Вдруг дворник выходит… и далее: И спящих бросает в окно… – П. Урбан [Гор, 2007] предполагает здесь связь с «Упадением» (1940) Д. Хармса. Следует отметить также сходство образа дворника у Хармса и у Гора: этот персонаж связан со смертью и не подчинён течению времени, см. «Постоянство веселья и грязи» (1933), «жил был в доме тридцать три единицы…» (1933) и др. произведения Хармса. В начале XX в. в Петербурге шутили, что «дворники делают в городе весну».
Мужчины сидят / И мыло едят, / И невскую воду пьют, / Заедая травою… – Ср. у Введенского в «Святой и его подчинённые» (1930): «мы оба / у гроба / как люди / сидим / и дым / от орудий / и груди / едим». Согласно воспоминаниям родственников, во время блокады Гор лишился продовольственных карточек, а в эвакуации продолжительное время страдал от дистрофии, вызванной пережитым голодом. См. тему голода в № 1 и 13, связанный с ней мотив людоедства в примеч. к№ 12.
4.
Два автографа в архиве Киры Горе отличиями в последней строке.
Пушкин в солдатской шинели… —А.С. Ласкин указал на сходство этого и др. подобных образов (см. № 12, 21, 22, 34, 36, 51, 57, 63, 75, 77, 86) со следующим местом в статье Е. Замятина «Я боюсь» (1921): «Писатель, который не может стать юрким, должен ходить на службу с портфелем, если он хочет жить. В наши дни – в театральный отдел с портфелем бегал бы Гоголь; Тургенев во «Всемирной литературе», несомненно, переводил бы Бальзака и Флобера; Герцен читал бы лекции в Балтфлоте; Чехов служил бы в Комздраве» [Ласкин 2002, с.133]. В то же время, ср. с послевоенной заметкой самого Гора: «Но вспомним Ленинград 1942 года. Время до такой степени необычайно, что самый простой будничный процесс – доставка воды или дров – стоит где-то рядом с поступками Амундсена или Седова. Даже самая простая прогулка до булочной сопряжена с близостью к смерти и близким знакомством с такими тайнами жизни, которые открывались раньше только людям гениальным, как Лев Толстой или Эдгар По».
Как Пушкин спешат к маме-осоке… – П. Урбан [Гор, 2007] видит здесь аллюзию на песню, цитируемую Л. Добычиным в рассказе «Конопатчикова» (1926): «Ветер воет, дождь идёт / Пушкин бабу в лес ведёт». Гор был хорошо знаком с Добычиным и его творчеством (см. эссе «На канале Грибоедова, 9» [Гор, 1983]). См. также примеч. к№ 22.
Вся природа… – См. о природе у Гора примеч. к№ 76.
Заплакало всё поперёк… – Ср. у Введенского в «Две птички, горе, лев и ночь» (1929): «куда несётся злой тушканчик / и что он значит поперёк».
Речка узкая выбеги, выкинься на берег, / Утопись от стыда… – См. примеч. к№ 2.
Утро молчит и дождь не дождётся… – Вариант: Заря над тобою в прохладном халате.
5.
Два автографа (черновик и исправленный вариант) в архиве Киры Гор.
В корзине ребёнок застывший… – Было: А в банке ребёнок застывший. Ср. финальную иллюстрацию в сказке В. Буша «Ледяной Петер» (благодарим А. Кобринского за указание). Иллюстрированные рассказы Буша были чрезвычайно популярны в России в начале XX в. в частности, их читал и переводил Хармс.
Но лето в закрытые окна придёт… – Ср. в № 75: Открытое лето к нам в окна идёт.
В квартире, в могиле у нас… – Во время блокады Гор жил в знаменитой «писательской надстройке» на канале Грибоедова, 9.
6.
Автограф в архиве Киры Гор.
Я немца увидел в глаза… – С июля по начало осени 1941 г. Гор состоял в рядах народного ополчения. В своих стихах Гор создаёт мифологизированный, ирреальный образ немецких захватчиков, в ряде случаев пользуясь при этом приёмом умолчания, см. № 7, 8, 21, 66, 83.
Сначала нога, / А после рука… – См. примеч. к№ 18.
Вонзить в него нож… – Нож у Гора отсылает к имплицитно присутствующему в стихах мотиву ритуального жертвоприношения, см. № 12, 14, 15, 17, 21, 29, 40, 41, 54, 65, 68.
То птица сидела с человечьим лицом… – Ср. мотив частичного превращения человека в птицу (и наоборот) в № 4, 8, 9, 11, 21, 72, 91. Подобные существа с телом птицы и лицом (головой) человека присутствуют в древнекитайской, греческой, славянской и др. мифологиях и обычно имеют характер хтонических монстров.
7. ЛЮБИНО ПОЛЕ.
Автограф в архиве Киры Гор.
Любино Поле — деревня в Новгородской области к западу от р. Волхов. В декабре 1941 – апреле 1942 гг. в этом районе проходили ожесточённые бои, в ходе которых 2-я ударная армия РККА предприняла попытку наступления и попала в окружение. Во время Любанской наступательной операции в окрестностях дер. Мясной Бор и Любино Поле погибли десятки тысяч советских солдат.
Ушкуйник — участник новгородских вооружённых дружин, формировавшихся для захвата земель на Севере и разбойных операций на Волге и Каме в XIV–XV вв. Потомком новгородских ушкуйников называл себя поэт-заумник А.Н. Туфанов, чья третья книга также была озаглавлена «Ушкуйники» (1927).
время ушло… – О теме времени у Гора см. примеч. к№ 3.
И видим летят… – См. об образе немецких захватчиков примеч. к№ 6.
Луга-речонка… – Луга – река в Новгородской и Ленинградской областях, берущая исток в 30 километрах от деревни Мясной Бор и впадающая в Лужскую губу Финского залива.
Ах, Пушкин!.. – Ср. тот же возглас в финале «где? когда?» (1941) Введенского. См. также примеч. к № 22.
8.
Два автографа в архиве Киры Гор без отличий.
Садыумирают там, где ступит нога… – См. примеч. к№ 6.
Было иль не было… Но будет… – О теме времени см. примеч. к№ 3.
И Гитлер увянет безротый / Бесплотный с птичьей улыбкой… – См. мотив сравнения немца с птицей в № 6.В этом стихотворении наиболее показательно изображение войны как морока, заклятия, временного искажения действительности, разрешающегося возвращением к нормальному состоянию мира как «детского рисунка». Ср. в след, стихотворении обратный процесс его разрушения, абсурдизации.
9.
Два автографа в архиве Киры Гор без отличий.
И дети… – О теме детства в стихах Гора см. примеч. к№ 1.
где у реки / В рукаве не хватает руки, / Где заячьи руки скачут отдельно / От зайца… – См. примеч. к № 18.
бред на птичьих ногах… – См. примеч. к № 8. Прямое развитие темы безумия, бреда, имплицитно присутствующей в большинстве стихотворений Гора, см. также в № 11, 31, 35, 37, 56, 61, 65, 73, 74, 75, 79, 82, 87.
у природы… – См. о природе у Гора примеч. к № 76.
три девичьих руки, три ноги… и далее: Миноги… – Ср. у Введенского в «Больной который стал волной» (1929): «…в ноге наблюдаю миногу…».
10.
Автограф в архиве Киры Гор.
Мне отрубили ногу, /Руку и нос… – См. примеч. к№ 18.
Друг сохнет в земле… и далее: Где подруга закрыта землёй… – См. примеч. к№ 1.
Зима превратилася в лето, / А лето в весну… – Мотив наступления весны (№ 3, 19, 49, 51, 74, 82) в стихах Гора связан с идеей спасения, будущего избавления (реализованного в действительности эвакуацией) и в основном синонимичен мотиву наступления утра (№ 4, 8, 22, 25, 28, 32, 73) и лета (№ 5, 10, 19, 75), а также противопоставлен настоящему времени, зафиксированному в зиме (№ 1, 5, 13, 30, 35, 40, 44, 46, 62, 63, 66, 79, 87). Значимость явлений сезонного цикла здесь также имеет мифопоэтические основания.
И время идёт… – О теме времени см. примеч. к№ 3.
11.
Два автографа в архиве Киры Гор, более поздний вариант без указания месяца.
С тоскою, с доскою, с тобой пополам… – Тоска – чаще всего упоминаемое психологическое состояние в стихах Гора. Слова «тоска» и «доска» встречаются в близком контексте также в № 15, 35, 74. Введенский использует эту рифму в стихотворении «Больной который стал волной» (1929), а также в «Значенье моря» (1930): «кто упал на дно морское / корабельною доскою / тот наполнился тоскою».
Я море прошу, но море – молчальник / Я ухо держу, но ухо – начальник… – Ср. «Месть» (1930) Хармса: «фауст: я в речку кидаюсь / но речка шнурок / за сердце хватаюсь / а сердце творог… – , и т. д. Сходный мотив подмены или неспособности правильно опознать предмет неоднократно встречается у Введенского и Хармса, см., например, у последнего трактат «О том, как меня посетили вестники» (1937): «”Вот вода!” – сказал я себе. Но это была не вода, это просто зачесалось у меня ухо». Ср. также с образом моря у Введенского, имеющим мифопоэтическое значение первородной стихии, хаоса.
Я маму хватаю, но мама кипит… – Ср. с превращением героя в чайник в одноимённом рассказе Гора. См. также мотив оборотничества, превращения в№ 2, 3, 4, 6, 8, 14, 15, 22, 23, 24, 42, 56, 63, 71, 74, 85.
Я папу за лапу, но папа сопит… – В более раннем варианте: Я папу за лапу, но лапа сопит. Ср. также в «Чревоугодии» (1932) Н. Олейникова: «Я ногу хватаю – / Нога не бежит, / Я сердце сжимаю – / Оно не стучит…».
с женой на краю… – См. также различные варианты развития сюжета потери (поиска) жены в № 12, 13, 14, 17, 19, 21, 31, 66, 82, 83, 87.
С ап — Инфекционная болезнь лошадей и некоторых других животных, передающаяся человеку.
12.
Два автографа в архиве Киры Гор, более поздний вариант без указания месяца.
Лист не играет на дудке… – Ср. в№ 22: …Как утро и Пушкин играют на дудке. Персонажи музыкантов, художников и поэтов у Гора попеременно помещаются в пространство блокадного города (см. примеч. к № 4) и противопоставленный ему мифопоэтический топос.
Но Гойя уж тут… – В автографе: «Гоя». Образы стихотворения отсылают к нескольким произведениям Франсиско Гойи, в частности, «Шабаш ведьм» и «Каннибалы готовят своих жертв».
Людоеды корову едят не умея… – Мотив людоедства, связанный с темой голода и блокады, становится у Гора одним из средств абсурдизации, доказательством катастрофического нарушения норм существования. См. № 53, 56, 66, 83.