— По-твоему, это выглядело так: некто является сюда, стреляет девушке в грудь и наблюдает, как она пытается что-то написать.
— Необязательно, — вздохнул Новиков. — Он стреляет, а потом, к примеру, что-то здесь ищет. Видит, что девушка еще жива, подходит и стреляет в затылок.
— Причем эти каракули ничего общего с его именем не имеют, — добавил Вешняков. — Иначе он бы их не оставил. О чем собиралась нам сообщить убитая, можно лишь догадываться.
— Надо как можно скорее узнать, кто был ее любовником, — напомнила я. — Она подозревала его в том, что он собирается ее убить. А еще говорила о готовящемся преступлении, с ее точки зрения, он использовал ее как орудие.
Мужчины переглянулись.
— Ничего особенного пока не произошло. По крайней мере, ни громких убийств, ни крупных ограблений.
— Значит, он решил подстраховаться и избавиться от нее раньше.
— Интересное кино, — протянул Артем.
— Вот именно, кино, — поддакнула я. — Все это по-киношному глупо: таинственный любовник, наш дурацкий разговор… Одно скверно: девушку убили. А это значит, что не все в ее рассказе выдумка.
— Да, с таким доказательством не поспоришь, — кивнул Новиков на труп.
Я садилась в машину, когда позвонил Дед. Убийство произвело на меня впечатление, в результате я потеряла бдительность и ответила на звонок.
— Где ты? — сурово поинтересовался мой старший товарищ.
— Неподалеку от центрального универмага, — миролюбиво сообщила я и в ответ услышала:
— И что тебе там понадобилось в такое время?
— Труп, — вздохнула я.
— Это ты так шутишь? — возвысил он голос, хотя должен был знать, что шутить так мне не придет в голову.
— Убили девушку. Ту самую, с которой я познакомилась на приеме.
— Кто убил, за что?
Только Дед способен задать такой вопрос. Я бы с удовольствием послала его к черту, но вместо этого терпеливо ответила:
— Не знаю, но хотела бы знать,
— То есть ты, по обыкновению, собираешься ввязаться в расследование? Если тебя так занимают трупы, иди работать в милицию. У них что ни день, то труп.
Стало ясно, Дед не забыл недавнюю встречу с Тагаевым и сейчас вымещал на мне свое дурное расположение духа, а тут уж все равно, к чему придраться.
— Девушка меня заинтересовала. К тому же она говорила о готовящемся преступлении…
— Короче, твоему Вешнякову работать лень, и он, как всегда…
— Вешняков-то здесь при чем? — обиделась я за друга. — Это даже не его дело…
— В конце концов, не худобы тебе вернуться к своим обязанностям! — рявкнул Дед и отключился.
Я поехала домой. Мысли мои в тот момент никакого отношения к разговору с Дедом не имели. Я размышляла о девушке, ее словах и надписи, которую она успела сделать своей кровью. По большому счету Дед прав, это не мое дело. Есть Новиков, вот пусть он и разбирается, кто убил и за что, но мысли мои вновь и вновь возвращались к ее словам на приеме. Становилось ясно: отмахнуться от этого дела я не смогу.
…Часов в десять утра позвонил Вешняков. Как обычно, в это время я взирала на мир без всякого оптимизма. Каждое новое утро дается мне с трудом, и лишь близость Сашки примиряет с существованием. Мы как раз возвратились с прогулки, я смотрела в окно, пила кофе и пыталась решить насущный вопрос: зачем мы приходим в этот мир? Занятие, как известно, глупое и бесперспективное. В общем, Артем выбрал не самое лучшее время.
— Хочешь новость? — бодро осведомился он.
— Не хочу, — ответила я.
— А что так? — удивился Вешняков.
— Сроду у тебя хороших новостей не было.
— А вот и есть, представлен к очередному званию. Слышь, Ольга, подполковника дают. Думал, и не доживу, а смотри, как повернулось.
— Наконец-то, — вздохнула я. — Заколебал своим нытьем.
— Отметить бы надо, а то погоны носиться не будут.
— Ты сначала получи, чего носить, а потом обмоем.
— До чего же у тебя характер скверный, — заныл он. — Если настроение дохлое, то непременно всем в округе его испортишь.
— А ты зачем звонишь в такое время, если знаешь, что нарвешься?
— Взглянул я тут на одну бумажку… Вскрытие уже произвели, и вот какая штука вырисовывается. Первый выстрел был в сердце, после него девушка скончалась сразу же. Потом контрольный, в затылок. Соображаешь?
— Девушка ничего написать не могла. Я поняла тебя правильно?
— Абсолютно. Дядя, а может, и тетя, что тоже случается, выстрелил, потом зачем-то переложил труп, обмакнул ее пальцы в кровь и что-то накорябал на паркете, после чего выстрелил вторично. Совершенно излишняя предосторожность. Кто-то с нами шутки шутит.
— По-твоему, он псих? И эти каракули ничего не значат?
— Может, это что-то вроде визитной карточки. Откуда мне знать, что в голове у психа? Одно могу сказать сразу: дело обещает быть непростым. Уж слишком много всего здесь наверчено.
— Что говорят соседи?
— Говорят то же, что и вчера: жила тихо, гости, может, и были, но никого конкретного никто указать не мог. Родни тоже никакой. По крайней мере, никто не объявился; Пока о девушке сведения самые общие, но к обеду что-нибудь нароем. Я как непосредственный начальник контролирую процесс. — Тут он радостно фыркнул и добавил:
— Уж лучше сразу под моим чутким руководством, чем ждать, когда ты дров наломаешь.
— С какой стати? — удивилась я.
— Хочешь сказать, что в сторонке пешком постоишь? Так я тебе и поверю. Кстати, в ящике стола нашли комплект ключей, ни к чему в ее квартире не подходящих. Уверен, у девушки была еще квартира. Там она, скорее всего, со своим дружком и встречалась.
Артем простился со мной, а я, скоренько собравшись, отправилась в редакцию газеты «Метроном». Если верить охране, Светлана пришла на прием в сопровождении хозяина этого издания. Не худо бы поговорить с ним. Человек он малоприятный, и это мягко сказано. Думая о предстоящем разговоре, я морщилась, однако очень сомневалась, что хозяин «Метронома» и есть тот самый любовник. Прежде всего, нас с ним ничто не связывало, так что выражение «отомстить за меня и за себя» теряло смысл. Правда, несколько раз в этой газетенке выходили пасквильные статьи на мой счет, мол, пью я и даже дебоширю по пьяному делу, в друзьях у меня сплошь шпана и разбойники… Но кто ж на такие глупости обращает внимание? Опять же Яхонтов, с моей точки зрения, был труслив, мелок и ничтожен, так что вряд ли способен возбудить в Светлане высокие чувства, граничившие с самопожертвованием. Хотя кто знает…
В редакции царило подозрительное безмолвие. Размещалась она в бывшем общежитии, недалеко от телевышки. Массивная дверь, обитая рейкой, вела из общего холла в длинный коридор. Стрелка, намалеванная на стене, указывала направление. На дверях таблички, за дверями — тишина. Я начала сомневаться, найду ли я здесь разумную жизнь, но тут дверь слева распахнулась, и я увидела молодого человека приятной внешности в толстом свитере и куртке. Он намеревался пройти мимо, но, взглянув на меня, замер, после чего нерешительно улыбнулся. Может, кому-то и нравится, что на них реагируют подобным образом, но точно не мне. Чтобы не принимать сие близко к сердцу, я решила, что парень просто остолбенел от моей красоты.
— Здравствуйте, — сказала он. — Вам помочь?
— Не худо бы. Мне нужен Яхонтов.
— Прямо по коридору. А зачем он вам? — Парень широко улыбнулся, отбив у меня охоту сказать ему гадость.
— А вы как думаете?
— Если решили съездить ему по фейсу, так я хотел бы присутствовать.
— А есть за что?
— Ну… он про вас гадости пишет. То есть не он пишет…
— А вы? — подсказала я.
— Нет, что вы, — смутился парень, я сделала ему ручкой и направилась по коридору к двери с табличкой «Яхонтов В.П.».
Вспомнив о вежливости, я постучала и толкнула дверь. В просторной комнате немолодая женщина сидела за компьютером. Она подняла голову и, безусловно, узнала меня, в ее лице наметилось беспокойство, должно быть, как и парень, она решила, что я пришла бить морду хозяину. Откуда у людей такие фантазии?
— Вы… — начала она, поднимаясь.
— Я к господину Яхонтову, — с милой улыбкой сообщила я.
— Одну минуту. — Дама кинулась к двери справа и ненадолго исчезла за ней. — Прошу вас, — сказала она, появляясь вновь.
Я вошла и смогла лицезреть Вольдемара Петровича, который при моем появлении поднялся из-за стола и пошел мне навстречу.
— Рад, рад вас видеть, уважаемая Ольга Сергеевна, — сладко пропел он и даже к ручке приложился.
Я улыбнулась, давая понять, что оценила его старания.
Яхонтов был коротышкой, с огромным брюхом и более всего походил на пивную бочку. Костюмы он презирал, ходил в потертых джинсах, толстовках и ботинках на высоких каблуках, носил бороду, пышные усы а-ля Николай II, серьгу в ухе и волосы, собранные в жидкий хвост. В комплексе все это выглядело на редкость по-дурацки. Лоб сократовский, лысина впечатляющая, глазки маленькие и злые. При одном взгляде на него сразу вспоминались слова «дрянь-человек». Примерно так оно и было.
— Присаживайтесь, — продолжил он ласково.
Я села на предложенный стул и порадовала его:
— Меня привело к вам крайне неприятное дело.
— Только не говорите, что мы чем-то досадили нашему уважаемому господину Кондратьеву.
— Господин Кондратьев такую дрянь, как ваша газета, не читает. — Я-то думала, Яхонтов обиделся, но не тут-то было, он захихикал, сложил ручки на брюхе и уставился на меня с улыбкой, точно он добрый дядюшка, а я несмышленое дитя. — Вчера была убита Луганская Светлана Геннадьевна, — продолжила я. Улыбка все еще блуждала на его губах, но в глазах появилось беспокойство.
— И вы по этому поводу пришли ко мне? — попытался выразить он удивление. — Конечно, наша газета освещает… А что, убийство в чем-то необычное? Или милиции необходима помощь?
— Вы были позавчера на приеме с госпожой Луганской. Не знаю, как насчет помощи, но этот факт милицию заинтересует.
— Подождите, с чего вы, собственно, взяли…