— Твой бенефактор распутал эти секреты?
— Нет, не распутал.
— Встречал ли ты кого-нибудь, кто это сделал?
— Нет. Они жили в такое время, когда это знание было важно.
— Знаешь ли ты кого-нибудь, кто видел таких людей?
— Нет, не знаю.
— Знал ли твой бенефактор кого-нибудь из них?
— Он знал.
— Почему он не добрался до секретов «трезвой головы»?
— Сделать траву дьявола своим олли — одна из самых трудных задач, какие я знаю. Со мной, например, она никогда не становилась одним целым, может быть потому, что я никогда не любил ее.
— Можешь ли ты использовать ее, как своего олли, несмотря на то, что она тебе не нравится?
— Я могу. Тем не менее, я предпочитаю не делать этого. Может быть, для тебя все будет иначе.
— Почему ее называют травой дьявола?
Дон Хуан сделал жест безразличия, пожал плечами и некоторое время молчал. Наконец, он сказал, что «трава дьявола» — это ее временное имя. Она имеет и другие названия, но их нельзя использовать просто так, потому что это очень серьезное дело, особенно, когда учишься использовать силы олли.
Я спросил его, почему произнесение имени является серьезным делом. Он ответил, что имена оставляют про запас, чтобы использовать их только когда ищешь помощь, в момент большого напряжения и нужды, он также заверил меня, что рано или поздно такие моменты случаются в жизни любого, кто ищет знания.
Воскресенье, 3 сентября 1961 года.
Сегодня, после обеда дон Хуан выкопал и принес с поля два растения дурмана. Совершенно неожиданно он завел разговор о траве дьявола, а затем предложил пойти с ним в холмы, чтобы поискать ее.
Мы доехали до ближайших гор. Я достал из багажника лопату и пошел за ним в один из каньонов. Некоторое время мы шли, пробираясь сквозь чаппараль, который густо разросся на мягкой песчаной почве. Дон Хуан остановился возле небольшого растения с темно-зелеными листьями и большими беловато-серыми колокольчиковидными цветами.
— Вот она, — сказал он.
Он сразу же начал копать. Я попытался помочь ему, но он отказался энергичным движением головы и продолжил откапывать яму вокруг растения, глубокую с внешнего края и горкой, в виде конуса, поднимающуюся в центре круга. Перестав копать, он опустился перед стеблем на колени и пальцами расчистил вокруг него мягкую землю, открыв примерно около десяти сантиметров большого раздвоенного корневища, толщина которого заметно отличалась от сравнительно тонкого стебля.
Дон Хуан сказал, что это мужское растение, так как корень раздваивается как раз в той точке, где он соединяется со стеблем. Затем он поднялся и отошел в сторону, что-то разыскивая.
— Что ты ищешь, дон Хуан?
— Я хочу найти палку.
Я начал смотреть вокруг, но он остановил меня.
— Не ты. Ты садись вон там, — он указал на кучу камней, метрах в шести, — я сам найду.
Через некоторое время он вернулся с длинной сухой веткой, и, используя ее, как копалку, осторожно расчистил землю вокруг двух ветвей корня. Он обнажил их на глубину приблизительно шестидесяти сантиметров. Когда он стал копать глубже, почва оказалась такой плотной, что было практически невозможно копать палкой.
Он остановился и сел передохнуть. Я присел рядом. Долгое время он молчал.
— Почему ты не выкопаешь его лопатой? — спросил я.
— Лопата может поранить растение. Я должен был найти палку, принадлежащую этому месту, затем, чтобы, если я ударю корень, растение не сделалось бы таким плохим, как от лопаты или от другого постороннего предмета.
— Что за палку ты нашел?
— Подходит любая палка дерева паловерде. Если нет сухой, приходится срезать свежую.
— Можно ли пользоваться веткой какого-нибудь другого дерева?
— Я сказал тебе — только паловерде и никакое другое.
— Почему, дон Хуан?
— Потому что у травы дьявола очень мало друзей, и паловерде единственное дерево в этой местности, которое дружит с ней. Если ты поранишь корень лопатой, то трава дьявола не вырастет для тебя, когда ты ее пересадишь, но если ты поранишь корень такой палкой, то возможно, растение даже не почувствует этого.
— Что ты теперь будешь делать с корнем?
— Я собираюсь срезать его. Ты должен отойти. Найди другое растение и жди, пока я не позову.
— Ты не хочешь, чтобы я тебе помог?
— Ты поможешь мне, только если я попрошу тебя об этом.
Я пошел прочь и стал высматривать такое же растение для того, чтобы преодолеть сильное желание подкрасться и подсмотреть за ним. Через некоторое время он присоединился ко мне.
— Теперь поищем женское растение, — сказал дон Хуан.
— Как ты их различаешь?
— Женское растение выше, оно выглядит, как маленькое дерево. Мужское — шире, оно разрастается у земли и выглядит как густой куст. Когда мы выкопаем женское растение, ты увидишь, что оно имеет единое корневище, которое идет довольно глубоко в землю, прежде чем раздвоится. У мужского — корневище раздваивается прямо от самого стебля.
Мы вместе осмотрели заросли дурмана. Затем, показав на одно растение, он сказал:
— Вот «самка».
И он начал выкапывать ее точно так же, как первое растение. Как только он очистил корень, я смог увидеть, что он соответствует его описанию. Я опять его покинул, когда он был готов срезать корень.
Когда мы вернулись домой, он развязал узел, в который положил оба растения, взял более крупное (мужское) и обмыл его в большом металлическом тазу. Очень осторожно он очистил всю почву с корня, стебля и листьев. После этой кропотливой чистки он, при помощи короткого зазубренного ножа, сделал поверхностный надрез по окружности, в месте соединения корня со стеблем, а затем разломил их.
Потом он взял стебель и разложил все его части на отдельные кучки листьев, цветов и колючих семенных коробочек. Он отбрасывал все, что было сухим или испорченным червями, оставляя лишь целые части. Затем он связал вместе две ветви корня, сделал надрез в месте соединения и сломал их пополам. В результате получилось два куска корня одинакового размера.
После этого он взял кусок грубой материи и поместил на нее сначала два куска корня, связанные вместе; на них он положил листья аккуратной стопкой, затем цветы, семена и стебель. Он сложил ткань и связал концы в узел.
То же он проделал и со вторым растением, «самкой», за исключением того, что дойдя до корня, не разрезал его, а оставил развилку целой, как перевернутую букву игрек. Затем он сложил все части растения в другой матерчатый узел. Когда он закончил, было уже темно.
Среда, 6 сентября 1961 года.
Сегодня, в конце дня мы вернулись к разговору о траве дьявола.
— Я думаю, мы опять должны заняться этой травой, — внезапно сказал дон Хуан.
— Что ты собираешься делать с растениями? — спросил я после вежливого молчания.
— Растения, которые я выкопал и срезал — мои, — сказал он. — Это все равно, как если бы это было мной. С их помощью я собираюсь учить тебя пути приручения травы дьявола.
— Как ты собираешься это делать?
— Траву дьявола делят на порции. Каждая из этих порций различна. Каждая имеет свое уникальное предназначение.
Он открыл свою левую руку и отмерил на полу расстояние от конца большого пальца до конца безымянного.
— Это моя порция. Свою ты будешь отмерять своей рукой. Теперь, чтобы установить доминирование над травой, ты должен начать с принятия первой порции — от корня. Поскольку я привел тебя к ней, ты должен будешь принять первую порцию от моего растения. Я отмерил ее для тебя.
Он пошел внутрь дома и принес матерчатый сверток. В нем оказалось мужское растение. Я заметил также, что там была только одна половина корня. Он взял ее и поднес его к моему лицу.
— Это твоя порция. Я даю ее тебе. Я отрезал ее для тебя сам. Я отмерил ее, как свою собственную; теперь я даю ее тебе.
На секунду у меня мелькнула мысль, что я должен буду грызть ее, как морковку, но он убрал ее внутрь небольшого мешка. Затем он направился к задней половине дома, сел там, скрестив ноги, и круглым пестом стал растирать корень внутри мешка. Плоский камень служил ему ступой. Время от времени он промывал пестик и камень, а воду сохранял в плоском деревянном корыте. Работая, он неразборчиво пел какую-то песню, очень тихо и монотонно. Когда он раздробил корень до состояния мягкой кашицы, он положил его вместе с мешочком в деревянный сосуд. Туда же он положил каменные ступу и пестик, наполнил сосуд водой и отнес к забору, поставив во что-то вроде кормушки для свиней.
Он сказал, что корень должен мокнуть всю ночь, он должен быть оставлен вне дома, чтобы его охватил ночной ветер.
— Если завтра будет солнечный жаркий день, то это будет отличным знаком, — сказал он.
Воскресенье, 10 сентября 1961 года.
Четверг, 7 сентября, был очень жарким и ясным днем. Дону Хуану понравился хороший знак, и он несколько раз повторил, что траве дьявола я, видимо, нравлюсь.
Корень мок всю ночь. Около десяти часов утра мы направились к задней части дома. Дон Хуан достал сосуд из кормушки и поставил его на землю. Взяв мешок, он потер его о дно сосуда, затем приподнял над водой, отжал и снова опустил в воду. Эту процедуру он повторил трижды. Отжав мешок в последний раз, он поместил его обратно в кормушку и оставил на жарком солнце.
Спустя два часа мы снова пришли туда. Он принес с собой среднего размера чайник с кипящей желтоватой водой. Очень осторожно он наклонил сосуд и слил верхний слой воды, оставив густой осадок, накопившийся на дне. Затем он влил кипящую воду в осадок и опять поставил сосуд на солнце. Эта процедура повторялась три раза с интервалом более часа.
Наконец, он вылил большую часть воды и установил сосуд под таким углом, чтобы его содержимое освещалось вечерним солнцем. Когда через несколько часов мы вернулись, было уже темно. Дно сосуда покрывал слой каучукоподобной субстанции, которая напоминала недоваренную крахмальную смесь, беловатую или светло-серую. Там набралась полная чайная ложка. Я вынул кусочки земли, которые ветер набросал в осадок. Дон Хуан засмеялся.