Таким образом, стремясь дать возможность Б-130 подальше отойти из этого опасного района, наша лодка несколько часов шла малым ходом на глубине 70 м. На большую глубину не погружались из-за известной неисправности ВИПС. Пропустили один сеанс связи, после чего начали маневрировать с целью отрыва от противолодочного корабля. Однако оторваться не смогли. В наш район подошли ещё два противолодочных корабля, расположившись по окружности в удалении от лодки на 10–15 кабельтовых. Все трое работали в активном режиме своими гидроакустическими станциями, поддерживая с лодкой устойчивый контакт. Что бы я ни делал, какие бы скорости ни применял, вырваться из этого окружения лодка не смогла. Досадно, что нельзя было погружаться на глубину более 70 м. Более трёх недель американцы не дают возможности устранить неисправность ВИПС. Как же оценивали сами американцы наши действия? Вот короткая выписка из вахтенного журнала эскадренного миноносца «Чарльз Б. Сесил», которую удалось раздобыть:
«С обнаружением погрузившейся пл объявлена боевая тревога. Команды быстро заняли места у торпедных аппаратов, подготовили к пуску глубинные бомбы и многоствольные бомбометы «Хеджехог». Акустики подтвердили: «Устойчивый контакт с лодкой поддерживается». Затем началась игра в «кошки – мышки», которая продолжалась 34 часа. Командир русской лодки был опытным подводником. Сначала он пытался нырнуть под кильватерную струю нашего корабля, которая создает волновой барьер для акустических импульсов гидролокатора, затем он применил «звуковые ловушки», имитирующие шумы гребных винтов. Он останавливал электромоторы главного двигателя под слоем скачка и т. д. Во время этого длительного пребывания у командира Роузера и его команды возникло невольное уважение к противнику под водой. Один из гидроакустиков сказал: «Конечно, он был умный парень, у него было много запасных хитрых приёмов, и он их все использовал…».
Противолодочные корабли продолжали находиться на небольшом расстоянии от лодки, работая гидролокаторами в активном режиме. Гранат они не бросали. Когда батареи совсем разрядились, я вызвал в центральный механика, замполита, старпома и помощника, обрисовал перед ними ситуацию. Да они и сами хорошо понимали. Батареи разрядились до предела, оставаться под водой стало чрезвычайно рискованно. Пока нас не бомбят, значит, между нами и американцами пока нет войны. Надо всплывать. Подзарядим батареи, отремонтируем крышку выбрасывающего устройства, ну а потом попытаемся улизнуть от противолодочных кораблей и самолётов американцев. А во время зарядки надо дать хоть какой-то отдых личному составу. Экипаж измотан. Некоторые похудели на одну треть своего первоначального веса, держались на энтузиазме и компотах, которые пили вместо завтрака, обеда и ужина. Несмотря на драматизм положения, ропота и истерик не было. О состоянии экипажа правдиво писал и В. Шигин:
«Стиснув зубы, экипаж Б-36 делал своё дело, понимая, что, может быть, завтра от их опыта, выдержки и мужества будет зависеть судьба мира. Единственной просьбой, с которой иногда подводники обращались к своему командиру, была просьба хоть немного посидеть в концевых отсеках, где температура была на несколько градусов ниже, чем в центральном» [6, с. 212].
Больше всего меня беспокоили ежедневные обмороки, что уже ставило перед нами дополнительные проблемы по неослабному поддержанию высокой боевой готовности лодки. Я все еще надеялся получить от руководства хоть какие-нибудь указания по нашему дальнейшему пребыванию в Саргассовом море. Это не давало мне покоя. В соответствии с боевым распоряжением я честно и добросовестно выполнял все требования центра, впрочем, как и мои товарищи-подводники на других лодках бригады. Поскольку я не имел никаких указаний, как действовать дальше, в отведенных мне позициях, свои решения принимал уже исходя из сложившейся обстановки на море и в мире по данным радиоэфира. Впоследствии было весьма обидно и досадно, что всплытие подводной лодки в сложившихся условиях было поставлено мне в вину, как нарушение боевых распоряжений. Но, во-первых, не ясно, какие же боевые распоряжения нашей лодкой нарушены. Во-вторых, в сложившейся обстановке я не имел права ставить подводную лодку и весь его экипаж на грань их гибели!
Итак, Б-З6 всплыла. Обозначили свою принадлежность к Военно-морскому флоту СССР парадным крейсерским флагом, укрепив его на штыревой антенне. Три противолодочных корабля «супостата» расположились по окружности в небольшом от нас удалении, над нами периодически стали барражировать то один, то два вертолёта, которые буксировали гидроакустические станции, сбрасывали акустические буи и взрывные устройства. С этих же вертолетов демонстративно проводилась киносъёмка. Вертолёты взлетали с находящегося на горизонте авианосца, два противолодочных корабля вскоре ушли, остался «Чарльз Б. Сесил», с которого по международному своду сигналов был выдан запрос: «Нужна ли помощь?» Ответил по тому же своду флажным сочетанием: «В помощи не нуждаюсь. Прошу не мешать моим действиям». Поскольку антенны не было, флаги свешивались некоторое время с верхней части рубки. Трудно судить, поняли ли американцы наш ответ или нет, но нашей работе они не мешали. «Чарльз Б. Сесил» шёл параллельно нашему курсу в расстоянии порядка 50–150 м, видимо знал, что это расстояние – мёртвая зона для нашего торпедного оружия. Пушки на «Чарльз Б. Сесил» были расчехлены и направлены на нашу лодку. Через некоторое время командиру этого корабля пришла открытая радиограмма от самого президента Кеннеди, которую без труда перехватила и перевела на русский группа ОСНАЗ: «Благодарю за работу… Всплывшую русскую подводную лодку держать всеми силами и средствами».
Своё всплытие мы осуществили по времени в сеанс связи и убедились, что готовность к боевым действиям по-прежнему четырехчасовая, начали ремонт верхней крышки выбрасывающего устройства ВИПС и зарядку аккумуляторных батарей. Донесение о всплытии в Главный штаб ВМФ посылали 48 раз, и только на последней передаче получили квитанцию. Это свидетельствовало об успешной работе американских станций подавления наших передач радиопомехами. Осмотревшись, обнаружили отсутствие рамочной антенны, которая была прочно закреплена на самом высоком месте ограждения рубки. Значит, её снёс обнаруживший нас американский корабль «Чарльз Б. Сесил». Ведь это только он проходил над нами, пытаясь таранить. Размышляя над этим эпизодом, я постоянно задавал себе вопрос, ответ на который получил через несколько лет: «Почему командир американского корабля, находясь ночью в международных водах, был без отличительных огней и, обнаружив погружающуюся подводную лодку, пошел на таран?» Это могло кончиться с плачевными для нас результатами, если бы мы замешкались, или по какой-нибудь другой причине замедлили срочное погружение. Когда корабль проходил над нами, по глубиномеру центрального поста было 35 м. Казалось, будто этот корабль провел граблями над нашими головами. Значит, от гибели нас отделяли 1–2 м! Всем членам нашего экипажа, с кем я поддерживаю связь, повторяю: «29 октября – наш второй день рождения». А о том, что командир американского противолодочного корабля шёл на таран подводной лодки, свидетельствуют их архивные записи в вахтенном журнале:
Капитан 1 ранга В. Н. Агафонов, бывший командир 69-й обпл СФ
Контр-адмирал Леонид Фёдорович Рыбалко (1962 г.)
Вынужденное всплытие пл Б-36 в Саргассовом море (октябрь 1962 г.)
Командир пл Б-36 капитан 2 ранга А. Ф. Дубивко
Начальник штаба 69-й обпл капитан 2 ранга В. А. Архипов, 1962 г.
Пл проекта 641 (Фото с электронной энциклопедии «Военная Россия»)
Слева направо: командиры пл Б-36 А. Ф. Дубивко, пл Б-130 Н. А. Шумков; начштаба 69-й бпл В.А. Архипов; командир пл Б-4 Р. А. Кетов
Капитан 2 ранга С. В. Савицкий, командир пл Б-59
Командир пл Б-130 капитан 2 ранга Н. А. Шумков
Командир пл Б-4 капитан 2 ранга Р. А. Кетов
«Через час после захода солнца 29 октября на экране радара корабля появилось сине-зеленое пятно. Почти сразу же это пятно начало постепенно исчезать. Для командира Чарльза Роузера, 42-х лет, капитана 1 ранга, это означало погружающуюся подводную лодку…».
Всё ясно. Обнаружив лодку радиолокацией, затем и акустической аппаратурой, американцы выпустили торпеду. Однако торпеда не навелась, и тогда они решили таранить лодку. Но почему? Только через много лет из открытой печати я узнал, что за два дня до этого, а именно 27 октября, нашими средствами ПВО над Кубой был сбит американский разведывательный самолет «U-2», летевший на высоте свыше 20 км. Летчик Р. Андерсен погиб. Американцы поняли сразу, что это дело рук наших ПВО, так как кубинцы на вооружении имели только зенитные орудия, которые на такую высоту не стреляют. Значит, американцам нужен был реванш. И такими объектами для реванша могли стать наши дизельные подводные лодки. По-видимому, какие-то конкретные указания командирам противолодочных сил были даны, и как показали события с другими подводными лодками нашей бригады, американцы с нами не церемонились. Подтверждением этому служит рассказ командира пл Б-59 капитана 2 ранга В. С. Савицого, лодка которого оказалась в аналогичной с нами ситуации, всплыв для зарядки аккумуляторной батареи: «На лодку было совершено 12 атак палубных штурмовиков «Треккер» с применением пушечной стрельбы в опасной близости от корабля. По-видимому, для устрашения. Самолеты взлетали с авианосца «Рэндольф», находившегося поблизости. Корабли охранения этого авианосца демонстративно заходили на таранный удар и в последний момент резко отворачивали, сбрасывая вблизи лодки глубинные бомбы. В отсеках подводной лодки лопались лампы накаливания, осыпалась пробковая крошка. На эти провокации экипаж отвечал только выдержкой и стойкостью. У Валентина Савицкого даже зародилась мысль, которую он высказал вслух начальнику штаба бригады подводных лодок, капитану 2 ранга Василию Архипову: «Может быть, послать американцев к чёрту за эти провокации и пустить авианосец на дно, используя торпеду с ядерным зарядом?» Василий Архипов умерил пыл Савицкого и применить ядерное оружие не разрешил. За это разумное решение в июне 2003 года Василий Архипов был награжден итальянцами в Сассокорваро статуэткой «За спасение мира» – национальной премией Италии в номинации «Ангелы нашего времени». К сожалению, вскоре В. Архипова не стало, и в январе 2005 года статуэтку вручили его вдове – Ольге Архиповой.