— Помочь ему?! — не то крикнула, не то пискнула Мануэлла, вне себя от возмущения. — Да я скорее… — начала она, но старый огранщик прервал ее.
— Ты должна, Мануэлла, должна, — спокойно сказал он. — Потому что, если люди, подобные тебе, не поделятся своими знаниями и мастерством с теми, кто приходит в ювелирный бизнес, тогда как же он будет держаться на высоте? Нет, малышка, я считаю, что это отличная возможность для тебя, не упускай ее! — настойчиво прибавил он.
— Да? — Она недоверчиво уставилась на него, но старый Мигель кивнул.
— Конечно! И кстати, твой дед и мой друг первым бы так и сказал тебе, если бы оказался сейчас рядом. О, я прекрасно помню, как он говорил, что просто мечтает создать новую коллекцию для «Дома».
— Правда? Вы сами слышали? — Мануэлла с трудом проглотила внезапно вставший в горле ком. Она безумно любила деда и знала, как много для него значил «Дом де Вальдерро».
— Ты просто счастливица, что тебе выпадает такая возможность, — заверил ее старик.
— Да? — снова повторила Мануэлла. Ей хотелось высказать все возражения, которые она без труда швырнула в лицо Каннингему, но почему-то не получилось. — Я предпочитаю работать только по специальным заказам, — наконец выдавила она.
Сеньор Мигель презрительно фыркнул.
— Кинозвезды, модные певцы и богатые бездельники! Да они переменчивы, как майский ветер. Они с радостью купят твои творения, но будут скрывать имя создателя, и ты не получишь ничего, кроме денег.
Мануэлла вынуждена была признать, что в его словах есть доля правды. Сейчас ее мастерство очень популярно среди людей определенного круга, но это может измениться в любую минуту. А если так случится, то…
Да о чем она только думает? Неужели хочет уступить Джералду Каннингему, позволить ему одержать верх?..
Но что, если сеньор Мигель прав? Что, если ей удастся создать потрясающую коллекцию, которая завоюет всемирное признание?
У нее слегка закружилась голова от избытка эмоций и волнения, от мысли, что она может осуществить давнюю мечту деда, о которой узнала только сейчас.
Но Мануэлла была далеко не глупа и прекрасно понимала, что невозможно создать украшения массового спроса с использованием настоящих драгоценных камней.
— Нет, сеньор Мигель, я не могу это сделать, — тряхнув головой, решительно сказала она. — Вы же знаете, что я думаю об искусственных камнях.
Тот кивнул.
— Конечно, и мы все того же мнения. Но помни, что мы вступаем в последнюю четверть двадцатого века и теперь уже невозможно жить по старым критериям. Надо пойти на компромисс.
— Вы и правда так думаете?
— Естественно. Если не ты, то кто же? У тебя есть бесценные знания, несравненный талант, изысканный вкус, понимание… У тебя Божий дар, Мануэлла!
Головокружение усиливалось. Молодая женщина не знала, что и думать. Должна ли она, может ли создать коллекцию, соперничающую с творениями крупнейших ювелирных фирм? Такую, чтобы дед, наблюдающий за ней с небес, гордился бы своей единственной внучкой? Да. Да, конечно!
Мануэлла решительно поднялась.
— Сеньор Мигель, мне надо ехать, — сказала она и направилась к выходу, сопровождаемая любезным хозяином.
В отеле ее ждало сообщение от Виктории с просьбой приехать в офис как можно скорее.
Мануэлла все еще находилась под впечатлением от разговора со старым огранщиком, мудрым другом и советчиком, поэтому решила откликнуться на приглашение. И, не поднимаясь в номер, она снова вышла на улицу.
На этот раз Виктория сама открыла дверь, тепло обняла ее и попросила прощения за ссору — и все это до того, как Мануэлла успела сказать хоть слово.
— Но ты же обещала, что мы сможем все обсудить еще до встречи с мистером Каннингемом, — с упреком сказала она, когда сестра повела ее в гостиную.
— Знаю, знаю… — Виктория только что руки не ломала.
Какой стыд, думала Мануэлла, глядя по сторонам. Такой замечательный дом и совершенно запущен! При правильном подходе и надлежащих средствах он мог бы обрести вторую молодость. Она попыталась представить, как ее дед сидит в кресле у фонтана и капли воды сверкают на его светлых волосах…
Стоп, почему светлых? У деда были прекрасные густые черные волосы до самой смерти, без малейшего признака седины!
Мануэлла залилась краской, внезапно осознав, что представляла совсем не деда, а Джералда. Да что это с ней? Сама эта мысль просто…
— Эй, Мануэлла, очнись! Ты не слушаешь меня. — В голосе Виктории звучало раздражение.
Сестра виновато посмотрела на нее.
— Извини. Что ты говорила?
— Я только пыталась довести до твоего сведения, что после твоего ухода еще долго разговаривала с мистером Каннингемом. Мне удалось убедить его, что если он действительно хочет купить «Дом», то ему придется пойти на некоторые уступки.
Мануэлла удивленно раскрыла глаза.
— Правда? — воскликнула она с нескрываемым изумлением. Ей казалось, что Виктория начнет уговаривать ее, а то и запугивать, пытаясь заставить изменить мнение.
— Правда, — подтвердила та. — Я знаю тебя и, хотя не всегда сходилась с тобой во взглядах в отношении «Дома», но сегодня поняла, что в некоторых вопросах ты, безусловно, права. И заявила об этом Джералду.
Известие о том, что сестра поддержала ее, на какое-то время лишило Мануэллу дара речи.
— П-понимаю… — наконец выдавила она. — И как он на это отреагировал?
— Ну, поначалу, конечно, не желал соглашаться. Скажу честно, Мануэлла, мне пришлось потратить массу сил и нервов, чтобы заставить его взглянуть на дело с нашей точки зрения. В конце концов я заявила, что если он не хочет лишиться тебя в качестве сотрудника окончательно и бесповоротно, то придется пойти на компромисс.
— Представляю, как ему это понравилось, — буркнула Мануэлла.
— Не забывай, он деловой человек и поэтому теперь готов уступить и согласиться, чтобы в основу твоей новой коллекции легли натуральные камни.
Мануэлла недоверчиво посмотрела на троюродную сестру. Невероятно! Виктория приняла ее сторону и сумела убедить Каннингема, что она права!
— Ну, теперь уже твое дело — обсудить все с Джералдом и решить, сколько и каких камней ты сможешь использовать. И естественно, он настаивает на правах на дизайн «Золотой орхидеи».
— Я не собираюсь их уступать никому! — горячо воскликнула Мануэлла.
Виктория посмотрела на нее глазами, полными слез.
— Я не хотела говорить об этом, — начала она театрально прерывающимся голосом, — у меня ведь тоже есть гордость. Но теперь мне, похоже, придется быть откровенной до конца…
Мануэлла молча ждала продолжения.
— Дело в том… в том, что мои финансовые дела в полном беспорядке. Если я не продам «Дом» Джералду, то…
— То — что? — обеспокоенно спросила Мануэлла внезапно пересохшими губами. Хоть они и встретились всего несколько месяцев назад, но Вик — единственная ее родня. И даже если ей не всегда нравится поведение троюродной сестры, но ведь сегодня та поддержала ее!
— «Дом» находится на грани банкротства, и я тоже. Но что еще хуже, у меня есть некоторые обязательства…
— Обязательства? — переспросила Мануэлла.
— Ну ладно, скажем прямо, долги, — нехотя призналась Виктория. — И если ты будешь препятствовать продаже фирмы, то я пойду ко дну.
Мануэлле показалось, что Вик, несмотря на заверения в обратном, не совсем с ней откровенна, однако отмахнулась от подозрений ради семейной преданности.
— Я… я… — неуверенно начала она и замолчала.
Виктория подскочила к ней и радостно воскликнула:
— Так ты не будешь возражать, да? О, дорогая, спасибо тебе, огромное спасибо! — Она обняла и расцеловала сестру со слезами искренней радости на глазах. — Не могу выразить, как ты мне помогла! Какой груз сняла с моих плеч! Скорее бы контракт был подписан, тогда я смогу наконец оставить этот дом!
— Оставить? — удивленно спросила Мануэлла.
— Да, особняк является частью сделки, и я ужасно довольна, что могу избавиться от него. Куплю себе приличную современную квартиру в Мадриде, а может, и в Париже. Твое согласие на продажу позволит мне сделать и это… и еще помочь одному престарелому родственнику… — Она смущенно кашлянула и продолжила: — Я немедленно сообщу Джералду, что ты согласна. Ты даже не представляешь, как важна для меня эта сделка!.. А ты, моя дорогая, наверное, захочешь вернуться домой. Тебе столько всего надо будет уладить до того, как ты приступишь к новой работе!
Мануэлла нахмурилась. Признания Виктории явились для нее полной неожиданностью, а известие о продаже особняка поразило в самое сердце.
— А разве… разве мистер Каннингем не захочет обговорить со мной свои планы? — спросила она.
— Да, безусловно, но не прямо сейчас. Думаю, он подождет до завершения всех формальностей.
Мануэлла попыталась скрыть свое разочарование от того, что больше не увидит Джералда. Потом рассердилась на себя: да разве ей так хочется еще раз встретиться с ним?
Нет! Конечно нет! Да она едва знает его.
Заметив, что Виктория нетерпеливо поглядывает на часы, Мануэлла распростилась с ней и ушла.
Она решила побыть еще немного в Испании, отдохнуть и посмотреть страну, так что, если Джералду вдруг захочется побеседовать с ней, она будет в пределах досягаемости.
Выруливая на проезжую часть, Мануэлла пыталась убедить себя, что ее решение основано исключительно на здравом смысле. Только на нем, ни на чем другом…
Виктория дождалась, пока Мануэлла уедет, и дрожащими от нетерпения пальцами набрала номер Джералда Каннингема.
— Я уже поговорила с сестрой, и все оказалось точно так, как я и предсказывала! — торжествующе заявила она. — Так что теперь вам только надо составить контракт. И кстати… не могли бы вы выплатить мне небольшой аванс? У меня есть некоторые обязательства…
Джералд, насупившись, слушал Викторию. Он досконально знал обо всех ее долгах, и просьба об авансе не стала для него неожиданной. Что действительно его удивило, так это то, что Мануэлла настолько легко поддалась уговорам троюродной Сестры. Хоть это было и в его интересах, но он почувствовал себя странно разочарованным. Он считал, что эта женщина будет упорствовать значительно дольше.