова по этому поводу, и сам патрон.
— Давай, зарегистрирую в книге номер два… — дежурный начал читать — «… при проверке анонимного заявления обнаружен предмет, похожий на боевой патрон». Так, все правильно. Сейчас мы все это оформим и передадим начальству на резолюцию.
Лейтенант кивнул и вышел. Его миссия на этом была закончена.
В кабинете дознавателя капитан милиции уже просматривал полученные им материалы, сданные лейтенантом в дежурную часть.
Дошла очередь и до патрона. Он поднял пакетик с патрончиком на уровень глаз и стал внимательно рассматривать. Затем лениво зевнул.
— Из-за одного патрона целое следствие проводить, — пробормотал он, — не повезло этому… — посмотрел в рапорт, — …Петрову. Еще и посадить могут. Санкция статьи позволяет.
Капитан достал из папки бланк «Постановление о назначении судебно-криминалистической экспертизы», затем взял ручку и вписал перед словом «экспертизы» слово «баллистической».
Он перевернул лист и написал:
«…на разрешение эксперта поставить следующие вопросы:
1. Является ли данный боеприпас боевым патроном и пригоден ли он к употреблению по своему прямому назначению?
2. Идентичны ли отпечатки пальцев, имеющиеся на патроне, отпечаткам пальцев гражданина Петрова А. К.?»
Капитан хмыкнул. Этого будет вполне достаточно. Он положил бланк на стол и почесал в затылке. Нет. Надо добавить, пожалуй, вопрос по оружию, из которого можно выстрелить данным патроном. Он снова взял бланк, чтобы дописать еще и этот пункт.
В кабинете дознавателя перед капитаном сидел понурый Петров. Его лицо выражало отчаяние.
Сбоку на стуле сидел унылый адвокат.
— Гражданин Петров, — спросил капитан, — признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении?
— В чем именно? — удивленно произнес Петров.
— В незаконном хранении боеприпаса к огнестрельному оружию, то есть в преступлении, предусмотренном частью первой статьи 172 Уголовного кодекса Российской Федерации, — разъяснил капитан.
— Патрон действительно был найден участковым в моей квартире, но я его не хранил. Я вообще впервые его увидел в тот день.
— На патроне были найдены отпечатки Ваших пальцев, он был обнаружен на полу в Вашей квартире — скучным голосом продолжал капитан, — Ваши соседи, допрошенные в качестве свидетелей, подтвердили это. Это подтвердил на допросе и участковый, который в тот день проверял анонимное заявление. Да вы и сами не отрицаете, что он был найден у вас…
— Не отрицаю. Но это не мой патрон, понимаете? Зачем он мне, если у меня и оружия-то никогда не было? Я и стрелять-то не умею…
— В армии служили?
— Служил.
— Значит, умеете, — лениво констатировал капитан. — По заключению эксперта патрон годен к употреблению, является крупнокалиберным и подходит не к какой-нибудь древней пукалке, а к современной снайперской винтовке «Ремингтон-СТ-14».
— Я никогда и не слышал о такой винтовке…
— А разве нельзя предположить, что снайперскую винтовку и патроны к ней вы ловко спрятали. Скажем, зарыли в лесу, до подходящего случая? А один патрон случайно обронили.
— До какого случая?
— Ну, например, когда наш город посетит президент или глава правительства.
— Да зачем мне президент… — ошеломленно произнес Петров.
— Мало ли убивают президентов и других политиков, — капитан начал раздражаться, — вы, что, хотите, чтобы вам еще и теракт вменили? И арестовали? Патрончик-то непростой, попробуй такой добыть…
— Мой подзащитный, — подал голос адвокат, — признает себя виновным частично: в том, что патрон был найден в его квартире.
— Признаю, частично, — убито пробормотал Петров.
— Давно бы так, — оживился капитан, — расписывайтесь вот здесь…
В зависимости от целей КГБ и от характеристики личности несчастного Петрова, его могли и арестовать — санкция статьи Уголовного кодекса, предусматривающая до шести лет лишения свободы, формально это позволяла.
Поняв, что попал в хитроумную ловушку, Петров начинал писать жалобы в прокуратуру. Что, мол, он не виновен, что патрон кто-то подбросил и прочее, и прочее.
Но многоопытный прокурор лишь усмехался. Кому это надо подбрасывать патроны гражданину Петрову. Ментам? Так он у них по оперативным учетам не числится. Нет у них никакого интереса к Петрову. Да и подбросили бы патрон от «Калаша» или «Макарова», и вся недолга. Многие хранят патроны от боевого оружия неизвестно зачем, и не знают, что это влечет уголовную ответственность. И вообще, по сложившейся практике, милиция обычно подсовывает нужным фигурантам наркоту или меченые деньги в качестве взятки. Все необходимые доказательства в этом уголовном деле есть. И прокурор, отказывая в удовлетворении поступившей жалобы, направил дело в суд…
Чаепитие подходило к концу. Картина, нарисованная Авдеем, Клыча весьма впечатлила.
— Да, — оценил он услышанное, — ну и подлянки закручивают. И, что, загремит этот Петров на зону?
— Все может быть, — предположил Авдей. — В зависимости от целей КГБ, сотрудники которого могут подключиться к расследованию и добавить компромата на Петрова. А цели бывают разные — от межведомственных разборок до устранения политических противников…
— А суд что? Не разберется?
— Что тут разбираться — суду, как говорится, все ясно. Судебное заседание быстро проходит, дополнительно и выяснять ничего не надо. И суд постановляет обвинительный приговор, иногда и с лишением свободы.
— Ну, дела… Значит, что хотят, то и творят…
— Нет, тут ты не прав, — стал объяснять Авдей. — Обрати внимание, закон нарушил лишь участковый лейтенант. И то — с благими целями и намерениями. Все остальные участники процесса действовали в строгом соответствии с требованиями закона. В том то и заключается вся хитрость.
— А гэбистский полковник?
— Он всего лишь исполнял секретный циркуляр. И разработчики циркуляра действовали в интересах дела и государства. Чтобы, при необходимости, используя рекомендации секретного циркуляра, оперативник мог хоть на время изолировать особо опасного преступника, о преступной деятельности которого имелись достоверные сведения, но не имелось достаточных доказательств для привлечения его к уголовной ответственности. И за это время можно собрать на него необходимую компру.
— Ты думаешь, Косарю тоже по схеме сошьют? — Клыч наморщил лоб.
— Не сомневаюсь.
— И что же могут впарить? — поинтересовался Клыч.
— Да все, что угодно. Ведь сорви с мента даже, скажем, погон, просто упираясь — вот тебе и состав преступления, за который светит до двух лет лишения свободы. А за Косарем, ты ж знаешь — не заржавеет.
— Знаю, — вздохнул Клыч, — распсихуется — удержу нет. Кто под руку попадет, тому и…
— Конечно, менты могли сотворить подлянку, — убежденно произнес Авдей, — и устроить провокацию, изукрасив себя, для верности, синяками.
— Что предлагаешь?
— Собрать все силы и брать штурмом изолятор, — решительно сказал Авдей.
— Он пока в обезьяннике.
— Ну, на ментовку у нас сил не хватит — там, почитай, каждый «Макаром», вооружен. Да еще автоматы в дежурной комнате, их быстро раздадут. А против «Калашей» не очень-то попрешь. Но я уверен, что в любом случае его поместят в ИВС.