уже настоящих политических противников информационного капитала.
Сегодня механизмы таргетированной манипуляции используются корпорациями в общественно-политических целях далеко не на полную мощность ввиду небольшого срока с момента становления информационного капитала, его текущего противостояния с традиционными формами капитала и национальными государствами, огромного влияния СМИ и относительно небольшого объема накопленных данных. Кроме того, многие исследования показывают, что цифровые способы коммуникации по-прежнему уступают физическому взаимодействию индивидов и до сих пор являются основным источником коммуникации и обмена идеями.
Манипуляция индивидуальным сознанием в Интернете и жизни, ставшая возможной вместе с революцией больших данных, пока что в полной мере используется только в экономической сфере, на которой в капиталистическом обществе не существует табу. Забавно наблюдать, как традиционный капитал в лице части Сената США и ряда ангажированных СМИ яро возмущался отдельным заметным случаем манипуляции американским обществом на выборах при помощи анализа больших данных и подбора релевантной рекламы в Интернете, манипулирующей людьми с целью заставить их голосовать за Трампа. В то же время игнорируя факт постоянной манипуляции обществом, устроенной ровно такими же методами и заставляющей их покупать заданный товар, создавая манипулятивный спрос. Глава компании Cambridge Analytica, использующей данные 87 миллионов пользователей Facebook в целях политической кампании нынешнего президента США, заявил, подавая заявление о банкротстве, что в последние месяцы компания стала жертвой необоснованных обвинений и была оклеветана «за деятельность, являющуюся не просто законной, а общепризнанно стандартной частью рекламного продвижения в Интернете, как в политическом, так и в коммерческом секторе»96.
Манипуляция обществом посредствам больших данных и традиционными методами через СМИ и интернет-цензуру хоть и преследуют одну цель и заимствуют многие методы, но не похожи по своему характеру. Первая носит точечный характер; ее эффективность зависит от количества накопленных данных и качества работы алгоритмов; ее не так просто, если вообще возможно, разглядеть, чтобы осознать себя жертвой. В какой-то степени изменения в способе обмена информацией на наших глазах приводят к изменениям характера функционирования всей структуры общества, подобно тому, как научный взгляд на мир постепенно вытеснял из общественного сознания религию на заре буржуазных революций.
Главным противоречием в описываемом изменении форм и способов обмена информацией является то, что, с одной стороны, новые горизонтальные методы обмена информацией позволяют порвать со старыми манипулятивными системами капитализма, но, с другой, способны стать даже более сильным и эффективным средством подавления и отчуждения. Манипуляционные механизмы управления обществом, апробированные капиталом в идеально датифицированной интернет-среде, постепенно перебираются в реальную жизнь. Множественные эксперименты и всевозможные живые лаборатории показывают возможность регулировать информационное поле отдельного индивида на основе анализа и стимулирования нужного поведения.
С течением времени традиционные СМИ будут занимать все меньшую роль в нашей жизни (займут опосредованную роль подобно религии в капиталистическом обществе), люди все чаще будут получать информацию напрямую от источника через Интернет, что само по себе не гарантирует обществу защиту от обмана и внешнего воздействия, делая его в какой-то степени даже проще, а поведение индивида более предсказуемым. Интернет, подчиненный информационному капиталу и большим данным, будет давать людям иллюзию свободы информации, на самом деле являясь таким же инструментом манипуляции общественным сознанием, как и традиционные СМИ, только гораздо умнее, эффективнее и в интересах нового мира, подчиненного информационным корпорациям. Революция больших данных вновь становится катализатором грядущих потрясений.
Государство и революция больших данных
Рассуждая о роли государства и о том, какие трансформации оно претерпит в новый исторический период, можно заметить одно важное противоречие. С одной стороны, сформулированные еще в шестидесятых годах ХХ века представления о постепенной потере государством основных функций в пользу корпораций при развитии глобального капитализма на основе общества потребления уже не кажутся столь фантастичными. Глобализация размывает границы территориальных делений старых национальных государств, языковые барьеры становятся слабее, патриотизм заменяется «лояльностью бренду», законодательные институты все больше зависят от крупного капитала, криптовалюты позволяют обмениваться товарами без вмешательства государства, YouTube заменяет телевидение (лишая государства права устанавливать правила цензуры), а процессы децентрализации и возможности свободного обмена информацией еще больше ослабляют государства. Капитал стремится перенять на себя традиционные государственные институты, заменить собой государства. Конечно, этот процесс начался уже давно и вряд ли быстро закончится.
С другой стороны, экономисты все чаще говорят о необходимости усиления государств и установлении более жесткого контроля за свободным рынком: «Конкурентные рынки по самой своей природе порождают обман и мошенничество вследствие действия тех же мотивов погони за прибылью, которые приносят нам процветание»97. Вместе с технологическим прогрессом серьезно возрастают возможности формирования манипулятивного спроса или прямого обмана потребителей в пользу владеющего данными капитала.
Начавшаяся революция больших данных в этом противодействии создает перевес в пользу информационных корпораций. Капитал аккумулирует возможности управления обществом, а национальные государства возможности институционального контроля теряют. В перспективе капиталистические страны будут хуже справляться со своей главной функцией — регулированием социальных отношений классового общества и внутриклассовых отношений между различными формами капитала. Согласно марксистскому подходу, государства являются аппаратом по «насильному примирению общества», контролируемым правящим классом. Вместе с падением влияния государств эти функции могут на время выйти из-под их контроля.
Информационный капитал с его всепроникающими системами и большими данными, на наш взгляд, сможет взять на себя функцию удержания общества от социальных потрясений (что отвечает его интересам), однако, по своей природе стремясь максимизировать прибыль, не сможет выполнять функции внутриклассового регулировщика и постепенно превратится в монополистического монстра.
Новый мир и его особенности
Собрав воедино перечисленные в этой главе черты будущего капиталистического мира эпохи больших данных, можно обобщенно представить себе его особенности и то, каким образом будет организована жизнь социума в будущем. Конечно, мы рассмотрим лишь описанный широкими мазками самый общий вариант картины завтрашнего дня. Поскольку революция больших данных является длительным процессом, прогнозируемый порядок будет относиться лишь к его определенному этапу. Сегодня, разумеется, невозможно однозначно определить, сколько времени продлится революция, а условным временным периодом описываемого нами мира будет конец XXI века. Кроме того, не стоит забывать, что это всего лишь один из возможных вариантов развития будущего, а не неизбежный конец истории. Альтернативы подобному капиталистическому сценарию мы рассмотрим в следующей главе. Итак, какой же, основываясь на современных тенденциях и историческом анализе, может быть наша цивилизация менее чем через сто лет?
1. Данные являются главным капиталом информационных корпораций. Доступ простого гражданина к ним будет ограничен, взамен на предоставляемые ему общие результаты анализа больших данных он должен будет отдавать собственные данные, собираемые в процессе жизнедеятельности — это и сейчас довольно четко прослеживается в политике информационных корпораций. Вместе с тем существенно возрастут возможности данных и информации, оказываемое ими влияние на жизнь каждой персоны.
2. В новом мире сохраняется формальный институт частной собственности, персональной информации и, возможно, как и в наши дни, декларируется защита частной жизни. Однако индивид, равно как и сегодня, отчужден от создаваемых им данных в пользу информационного капитала, основного владельца и распорядителя создаваемых всем обществом данных. Получаемая же им информация строго дозируется и учитывается.
3. В новом обществе сохранится классовая структура. Можно предположить, что высшие классы будут владеть большим объемом информации и большей свободой воли. Например, низшим классам будут доступны только информационные возможности типа поиска открытой информации, предупреждения системой несчастных случаев и упрощения быта, в то время как элита сможет напрямую читать мысли, видеть прогнозы наиболее вероятного развития ближайшего будущего и пользоваться всеми невероятными плодами революции больших данных. Как уже отмечалось, отчуждение общества происходит в момент определения права собственности на информацию и данные.
4. Большие данные как общественный институт нового мира господства информационного капитала будут являться инструментом эксплуатации человека человеком. Интересно, что восприниматься обществом и индивидом эксплуатация может уже совсем по-другому, чем сегодня. Современные наемные работники не являются феодальными крестьянами или рабами, имея свободу выбора. Точно так же самые передовые, в первую очередь высококвалифицированные, интеллектуальные рабочие общества будущего могут не ощущать себя даже наемным работником, а быть свободным творческим человеком, работающим, когда вздумается, над интересующим его проектом. Более того, угнетенный класс будущего может даже быть условно счастлив благодаря точечной манипуляции сознанием, проводимой информационным капиталом и считать себя полностью свободным гражданином. Эффективность таких работников, можно предположить, будет существенно выше, чем у традиционных наемных работников