Риска закончила свой путь, оставив после себя еще более поразительную картину, чем предыдущая. В нижнем правом углу появилась фиолетовая надпись: «Кончина — Рой Холмсен A SCX 7440 3172».
— Есть в этом какая-то загадка, — продолжал Андерсон, — нам все время так кажется. Мы поделились результатами «мозгового штурма» с Департаментом Внешней Политики, и они отослали нас к Президенту.
Они посодействовали нам и тем, что уговаривали Джидду приехать. Ты же знаешь, насколько это сложно в случае с настоящими медитаторами. А между тем он знал, что его позовут, и сразу же ответил согласием.
— Мне это известно, — сказал Трэйнер, — при входе я принял внутреннее сообщение. Он мне представился, хотя тогда я не знал, что это он. Мне известно и то, что он обладает и способнрстью Направлять. Сдается мне, я догадался, что вас беспокоит. Я чувствовал, также, что получу ответы на все вопросы, но только в ходе сеанса. Ведь решение находится за пределами технических и научных возможностей. В структурном отношении оно совсем другое.
Видя недоумение Андерсона, он добавил;
— Я получил распоряжение участвовать во всех ваших мероприятиях и имел бы немало хлопот, если бы Джидду не принял меня. Через восемь месяцев истекают его полномочия, и старику нужны козырные карты. При удачном исходе такой случай перед выборами может сослужить ему добрую службу.
Андерсон взглянул на часы и сделал нетерпеливый жест;
— Прежде чем мы отправимся в зал, ты должен переодеться. Люди, с которыми мы будем работать, гораздо хуже сосредоточиваются в присутствии военных в форме.
Трэйнер кивнул.
— Мы начнем сеанс через сорок минут, за это время ты ознакомишься с самым последним радиосообщением, которое мы вчера получили с «Европы II». Оно было отправлено семь лет назад, а значит, не связано с этим происшествием, но у тебя будет подборка информационных материалов. Где ты будешь переодеваться?
— Здесь.
Андерсон нажал кнопку.
— Релаксационную форму для полковника Трэйнера… Я оставлю тебя на полчаса, — добавил он.
Шипение выходных дверей слилось со щелканьем небольшого пневматического транспортера. Трэйнер вытащил из контейнера пакет с одеждой и встряхнул его, разворачивая в двухслойный легкий комбинезон без воинских знаков отличия. Он переоделся, не отводя глаз от экрана, продолжающего показывать модель тела м лишенное отчетливых черт лицо. Через дозатор Трэймер заказал и получил стакан с мутной жидкостью. Он уселся перед пультом. Заказ принимался на определенное блюдо, но у Трэйнера в Центре был личный шифр, поэтому ему подали кушанье, не содержавшее веществ, способных нарушить испускание биоэнергии. От внешних воздействий предохраняли размещенные на самом нижнем этаже стабилизаторы геопатических полей, включающие в радиус своего действия весь комплекс зданий Центра. На несколько десятков километров вокруг не было тюрем, психиатрических лечебниц, линий высокого напряжения. Ничего, что могло бы воздействовать на жизнедеятельность людей с исключительными психотронными свойствами, работающих в Центре. Мечты заключенных о свободе, стрессы психически больных — попадая в эфир, проникая через все материальные среды, они могли бы видениями являться медиумам, настроившимся на прием мысленных сообщений с кораблей, летящих в Космосе. Блуждающие мысли и видения необыкновенной яркости могли бы улавливаться случайными приемниками в лице ясновидящих и попадать после прочтения их мозговых полей в системы преобразования, а энергетические линии отвлекали бы на себя медитирующих работников служб перехвата.
К Центру Галактического Перехвата не имел доступа даже Президент; его амбиции и устремления нарушили бы равновесие ментального эфира. По этим же самым причинам перед важнейшими акциями в нем не могли находиться и другие политики, не подготовленные заранее военные, актеры, спортсмены. Все работники Центра отбирались через тяжелейшие тесты. Условием работы в Службе была полная жизненная и психическая стабилизация. Эмоциональный комфорт имел решающее значение в работе технических отделений. Безусловная способность сохранять его независимо от внешних факторов давала возможность претендовать на должность действующего функционера Службы Перехвата. Тесты на эмоциональные параметры учитывались наравне с образованием и профессиональными качествами.
Вильям Трэйнер, выпускник Военной Академии Внесистемных Полетов, делал блестящую научную, а потом и служебную карьеру, не испытывая потребности подкреплять свои поступки психическими усилиями. Благодаря своим психофизическим склонностям он быстро занял привилегированную должность при Президентском Дворце. Трэйнер уже участвовал в двух специальных акциях в районе колец Сатурна. Но только здесь, на Земле, внутри одной из главных наземных баз Галактического Флота, он почувствовал, что приближается столкновение с Неведомым.
В гнезде считывателя торчал симпатайзер Андерсона, а под ним горела надпись: «Память открывается после проверки с использованием ключа н-р 4». Он вставил в гнездо свой ключ. «Снова предосторожности с выведением информации, — подумал Трэйнер. — У кабинета Президента будет еще один повод пожаловаться на наше отношение к президентской службе».
С полчаса он следил за событиями внутри «Европы II». Короткие высказывания членов экипажа, снимки новорожденных. Оценка ситуации экипажем. Функционирование систем космического города. Изображение было плоским и черно-белым, подернутым помехами, и потому Трэйнер не сразу узнал Холмсена. Он прокрутил пленку обратно и остановил ее. Это был Холмсен семь лет назад. Почти такой же, каким он его помнил. Выразительное, каменное с виду лицо, глаза, смотрящие далеко за объект взглядом, которому не хватает пристальности и пытливости. Когда их глаза встретились, глаза семилетнего мальчика и сорокадвухлетнего мужчины с мировой известностью — он узнал в мальчике себя в своей детской перспективе и свою принадлежность к будущему. Точно такое же впечатление сложилось у всех его ровесников из школьной группы. С каждым из них Холмсен беседовал три или четыре минуты. Беседы были без вступления и окончания. Беседы о смысле существования каждого из них. Восемь месяцев спустя Холмсен присоединился к экипажу уже выведенной на околосолнечную орбиту «Европы II». Из этой группы детей тридцать восемь стали менталистами. Среди них были Андерсон и Трэйнер.
Он включил воспроизведение, Холмсен говорил о значении социофактора групповой сплоченности и индивидуальных отношений, интересных с точки зрения социотроники. Потом перешел к теме исследования пространства вокруг «Европы II». Когда Холмсен в очередной раз переменил тему, Трэйнер непроизвольно прислушался. После того, как запись кончилась, он прокрутил ее назад и снова включил. Потом повторил это еще раз. Трэйнер сосредоточил внимание на словах, произносимых Холмсеном медленно и решительным тоном:
«…Возрастание атмосферы беспокойства я отмечал уже несколько раз. Это явление выглядит настолько нетипичным, что у него нет источников внутри группы. Процесс сплочения нашего микросообщества проходит без осложнений. Нам удалось создать связи и системы поведения, уже заметно отличающиеся от принятых на Земле, но в нашем обособленном положении эти изменения проходят с пользой для группы. Запрограммированные предсказания и микросоциологические прогнозы продолжают оправдываться. Совместные релаксационные медитации сейчас проходят каждое воскресенье, а созидательные — по средам и пятницам и являются главными пунктами рабочего дня. Как я уже вспоминал во время предыдущей передачи, мировоззренческое разграничение добра и зла как созидательных ценностей установилось в оптимальном составе экипажа. Так вот, это беспокойство принимается именно с этой точки зрения. Единичное мнение о нем — тоже. Я приведу совместно составленный и согласованный текст. „Мы чувствуем психическое давление с легким оттенком угрозы. Оно проявляется с промежутками в несколько недель и связано с конфликтными ситуациями, но мы ощущаем его только после удачных операций по сглаживанию их. Интенсивность его выражена слабо, но отчетливо. В восприятии двенадцати процентов членов экипажа оно проявилось также и после предотвращения двух аварий энергетических систем, обозначенных номерами 5701 03 и 06. Эти ощущения — подпороговой природы и не имеют признаков реакции на стрессы. Вместе с тем они не являются существенным фактором стабильности настроений. Имеется всеобщая уверенность, что их источник объективен, находится снаружи и не связан с естественными психобиологическими реакциями“. Отделение менталистики полностью контролирует положение, и мы не наблюдаем никаких негативных явлений. Запись для социотехнического отделения была сделана в соответствии с программой Земли процедура н-р А 7 349. Следующая передача — через двести восемьдесят дней в десять тридцать по времени корабля».
Изображение на экране сменилось позывным визионным сигналом «Европы II». Это был конец записи. Трэйнер сидел неподвижно, стараясь понять, что так сильно озадачило его в заявлении Холмсена. Он чувствовал, что основной упор сделан на концовке. «Имеется всеобщая уверенность, что их источник объективен, находится снаружи и не связан с естественными психобиологическими реакциями». Интуиция подсказывала ему, что существует какая-то связь между фактами, отстоящими друг от друга на семь лет. Но когда он начинал задавать себе конкретные вопросы, это впечатление пропадало. Все еще сомневаясь, Трэйнер медленно соединился с конструкционным отделением Центра. Ему ответил молодой рыжеволосый старший лейтенант.
— Какова вероятность утечки энергии на «Европе»? — спросил Трэйнер.
— В этом случае?
— Да.
— Сейчас выясню, — доложил старший лейтенант и закодировал вопрос. На экране появилась цифра О, 000000003, а под ней — примечание: «Во время полета степень безопасности по сравнению с исходной повышена».
— У вас еще есть вопросы?
Трэйнер ответил отрицательно, и связь закончилась. Надпись, светясь, продолжала висеть в пространстве экрана, противореча еще теплящимся в сознании подозрениям относительно технических причин аварии. Теперь ему было известно, насколько ничтожной была вероятность взрыва на корабле в тот момент, когда Холмсен находился в коридоре. В этой точке корабля его присутствия не требовалось ни уставом, ни кругом его обязанностей.