– Господа, – обратилась к нам с Нюсей мадам Стрешнева, – раз мы договорились, то я вас покину: у меня ещё много дел. Не подскажете мне, в каком заведении в вашем прекрасном городе можно пообедать?
– Если финансы позволяют, – ответил молчавший до этого момента Игорь, наш крупный специалист по внешней политике, а заодно главный знаток всех злачных мест города, – то в «Гнезде», это на центральной площади. Там вкусно, но достаточно дорого.
– Полагаю, я могу себе это позволить, – прохладно взглянула на него наследница Стрешневых, – в таком случае, я жду вас в этом ресторане примерно к пяти часам, там всё и обсудим. И не волнуйтесь, для меня это просто представительские расходы.
С этими словами она вежливо попрощалась со всеми присутствующими и царственно кивнув Ряшенскому, удалилась в его сопровождении.
– Кто-нибудь может мне объяснить, что это сейчас было? – озвучил я вопрос, читавшийся на лицах всех членов редакции.
– Хороший вопрос, – хмуро кивнул Ванька, явно недовольный тем, что всё внимание гостьи досталось мне, а не ему, – и на него пока нет ответа, как мне кажется.
– Склонен с тобой согласиться, – присоединился к беседе Васильич, – дамочка явно себе на уме. Интересно, зачем она приехала из своего Парижа в нашу глухомань? Город у нас, конечно, красивый и всё такое, но не Москва и не Питер.
– Сказали же тебе, – Нюся задумчиво почесала кончик носа, – на руины родового гнезда прилетела посмотреть и по возможности – восстановить. Вполне себе нормальное желание, между прочим. Денег у неё, судя по всему, куры не клюют.
– А я думаю, что она всё-таки приехала искать клад, – Игорь пересел к нам поближе, – потому и в имение хочет поехать. Говорят же, что клад где-то там зарыт.
– Ой, слушай, да нет никакого клада, и не было никогда, – Нюся пренебрежительно махнула рукой, – просто принято считать, что все аристократы, удиравшие от революции, прятали горшки с ценностями.
– Ну, мне кажется, в случае Стрешневых это был как минимум ларец или шкатулка, в крайнем случае – сундук. Горшок – это как-то не комильфо, согласись, – я тяжко вздохнул и задал риторический вопрос. – Интересно, можно считать, что планёрка уже закончилась? Мне ещё в городскую администрацию ехать: у них там какое-то природоохранное заседание.
Глава 3
Когда около пяти вечера мы встретились с мадам Стрешневой в ресторане, её предложение уже не казалось мне таким уж странным и непривлекательным. Напротив, в душе поселился какой-то азарт, какая-то детская тяга к приключениям. Та самая, которая заставляет лезть на высокое дерево и прыгать оттуда, рискуя переломать все кости, или переплывать единственную в нашем городе неширокую, но коварную речку со странным названием Млага, зная, что водовороты в ней возникают совершенно непредсказуемо.
Сначала Аглая – она очень быстро предложила обращаться к ней просто по имени – долго рассказывала нам о своих планах по восстановлению имения, о том, как она возродит родовое «дворянское гнездо» во всём блеске его былой роскоши, но потом разговор плавно перешёл на тему кладов вообще и Стрешневского клада в частности.
Как честные люди, мы ей рассказали, что ни один здравомыслящий человек в Стрешнево уже давно не верит в существование княжеского клада, но Аглая, загадочно улыбнувшись, сказала, что у неё есть какие-то дневники или записки, из которых понятно, где и как надо искать. И, раз уж мы всё равно туда поедем, то не поискать ли заодно и клад.
Вся ситуация была совершенно прозрачна и понятна: никаким восстановлением княжеская родственница заниматься не собирается, её интересует конкретно клад. Впрочем, я её вполне могу понять: если вдруг ей в руки попали какие-то данные, с помощью которых можно отыскать сундук с сокровищами, надо быть полным идиотом, чтобы этими данными не воспользоваться.
Вопрос другой: зачем ей мы? Хотя опять же: ну не сама же она будет ползать по развалинам в поисках тайника? И к криминалу тоже не обратишься, потому как тогда клад очень быстро поменяет владельца с летальным исходом для законного наследника. Остаются такие ребята, как мы, то есть репортёры: в меру азартные, в меру жадные и в меру болтливые. При этом никого не удивит, если наследница в компании сотрудников местной газеты будет обследовать своё недвижимое и, я бы даже сказал, рассыпающееся имущество.
После ресторана мы решили, не откладывая дела в долгий ящик, съездить и просто взглянуть на объект такого пристального внимания заказчика. Нюся прихватила свой любимый фотоаппарат, я для приличия взял с собой планшет, в котором обычно делаю черновые записи. За рулём роскошного автомобиля, в котором ждала нас госпожа Стрешнева, сидел мрачный парень, представившийся Глебом. Насколько я понял, он выполнял функции телохранителя и водителя, может быть, и ещё кого-то, но это уже не моё дело.
Когда мы добрались до усадьбы, уже окончательно стемнело, так как осенью даже в неплохую погоду темнеет рано, а уж в такую, какая стояла последние несколько дней, – так и вообще. Аглая со странным энтузиазмом стала рассказывать, как замечательно будут выглядеть снимки парка и здания, сделанные в загадочном свете луны, но Нюся её восторгов не разделила и настоятельно порекомендовала приехать сюда завтра днём.
Мадам Стрешнева сделала вид, что не услышала Нюсиных рассуждений и, повозившись в сумочке, извлекла связку старинных ключей. Выбрав среди них самый монструозный, она открыла калитку и сделала приглашающий жест.
Первым на территорию усадьбы прошёл Глеб, тащивший тяжёлый свёрток, из которого совершенно недвусмысленно торчали черенки лопат и рукоятки ещё какого-то инструмента. Весило всё это, видимо, неслабо, так как даже такой здоровяк, как Глеб, справлялся с явным трудом. Он сделал несколько шагов по главной дорожке и с заметным облегчением свалил свою ношу на кучу наметённых ветром осенних листьев. Обернувшись, водитель молча посмотрел на нас, и мы без особого энтузиазма последовали за ним.
Нюся сразу после того, как прошла через калитку, извлекла фотоаппарат и начала изображать бурную деятельность: сделала несколько снимков общего плана, затем двинулась куда-то в сторону смутно видневшегося в темноте крыльца.
Я вошёл последним, и в тот момент, когда я пересёк условную границу усадьбы, меня словно на какую-то долю секунды окатило холодом. Это не был неожиданный порыв ветра или что-то в этом роде, просто как будто я шагнул через невидимую тонкую ледяную стену.
Я обернулся и с удивлением увидел, что Аглая по-прежнему стоит возле машины и не делает ни малейших попыток пойти вслед за нами.
– А вы? – я действительно был удивлён: вроде как мадам прям не терпелось поскорее увидеть родовое гнездо. Теоретически она должна была первой ринуться осматривать драгоценные развалины. – Не пойдёте?
– Нет, – она покачала головой и улыбнулась, причём мне эта улыбка, скорее, похожая на хищную усмешку, совершенно не понравилась. Было в ней что-то не просто злое, а безумное, нездешнее, что ли. Так могла бы улыбаться какая-нибудь сумасшедшая ведьма в мистическом триллере, которые я, признаться, с удовольствием иногда смотрю. Только здесь и сейчас не было ни мрачной закадровой музыки, ни титров, ни уверенности, что через час или полтора всё закончится и можно будет сходить на кухню и, нажав кнопку кофеварки, получить чашку крепкого эспрессо. Здесь был тёмный парк вокруг неприветливого старого особняка, раскачивающиеся под усиливающимся ветром огромные тополя и местами проржавевшая кованая ограда.
– А почему? – всё же решил зачем-то уточнить я. – Вроде как это ваша усадьба, разве нет?
– Не имею к ней практически никакого отношения, – Аглая негромко хохотнула, и этот неприятный смех резанул по нервам не хуже скрипа железа по стеклу, – но клад там действительно есть.
– Нет уж, – я закрыл планшет, который успел вытащить из рюкзака, и решительно направился к калитке, – играйте в эти ролевые игры сами, без меня. А я пойду писать статью про экологические инициативы социально активного населения нашего города.
С этими словами я подошёл к калитке и попытался её открыть, но у меня ничего не получилось, вот то есть вообще ничего. Ни щеколда, ни сама калитка даже не шелохнулись, и тогда я попытался протиснуться между прутьями ограды. К моему глубочайшему изумлению, я не смог просунуть на ту сторону даже руку, не то что вылезти самому: было впечатление, что ограда стала непроницаемой.
– Не получится, – без малейшего сочувствия в голосе сообщила мне Аглая, внимательно наблюдавшая за моими попытками выбраться с территории усадьбы. – Особняк и парк накрыты магическим куполом, и выбраться оттуда невозможно.
– Ну да, я тебе, конечно, верю, – пропыхтел я, переходя на «ты», так как обстановка к вежливости не располагала, – магия, колдовство… Сейчас из-за деревьев появятся люди с камерами и дружно закричат, что тут снимается какая-нибудь «Битва экстрасенсов».
– При чём здесь это, – Аглая дрогнула идеально очерченной бровью, – просто выйти сможет только тот, кто найдёт клад. Среди сокровищ есть ключ, головка которого украшена рубиновым паучком. Только им можно открыть калитку, уж можешь мне поверить, Егор.
– Поверить тебе? Лучшая шутка сезона, – проворчал я, делая очередную безрезультатную попытку преодолеть невидимую преграду.
– Можешь не верить, дело твоё, – она равнодушно пожала плечами, – просто помни, что клад один, а вас трое. И выйдет оттуда тоже только один. Понимаешь?
– А остальные останутся бродить здесь до скончания века? – я посмотрел на Аглаю, так как мне чрезвычайно не понравился её голос: безликий, нечеловеческий, жуткий.
– Остальные просто умрут, – та, что изображала из себя Аглаю Стрешневу, на секунду не то чтобы сбросила, а как-то приподняла маску, и я с трудом удержал крик. На какое-то мгновение мне открылось её истинное лицо, страшное, нереально красивое и в то же время бесконечно отвратительное. Но, вполне вероятно, это была просто игра воображения. Я моргнул, и мираж исчез, передо мной стояла просто красивая женщина.