Карлов БорисКарлуша на Луне
КНИГА ПЕРВАЯДЕЛО О КОСМИЧЕСКИХ ПОСТАВКАХ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Луна, как некоторые знают, значительно меньше Земли. Условно говоря, они соотносятся приблизительно так, как яблоко и небольшой арбуз. Внутреннее ядро Луны-«яблока», населённое крошечными человечками, и того меньше — с грецкий орех. Где же там размещаются города, леса, реки и горы? Это станет понятным, если мы, вооружившись точными приборами, обмерим «орех» по экватору. И тогда мы получим расстояние, очень приличное даже для нас с вами.
Лунные человечки тоже называют своё запрятанное в оболочку небесное тело Землёй. Но поскольку они знают о существовании нашей Большой Земли, то свою называют Малой Землёй или просто Землёй. Внешнюю оболочку лунатики называют так же, как и мы, — Луной.
Под действием солнечных лучей оболочка светится изнутри, поэтому в подлунном мире происходят нормальные смены дня и ночи, однако солнца лунатики не видят, и небо у них всегда затянуто плотной дымкой облаков.
Если мы посмотрим на карту внутреннего ядра, то увидим, что суша здесь представлена одним большим материком. Восточную и западную границы разделяет Большой океанский пролив, стремительные течения которого связывают Северный и Южный океаны.
В центральной части материка находится самый большой лунный город, он называется Давилон. Здесь рвутся в небо высотные дома, а глубокие ущелья улиц полны электрического света даже глубокой ночью. От перекрёстка к перекрёстку снуют автомобили, а на мостовых полно местных жителей и приезжих зевак.
Несколько южнее расположен Брехенвиль. Это промышленный городок, и фабричных труб здесь гораздо больше, чем небоскрёбов. В Брехенвиле находится знаменитое макаронное заведение Скупердфильда.
На морском побережье расположились ещё три курортных городка: Лос-Свинтос, Лос-Кабанос и Лос-Паганос.
С тех пор, как земные волшебные человечки впервые побывали на Луне, в жизни лунатиков произошла череда ярких, можно сказать, судьбоносных событий. Благодаря приборам невесомости всякая тяжёлая работа превратилась едва ли не в развлечение. Гномы понастроили себе новых домов, засеяли поля и огороды семенами земных растений, которые, по сравнению с местными, были поистине гигантскими и, наконец, по примеру земных человечков, отменили деньги.
Вещи и продукты питания не успевали довозить до магазинов — их расхватывали прямо на складах. Всем было радостно и весело.
Но вот не прошло и половины лунного года, как в работе приборов невесомости стали проявляться признаки неисправности. Поднятые в воздух грузы плавно заваливались на землю, будто выдохшиеся воздушные шарики. Механизмы огромных заводских машин начали тревожно повизгивать и поскрипывать и вскоре совсем остановились. Один за другим приборы невесомости садились, как изношенные батарейки.
Тогда же по непонятной причине вышла из строя радиостанция, находившаяся на поверхности Луны и служившая для связи с Большой Землёй. Подняться на внешнюю оболочку без прибора невесомости не представлялось возможным, помощи ждать было неоткуда.
Светила науки бросили все дела и съехались на экстренный научный совет.
Прибор невесомости, как известно, состоит из двух основных элементов: лунита и магнитного железняка. При сближении они взаимодействуют и дают эффект невесомости. Беда заключалась в том, что завезённый на Луну магнитный железняк без подпитки от мощного магнитного поля Большой Земли быстро терял свои природные свойства. Превратившись в обыкновенный кусок железа, он уже ни на что не был годен.
Опубликованный в прессе доклад произвёл панику на бирже ценных бумаг. Акции заводов, производящих приборы невесомости, обесценились.
Пришла беда — растворяй ворота.
Наспех понастроенные дома стали давать трещины, а то и совсем разваливаться. После того, как нескольких жильцов едва не зашибло рухнувшими крышами, жить в них никто не захотел.
Высунувшиеся из земли ростки второго урожая гигантских растений стали вселять тревогу. Сначали они остановились в росте, а затем, будто оглядевшись по сторонам, стали быстро чахнуть. А поскольку нормальных семян никто не сеял, неминуемо приближалась катастрофа.
Экстренно был созван ещё один научный совет, в который вошли светила лунной ботаники и растениеводства. Их вывод был неутешителен: для того, чтобы получить гигантские, да и просто жизнеспособные, растения, необходима кропотливая, многолетняя работа на земле. Даже растение, взятое из другого климата, трудно пересадить в свой огород; что уж тут говорить о семенах растений, привезённых с другой планеты…
Во всеобщей растерянности и начавшейся неразберихе не упустили возможности поднажиться некоторые сметливые и нахрапистые гномы. Когда отменили деньги, они не стали, по примеру других, разбрасывать фертинги направо и налево. Наоборот, они тихонечко прибрали бесхозные денежки к рукам. «Ничего, ничего, — говорили они, — все эти глупости когда-нибудь прекратятся, а денежки останутся при нас».
Так оно и вышло.
Когда всем стало ясно, что надежды на быстрое, фантастическое изобилие не оправдались, деньги снова обрели прежнюю цену. И тогда эти гномы в одночасье стали богачами — миллионерами и некоторые даже миллиардерами.
За бесценок они скупили у разорившихся хозяев фабрики, заводы и сельскохозяйственные угодья. А затем, когда работа повсюду опять закипела, начали и сами обустраиваться по-новому. Дорвавшись до вожделенных миллионов, они бросились навёрстывать упущенное.
Сначала они накупили себе домов и загородных вилл, в каждом из которых могли бы разместиться со всеми удобствами десятки обездоленных гномов. Вместо них по роскошно обставленным пустым комнатам бегали сторожевые собаки.
Новые богачи скупали совершенно ненужные им картины, скульптуру, мебель, ковры, технику, яхты, автомобили и личные самолёты. Даже обыкновенный унитаз мог быть сделан из золота и оснащён сложной системой датчиков, которые в сопровождении приятной музыки докладывали, какая у сидящего на унитазе гнома температура тела, давление, чем он пообедал и чем ему следовало бы поужинать, чтобы потом лучше спалось.
Все эти дорогие излишества они покупали не столько для собственного комфорта, сколько для того, чтобы выпендриться перед окружающими. Так, например, самым шикарным считался у них не самый быстрый и надёжный автомобиль, а тот, длина которого была не меньше двух обыкновенных, стоящих друг за другом. А у некоторых владельцев длина автомобиля достигала и трёх, и даже четырёх обыкновенных. Внутри таких неповоротливых конструкций были просторные кровати, бары и даже небольшие бассейны.
«Новые» старались выделяться согласно особым, ими самими придуманным внешним признакам. Этот стиль настоящего, заметного издалека богача сложился в их воображении ещё задолго до того, как они сами стали капиталистами. Большинство этих гномов раньше жили в деревнях, и они видели миллионеров только в каких-нибудь дешёвых телевизионных опереттках. Поэтому после внезапного обогащения они повели себя, с точки зрения окружающих, дико и странно.
Прежде всего, богач в их представлении был непременно упитанным. Для того чтобы побыстрее растолстеть, «новые» принялись по нескольку раз в день завтракать, обедать и ужинать, требуя самые калорийные продукты питания: торты, пирожные, сдобные булочки, намазанные маслом, и сладкое, до приторности, какао. При этом они старались как можно меньше двигаться и больше спать. Некоторые требовали подавать им завтрак прямо в постель, чтобы, не теряя времени, тут же, не отходя, всхрапнуть до обеда.
Результаты не заставили себя ждать, и вскоре даже самые неприметные заморыши приобрели вполне солидный и респектабельный вид. А те, у кого талии по каким-то причинам не хотели округляться до желаемых размеров, с нескрываемой завистью поглядывали на уже состоявшихся толстяков.
Некоторые, не желая смириться с природной несправедливостью, пускались на уловки и носили под одеждой специальные надувные жилеты. Однако такое жульничество долго скрывать было невозможно, и таких самозванцев быстро разоблачали. В обществе новых богачей ценились только настоящие толстяки.
Другой важной отличительной особенностью «новых» была шляпа. Но не какая-то обыкновенная, соломенная или фетровая, а сияющий шёлком, стоящий трубой цилиндр. Настоящего миллионера они представляли себе именно таким: толстеньким, с тростью в руке, с бабочкой на шее и цилиндром на голове.
А для того, чтобы все издалека видели, с кем имеют дело, эти цилиндры (а в тон им, соответственно, и бабочки) «новые» заказывали не чёрными, а с какой-нибудь броской, вызывающей расцветкой — в горох, в полоску, клетчатые, крапчатые, звёздочками или блёстками.
Высота этих расширяющихся кверху нелепых головных уборов также имела значение; размеры их подчас становились немыслимыми и для ношения на голове чрезвычайно неудобными.
Намучившись, «новые» пришли к общему негласному соглашению о высоте цилиндров: не больше, чем расстояние, взятое от плеча до макушки его владельца. Этим решением все остались довольны, а если кто-нибудь нарушал правило, то на него специально показывали пальцем и смеялись. Тут уж бедняге становилось не по себе.
Среди новых богачей были, конечно, не только гномы мужчины, но и дамы, которым тоже хотелось похвастать своим достатком перед подругами. Для этого они даже в самую жаркую погоду надевали на себя пышные меха, обвешивались драгоценностями, а на голове сооружали какую-нибудь несусветную прическу в виде вазы с фруктами, парусного корабля или высотной башни. Кроме того, полагалось держать на руках маленькую, злобно тявкающую капризную собачонку, раскрашенную акварельными красками на манер попугая.
Завидев поблизости ещё более расфуфыренную дамочку, такая богачка считала себя смертельно обиженной и немедленно отправлялась домой, чтобы в следующий раз появиться в совсем уже невообразимом наряде.
Глава вторая
Самым богатым и влиятельным из «новых» стал некто господин Пупс. В прежние времена мало кто знал о его скромном существовании. Разве только постоянные посетители универсального магазина в захолустном Фантомасе помнили господина Пупса в лицо.
А лицо у него было широкое, гладкое, всегда расплывающееся в приятной улыбке. И голос у него был тоже приятный, бархатный и слащавый; прямо-таки не говорил, а пел этот симпатичный во всех отношениях толстенький гном.
В универсальном магазине Пупс работал управляющим. В его обязанности входило обслуживание солидных посетителей. Он должен был такого посетителя лично встретить, проводить вдоль стеллажей, рассказать о новых товарах, пошутить — короче, сделать всё, чтобы покупатель не просто ушел из магазина с покупками, но и остался доволен обслуживанием. Настолько, чтобы ему захотелось заглянуть сюда ещё разок и пообщаться с таким приятным продавцом.
Обладая хорошей памятью, Пупс запоминал клиентов с первого раза, и, если покупатель снова появлялся в магазине, восторгам его не было конца. «Ах! Вот и вы! — восклицал он. — Как приятно видеть вас снова! Со времени последней нашей встречи вы, несомненно, похорошели и пополнели!..» И затем, прохаживаясь с клиентом вдоль полок, Пупс рассказывал ему, как старому знакомому, местные сплетни и анекдоты, не забывая попутно расхваливать свой товар.
После такого приёма посетитель чувствовал себя обязанным этому замечательному гному и, чтобы в ответ сделать ему приятное, старался купить побольше, иногда даже не очень нужных ему, вещей.
Уплатив в кассе, посетитель давал Пупсу фертинг «на чай» и прощался. А услужливый управляющий рассыпался в благодарностях и, стоя в дверях, долго кланялся и просил заходить ещё.
Покупателям такое обслуживание нравилось, и многие приходили в магазин снова и снова.
И всё было замечательно до тех пор, пока страна не потерпела экономический крах. Когда деньги отменили и вся торговля пошла прахом, хозяин магазина господин Фунтик, по примеру многих других, всё бросил и уехал в деревню. Совсем иначе повел себя его управляющий. Понимая, что такая неразбериха долго продолжаться не может, он разыскал где-то за городом заброшенный авиационный ангар и начал свозить туда прямо со складов огромные партии бесхозных вещей и продуктов питания. Он также не стал разбрасываться обесценившимися на время фертингами и насобирал их несколько коробок из-под телевизоров, на сумму более полумиллиарда.
Затем Пупс явился к своему бывшему хозяину Фунтику и предложил купить у него всю сеть разорившихся магазинов. Не долго думая, изголодавшийся Фунтик уступил Пупсу право владения за ящик консервированной фасоли. Оба остались чрезвычайно довольны этой сделкой.
Затем Пупс разыскал разорившихся владельцев из других городов и тоже скупил у них магазины за бесценок.
Таким образом, постепенно этот обходительный гном стал единоличным хозяином едва ли не всех универсальных магазинов, расположенных в крупных и не очень крупных городах подлунного мира.
И как только деньги опять вошли в силу, он начал торговлю своими припасами.
Таким образом, когда всё утряслось и встало на свои места, господин Пупс оказался самым богатым гномом на Луне. Его состояние оценивалось в десять миллиардов фертингов. После него с большим отрывом следовал господин Скарабей, у которого было пять миллиардов. До начала смуты на его секретных резервных складах хранилось несметное количество товаров — мануфактуры, хлопка, сахара, крупы, консервов и концентратов. Эти товары, в условиях тяжёлого времени, он начал продавать по бешеным ценам через сеть магазинов Пупса. Став компаньонами, они работали в одной связке и нажили огромные деньги.
Интересно, что внешне эти двое выглядели совершенно по-разному. Скарабей был капиталистом «старой формации», то есть не признавал и даже с раздражением отвергал все эти новомодные штучки — уродливые сверхдлинные автомобили, пёстрые шляпы и толстые животы. Скарабей ездил в нормальном, хотя и очень дорогом автомобиле, носил на голове строгий чёрный цилиндр, а от излишнего веса пытался избавиться при помощи различных диет и массажей.
А вот господин Пупс по всем внешним признакам выглядел как типичный «новый». Он ездил в сверхдлинном автомобиле, имел с десяток ненужных ему домов и загородных вилл, от природы он был толстенький, носил большой пёстрый цилиндр на голове и пёструю бабочку на шее.
При всем этом Пупс был далеко не глуп: маскарад требовался ему для того, чтобы новые богатые принимали его за своего и в случае чего поддерживали его, а не Скарабея. Именно за «новыми» была, по его мнению, настоящая сила.
Глава третья
Однажды, промозглым зимним вечером, к дверям загородной виллы господина Пупса подкатил длинный автомобиль. Хлопнули дверцы, и перед камерой слежения явились двое гномов в пёстрых цилиндрах. Швейцар доложил хозяину, что гости представились как владелец парка аттракционов в Сан-Комарике господин Кролл и свободный коммерсант господин Мигель.
— Пусть подождут в гостиной, — приказал хозяин, рассмотрев их хорошенько, но не вспомнив. — Подайте им чего-нибудь согреться.
Гостей усадили и подали им горячего чаю.
Тем временем Пупс позвонил своему управляющему и попросил немедленно выяснить, что за типы к нему явились. Не прошло и пяти минут, как он держал в руках подробную распечатку личных дел обоих.
Из досье следовало, что «свободный коммерсант» господин Мигель — в прошлом мелкий мошенник и несколько раз сидел в каталажке за плутовство. Став казначеем акционерного общества «Беспроигрышная лотарея», бежал с деньгами, прихватив попутно общественную кассу.
Господин Кролл оказался бывшим управляющим делами Скарабея, также обворовавшим своего хозяина на несколько миллионов.
В настоящее время Мига занимался аферами на бирже ценных бумаг, Кролл же имел в действительности не парк аттракционов в Сан-Комарике, а игорный притон в Лос-Свинтосе, записанный на подставное лицо.
— Пусть войдут, — сказал Пупс и, чиркнув массивной золотой зажигалкой, прикурил сигару.
Зал второго этажа был обустроен со вкусом, совершенно несвойственным новым гномам. По наклонной стене сплошного тонированного стекла хлестал дождь, а хозяин сидел в огромной, пузырящейся и подсвеченной изнутри ванне в окружении разнообразных плавающих игрушек. Круглое, блестящее лицо его выражало благодушие и довольство.
При появлении незнакомцев он даже не подумал вылезти из ванны и одеться.
Когда остановившиеся в дверях Мига и Кролл робко прокашлялись, Пупс оторвал глаза от телевизионного экрана, где транслировался веселенький кинофильм, и обратился к вошедшим:
— А! Господин Мигель! Господин Кролл! Рад вас видеть, проходите, проходите! Простите великодушно, что не встречаю вас лично: необходимо, знаете ли, соблюдать назначенный докторами режим.
Про режим он соврал из соображений деликатности.
Ободрённые таким приёмом, Мига и Кролл заулыбались и присели на краешки стоявших недалеко от ванны кожаных кресел. Свои пёстрые цилиндры они сняли и поставили на колени.
— Нет, нет! — запротестовал Пупс и замахал руками. — Ни в коем случае никогда не делайте этого! Вы рискуете попасть где-нибудь в ужасно неловкое положение. Запомните: новые гномы никогда и ни при каких обстоятельствах не снимают с головы цилиндры — ни в гостях, ни в театре, ни за обедом… Вы меня понимаете?.. Я сам сейчас, как видите, без цилиндра. Но! Если бы мне не было доподлинно известно, что вы гномы старой, я извиняюсь, формации, вы бы уж непременно застали меня вот в таком, — на голове Пупса, откуда ни возьмись, появился огромный пестрый цилиндр, — вот в таком виде!
Гости быстро нахлобучили на головы свои цилиндры и переглянулись. Они ожидали встретить здесь надутого и туповатого невежу, типичного «нового». Такая бурная словоохотливость и парадоксальность заявлений притупили их собственные мыслительные способности.
— Однако! — Пупс поднял кверху указательный палец. — При данных обстоятельствах, — Пупс доверительно понизил голос, — мы не будем идти на поводу у глупых предрассудков, верно? Шляпы долой! — воскликнул он торжествующе и ловко подбросил вверх свой цилиндр, который закрутился и плавно повис на ветвях разросшегося прямо над ванной цветущего дерева.
Гости быстро сняли головные уборы и снова поставили их на колени.
— Пользуются ли успехом у посетителей ваши аттракционы, господин Кролл? — поинтересовался миллиардер.
— Благодарю вас. Вполне, — ответил Кролл, стараясь вложить в голос как можно больше деликатности.
— Крутятся карусели?
— Да… Крутятся.
— И никаких сбоев?
— Нет. Никаких.
— Посетители довольны?
— Конечно. Вполне.
— И с полицией договорились?
— Да. Конечно. То есть… — Кролл осекся, попавшись на крючок. — А при чем тут полиция?
Пупс расхохотался:
— Ну, это дело понятное: если уж взялся содержать игорный притон, надо что-нибудь отмусоливать… — Пупс пошевелил мокрыми пальцами. — А иначе прихлопнут! — и он радостно хлопнул во воде ладошкой.
Вода обрызгала Миге и Кроллу физиономии. Конфузливо улыбаясь, они утерлись платками. Не смея первыми заговорить, они терпеливо ждали, когда Пупс опять начнет задавать вопросы.
Досмотрев забавный эпизод транслировавшегося по телевизору кинофильма и вдоволь насмеявшись, Пупс приглушил звук и повернул свое добродушное лицо к мгновенно напрягшемуся изнутри Миге.
— Рад вас видеть, господин Мигель! — воскликнул он. — Что же вы сидите и молчите? Игра на бирже всё ещё приносит доходы? В этом деле главное иметь смекалку и стартовый капитал. У вас ведь был приличный стартовый капитал?
Пупс намекал на деньги акционерного общества «Беспроигрышная лотарея». Возражать было бы глупо и рискованно. Не подтверждая и не отрицая, Мига вежливо вскинул брови, как бы выражая предельное внимание к собеседнику.
— Был? — нетерпеливо прикрикнул Пупс.
— Да, — быстро ответил Мига. — То есть нет. То есть… как вам будет угодно.
Пупс захлопал в ладоши и залился весёлым смехом.
— Вы мне нравитесь, ребята! — проговорил он, чуть угомонившись. — Как приятно иметь дело с гномами старой формации! Я ведь и сам был таким совсем недавно…
Пупс чиркнул зажигалкой, пыхнул сигарой и, блаженно улыбаясь, задумался о тех временах, когда он работал управляющим в магазине и получал из рук покупателей чаевые. Эти чаевые он заботливо откладывал в специальную шкатулочку. А когда, в конце недели, накапливалось фертингов тридцать-сорок, он отправлялся в хороший ресторан. Непременно такой, где весь вечер и всю ночь бывает представление на сцене.
Он садился за отдельный столик в углу зала, который для него придерживали на субботний вечер, и, поглядывая на сцену, заказывал одно за другим свои любимые кушанья.
Потом, уже глубокой ночью или под утро, он оставлял фертинг чаевых официанту; фертинг — швейцару, который помогал ему одеваться и кланялся в дверях; и наконец, ещё один фертинг — отвозившему его домой шофёру такси.
Совершенно счастливый, он укладывался в кровать и некоторое время нежился в перине на чистом, крахмальном белье. Потом он засыпал и видел во сне, как фертинги сыплются на него прямо с неба и он в них купается и в упоении подгребает под себя хрустящие бумажки…
А что он имел теперь? Деньги отняли у него все радости жизни и даже мечты. Теперь, когда он мог в любое время потребовать для себя самые немыслимые яства, еда уже не доставляла ему прежнего удовольствия. Став богатейшим гномом на своей планете, он не знал, чего ещё можно желать. Любая его самая дикая причуда, прихоть исполнялись мгновенно. Окружающие только и ждали случая, чтобы ему угодить. Если он зимой требовал свежей земляники из леса, то земляника тут же находилась; если ему ночью не спалось и приходила фантазия поиграть с черепахой, то и черепаху откуда-то брали.
Такое рабское угодничество Пупсу давно наскучило, ему хотелось снова иметь какую-нибудь, пусть даже маленькую, цель в жизни. Вроде тех великолепных субботних ужинов в ресторане, которые он зарабатывал добросовестной и даже, можно сказать, творческой работой в универсальном магазине.
При всей своей сентиментальности Пупс был чрезвычайно умным, а следовательно, циничным гномом. Он только и ждал случая, чтобы найти какое-нибудь необычное приложение своему уму и бьющей ключом энергии. Именно поэтому он не побрезговал разговором с отпетыми мошенниками, каковыми, несомненно, являлись Мига и Кролл. Кто знает, думал он про себя, может быть, именно они расскажут нечто такое, от чего всколыхнется наконец медленно затягивающая его трясина скуки…
Отогнав сладостную дымку воспоминаний, Пупс неожиданно развернулся в своей круглой ванне лицом к посетителям и, глядя на них в упор, осведомился:
— Итак, господа? Чему обязан вашим посещением?
Мига и Кролл вздрогнули и принялись незаметно подталкивать друг друга локтями. Пупс смотрел на них без улыбки, лицо его было абсолютно непроницаемо. Потухшая сигара застыла у него между пальцами.
Кролл понимал, сколько может стоить минута времени такого гнома, как Пупс, и он поспешно заговорил:
— Как вам, возможно, известно, господин Пупс, некоторое время назад я служил управляющим делами и личным секретарём господина Скарабея. Я был его ближайшим помощником…
Кролл на мгновение замолк и поднял глаза на собеседника. Тот чуть заметно кивнул, подтверждая, что такой факт из биографии Кролла ему известен.
— За время нашего… м-мм… продолжительного сотрудничества я по долгу службы… был в курсе всех его дел. Я знаю, в чём его сила и в чем слабость. Господин Скарабей — необычайно хитрый и, как бы это сказать… м-мм… не очень щедрый гном.
Пупс ещё раз кивнул, подтверждая, что такая черта характера господина Скарабея ему хорошо известна.
Ободрённый, Кролл заговорил быстрее:
— Ну вот, вытянуть деньги у такого тёртого и прожжённого скупердяя дело трудное и почти безнадёжное. Однако, при определенных обстоятельствах, вполне выполнимое. Да, выполнимое. В здравом рассудке Скарабей, конечно, нипочём не расстанется со своими денежками, но в том-то и штука… Впрочем, я передаю слово господину Мигельу, который пояснит дальнейшее лучше меня.
Пупс перевел безучастный взгляд на Мигу, который в волнении крутил и без того засаленные поля своего цилиндра.
— Как-то раз, — начал Мига, — я засиделся в гостях у одного знакомого гнома, химика. Я его давно знаю, вместе мотали срок в ката… то есть я хотел сказать, что мы и раньше встречались в одном очень приличном обществе. Так вот, было уже поздно, только карта мне шла что надо: денежки так и сыпались в карман. И тогда этот гном, а его зовут Кротик, предложил выпить по стаканчику лимонада. А потом он мне вдруг говорит: «Мига, сейчас ты проиграешь мне обратно всё, что выиграл, а потом ещё десять фертингов в придачу».
Я говорю: «Как же, разбежался…» Но тут со мной начинает происходить какая-то ерунда: карта идёт, а я ему нарочно проигрываю. Хорошие карты сбрасываю, беру мелочь, ставки увеличиваю… При этом ощущение, будто я всё делаю правильно. Ну и вышло в точности, как он сказал: я проиграл обратно весь выигрыш и ещё десять фертингов в придачу.
Ушёл домой, лег спать. Проснулся на другой день только к вечеру. Голова ясная, всё помню, а понять ничего не могу. Позвонил Кротику, тот смеется: как, говорит, самочувствие? Ещё будем играть? Тут меня как обухом по голове: да ведь это он мне в лимонад вчера чего-то такого подсыпал! Ах ты, окись-перекись проклятая, думаю, сейчас я до тебя доберусь! Только в этот момент, на его счастье, ко мне явился с визитом господин Кролл, — Мига кивнул на своего спутника, — и я, конечно, сгоряча всё ему рассказал.
— Да, — подхватил Кролл, — и тогда я сразу смекнул, какие выгоды может принести использование подобного снадобья моему игорному заведению… Вы меня понимаете?..
Пупс кивнул.
— Мы немедленно отправились к господину Кротику и живо обговорили это дельце. Потом всё сложилось как нельзя лучше: прибыль моего заведения возросла в десятки раз, и мы, все трое, прилично разбогатели. Лос-Свинтос городок курортный: богачи приезжают, проматывают свои денежки и уезжают. Наши счета в банках растут, местной полиции тоже кое-что перепадает…
Пупс чиркнул зажигалкой и пыхнул окурком сигары. Он всё понял и теперь прикидывал «за» и «против».
— Стало быть, вы хотите прикарманить денежки господина Скарабея?
— С вашего позволения, это так, — без обиняков ответил Кролл. — Но не все, а только половину. Ведь другая половина, а это больше двух миллиардов фертингов, вам тоже не помешает?
— Не помешает.
Мига и Кролл радостно переглянулись.
— Но почему вы пришли ко мне, а не к Скарабею? Ведь моё состояние больше по крайней мере вдвое.
— Видите ли, — замялся Кролл, — дело в том, что, заручившись поддержкой господина Скарабея и попытавшись разорить, гм… я извиняюсь, вашу милость, мы тем самым восстановим против себя гильдию новых гномов. Объединёнными усилиями они в два счёта сотрут нас в порошок. Другое дело — при вашей личной поддержке. Ну и потом, мои личные отношения с господином Скарабеем… оставляют желать лучшего.
Кролл замолчал и в ожидании начал нервно постукивать пальцами по донышку своего цилиндра.
Пупс успел всё хорошенько взвесить. Соблазн лёгкого обогащения уступил место тревоге. Сегодня эти двое явились к нему, завтра могут явиться к Пудлу или Циклопу, послезавтра к Скупердфильду… И когда-нибудь жертвой порошка станет он сам. Необходимо пресечь деятельность этих прохвостов и взять изобретателя под свой личный контроль.
— Идея великолепна, — сказал Пупс.
Физиономии Миги и Кролла засветились радостью.
— Однако она требует всестороннего рассмотрения.
Мигель и Кролл настороженно переглянулись.
— А потому, — Пупс нажал потайную кнопку, — я попрошу вас на некоторое время… задержаться у меня в гостях.
В тот же миг, откуда ни возьмись, из пола, из стен, с потолка выпрыгнули, вбежали, спустились на невидимых тросах десятка два одетых в серые обтягивающие трико гномов. На их головы были натянуты маски с круглыми дырками для глаз и для рта, в руках они держали коротенькие автоматы. Ощетинившийся стволами кружок вокруг Миги и Кролла сомкнулся.
Бедняги оцепенели, не в силах ни пошевелиться, ни что-либо произнести.
— Вот так, ребята! — бодро воскликнул Пупс и весело рассмеялся. — Не переживайте, будьте как дома. Постараюсь особенно не затягивать с этим делом.
Он дал знак, и обалдевших пленников вывели из дома. Под моросящим дождём, подталкивая сзади дулами автоматов, их повели в ночную тьму, откуда доносилось встревоженное блеяние, хрюканье и кудахтанье.
Пупс окунулся с головой, фыркнул, нажал кнопку связи и распорядился:
— Полотенце. Нет, нет, другое. Да, да! Жёлтенькое в цветочек. Несите, несите скорей… Да! Вот еще что! Прикажите сейчас же доставить сюда этого химика… Кротика. Нет, нет, не ко мне, к этим. Хорошо. Я ужинаю в «Весёлом клоуне».
Минуту спустя розовенький, распаренный господин Пупс попал в объятия огромного мохнатого полотенца. Ещё через час он сидел в ресторане и, потягивая в ожидании заказа свой любимый земляничный крюшон, с улыбкой следил за начинающимся на сцене представлением.
Глава четвёртая
Как только в ресторане появился господинн Пупс, на сцену вышел конферансье и, остановив представление, провозгласил:
— Дамы и господа, прошу внимания! Только что — своим посещением — нас удостоил — самый богатый гном на Луне — господин Пупс!!!
Все поднялись со своих мест и, задрав головы, радостно зааплодировали. Пупс поблагодарил кивками головы и знаками выразил свою скромную признательность. Посетители снова расселись за столики, оркестр заиграл, жонглёр закрутил в воздухе свои оклеенные разноцветной фольгой кегли.
В этом ресторане у Пупса был не просто столик, а целая ниша — на манер ложи в театре, которая называлась люкс-кабинетом. Она располагалась прямо напротив сцены и была изнутри очень уютно отделана и обставлена. Никто не имел права занимать её даже во время длительного отсутствия хозяина.
Пупс очень любил сладкое, поэтому его ужин состоял в основном из всевозможных пирожных, бисквитов, запеканок, муссов, желе, самбуков, парфе, суфле и заканчивался большим тортом из мороженого.
Закусив для начала своими любимыми фирменными блинчиками с абрикосовым вареньем, Пупс принялся было за сладкий, сочащийся вишневым сиропом фисташковый рулет, как в дверь люкс-кабинета осторожно постучали. Пупс недовольно обернулся и увидел метрдотеля.
— Господин Скарабей и его секретарь господин Джулио просят принять, доложил тот.
Пупс с огрчением вздохнул:
— Пусть заходят. Принесите для них приборы.
Появление здесь Скарабея могло означать, что стряслось нечто неприятное и не терпящее отлагательства.
Вошедшие сухо поздоровались, сели за стол, сняли шляпы и положили их на колени. На любезное приглашение присоединиться к ужину Скарабей мрачно проговорил: «Благодарю вас, я не голоден». Однако его секретарь Джулио от угощения не отказался, и официант водрузил ему на тарелку кусок сливочного торта.
На сцене началось выступление факира, который заглатывал целиком лезвия сабель и выдыхал клубы пламени. В полумраке зала разносились возгласы напуганных барышень.
— Дело чрезвычайно неприятное, — заговорил Скарабей, приблизив лицо к собеседнику. В отблесках пламени опущенные уголки его рта и маленький крючковатый нос приобретали зловещие очертания. — В ближайшее время на Луне могут опять появиться приборы невесомости.
— Да что вы говорите! — удивился Пупс. Это известие его не испугало. Он подумал, что земные гномы решили возобновить полёты на Луну и тут же начал прикидывать, какие выгоды можно из этого извлечь, если подойти к делу с умом и без паники. — Что вы говорите! Неужели к нам опять летят эти неугомонные земные человечки?
— Нет, теперь всё обстоит как раз наоборот. Это у нас тут нашлись умники, которые хотят лететь на Большую Землю. Они собираются наладить поставки магнитного железняка с Земли. Расфасовывать его маленькими аккуратными кусочками, обклеивать этикеткой, затягивать в целлофан и продавать как обыкновенные батарейки, только в сотни, в тысячи раз дороже!
— И тогда…
— Не мне вам это объяснять. Свободная торговля невесомостью приведет к невообразимой, фатальной катастрофе!
Пупс перестал есть и на минуту задумался. Следовало либо перекупить эту идею, либо похоронить её раз и навсегда. Перекупить, чтобы затем лишиться всего?.. Абсурд. Похоронить, разумеется, похоронить как можно скорее.
— Кто эти умники? — поинтересовался он, сделавшись серьёзным.
— Двое учёных ослов из нашего давилонского Планетария — Сигма и Мемега. Им будто бы перестали выделять деньги на науку, и они додумались открыть свой собственный бизнес…
— Так что за проблема? Нужно просто дать им денег на науку… и ещё немного. А потом, для полной уверенности, прислать туда пару крепких гномов и вытрясти из них душу.
— Поздно! — Скарабей достал из-за пазухи вечернюю газету и развернул. На первой странице красовался броский заголовок:
АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО «КОСМИЧЕСКИЕ ПОСТАВКИ»
Заголовки помельче были тоже довольно выразительны: «Карманная невесомость для каждого состоятельного гнома!», «Даровая энергия в складчину на каждый бедняцкий хутор!», «Новые перспективы развития науки и техники!», «Остановите безумный проект Сигмы и Мемеги!»…
Продажа акций объявлялась с завтрашнего утра, представительства компании и пункты продаж открывались одновременно во всех двенадцати крупных городах подлунного мира.
В газете был также рисунок новой, карманной модели прибора невесомости в виде небольшой коробочки со сменным элементом магнитного железняка. Срок годности такой магнитной «батарейки» мог колебаться от трёх месяцев до полугода. Её ожидаемая цена составляла тысячу фертингов.
— А почему Сигма и Мемега не обратятся к земным гномам, с тем чтобы они сами доставили сюда вещество? — сказал Пупс. — Ведь их приборы невесомости, надо полагать, находятся в исправности и осуществить рейс-другой ради дружеской помощи не составило бы для них труда?
— Всё дело в том, — пояснил Скарабей, — что находящуюся на внешней оболочке Луны радиостанцию разрушил метеорит. Таким образом, единственный канал связи между нами и Большой Землёй прервался навсегда. Сигма и Мемега полагают, что при наличии средств, полученных от продажи акций, можно будет построить большую трехступенчатую ракету и частями переправить её на внешнюю оболочку. К тому же они опасаются, как бы земляне не перехватили у них столь выгодную финансовую инициативу.
— Сколько же этого вещества можно доставить за один рейс? — проговорил вслух, пытаясь сосчитать в уме прибыль, господин Пупс.
— Не трудитесь, я уже всё посчитал. Один рейс принесёт чистую прибыль порядка двадцати миллиардов фертингов. Это на пять миллиардов больше, чем наши с вами денежки, вместе взятые. Однако дело, как я уже говорил, совсем не в этом.
— Да, конечно, вы правы, — согласился Пупс. — Я целиком и полностью разделяю ваши опасения. Как же всё-таки много ходит по земле опасных сумасшедших! Судите сами: несколько часов назад ко мне явились два негодяя и предложили травить гномов гипнотическим порошком!
И Пупс рассказал, как было дело, утаив, впрочем, тот факт, что заговор был направлен против самого Скарабея.
— Кролл?! — воскликнул Скарабей.
— Мига?! — воскликнул Джулио.
— Эти животные?!! — воскликнули оба разом.
— О, я вижу, что они вам хорошо знакомы, — отметил Пупс.
— Стало быть, — оживился Скарабей, — эти животные, вместе с изобретателем порошка, находятся у вас под замком?
— Да, я надеюсь, что к этому времени уже все трое.
— Но ведь это меняет дело! Мы сейчас же выколотим из этого Кротика его порошок, и тогда два учёных осла в наших руках! Они соберут пресс-конференцию и заявят, что произошла ошибка в рассчётах и предприятие технически неосуществимо.
— К сожалению, для такого манёвра у нас не осталось времени, — подал голос Джулио. — Акции напечатаны, завтра утром они поступят в продажу. Единственное, что могло бы отсрочить…
— Ну!! — требовательно рявкнули на него оба миллиардера.
— Необходимо похитить акции прямо из типографии. И сделать это нынешней ночью.
Несколько секунд Пупс раздумывал, а затем обратился к официанту:
— Позовите хозяина. Передайте, что есть срочное дело.
Знаменитый гангстер Марчелло по прозвищу Танцор был хозяином «Весёлого клоуна». Несмотря на то что все прекрасно знали, кто он такой на самом деле, формально он считался честным и уважаемым гномом. Если он даже где-то и попадался, его сразу освобождали.
Взять Танцора с поличным было мечтой каждого полицейского. Но не потому, что это было делом профессиональной чести, а потому что это был верный способ разжиться деньгами и уйти с работы.
Ресторан-кабаре «Весёлый клоун» был нужен банде для создания видимости честного коммерческого предприятия. Если это заведение приносило в месяц десять тысяч фертингов, то в документах значилось, будто оно принесло все сто тысяч. С этих ста тысяч, девяносто из которых были где-то украдены, Танцор выплачивал налоги и взятки. Такая мошенническая процедура называлась в преступном мире отмыванием денег. После такого «отмывания» все были довольны, за исключением, конечно, тех, кого банда обчистила до нитки.
Поговаривали, что Пупс и Танцор не просто знакомы, но и связаны между собой какими-то тёмными делишками. Поговаривали, что господин Пупс пользовался его услугами для отмывания и своих не совсем честно заработанных денег, а также для запугивания конкурентов по бизнесу.
Глава пятая
Едва Марчелло приоткрыл дверь люкс-кабинета, Пупс поднялся, сделал шаг навстречу и прижал его к груди. Они слегка похлопали друг друга по спине, молча разошлись и уселись в кресла. На потупивших глаза Скарабея и Джулио хозяин заведения даже не посмотрел.
— Дорогой друг, — заговорил Пупс, — у меня к вам есть небольшое, но чрезвычайно важное и срочное дело.
— Да, да, чрезвычайно срочное! — подтвердил Скарабей.
Танцор медленно, всего на одну секунду, перевел на него свой взгляд, и Скарабей понял, что ему следует сидеть молча.
— Завтра утром должна начаться массовая распродажа акций компании «Космические поставки», — начал излагать дело Пупс. — До этого времени необходимо выкрасть все акции прямо из типографии, вы понимаете?
Марчелло и бровью не повёл.
— Возьмите сколько вам надо своих людей, наймите два грузовика и вывезите коробки куда-нибудь подальше, в поле. Побрызгайте коробки бензином… ну и так далее, вы меня понимаете.
— Сколько?
— Тридцать… нет, пятьдесят тысяч.
— Вам нужно сжечь этих акций?
Пупс согласно закивал головой.
— Так зачем куда-нибудь везти? Пусть их горят прямо там, в типографии. Вам же обойдётся дешевле.
Пупс хлопнул себя по лбу:
— Как же я сам не догадался!
— Пишите чек.
Перед тем как заполнить листок в чековой книжке, Пупс на мгновение заколебался. Прикидывая в уме цифру, он покосился на Танцора. Тот небрежно оттопырил два пальца.
«20.000 фертингов», — вывел Пупс, оторвал листок и протянул Танцору.
— Читайте утренних газет, — обнадёжил тот и, не прощаясь, вышел.
Было видно, как Марчелло появился в зале, и двое в пёстрых цилиндрах тотчас к нему приблизились. Выслушав короткие наставления, они кивнули и исчезли.
Пупс удовлетворённо улыбнулся.
— Теперь, — сказал он, — когда у нас в запасе несколько дней, используем их так, чтобы ученые ослы Сигма и Мемега забыли всё, чему их когда-нибудь учили.
Глава шестая
Мигу и Кролла поместили в крошечную постройку на хозяйственном дворе будку, предназначенную для хранения инструмента и орудий труда. Здесь были свалены лопаты, грабли, тяпки, мотыги и одна трехколесная тачка. Здесь не было ни электрического освещения, ни окон, зато в носы гостей сразу шибанул крепкий до головокружения запах навоза.
Снаружи опустился крючок, и охранники удалились. Стало тихо.
— Ушли? — недоумённо сказал Мига.
Он осторожно подёргал дверь, отметив, что хлипкий запор заскрипел, легко поддаваясь нажиму.
— Дайте-ка сюда что-нибудь…
Кролл нащупал черенок лопаты и протянул Миге. Тот просунул лопату в щель, надавил на рукоятку — и крючок со звоном отлетел в сторону. Мига и Кролл вышли на порог и на секунду остановились, прикидывая в темноте, куда следует дать деру.
— Ерунда какая-то, — проворчал Кролл. — Этот Пупс строит из себя непонятно кого, а приличный замок купить не может.
— Богачи все такие скряги, — подтвердил Мига.
И тут в ночной тишине со всех сторон послышались какие-то странные звуки: множественные шаги и учащённое дыхание. Скользнувший по участку свет дежурного прожектора осветил картину, от которой у беглецов мороз продрал по коже: со всех сторон к ним неспешно, но целеустремленно бежали чёрные поджарые собаки. Их было много, они были высокие и мускулистые. Движения у них были тренированные, уверенные и пружинистые.
Мига и Кролл метнулись обратно в будку, но вместо того, чтобы захлопнуть за собой дверь, принялись в панике выталкивать друг друга вперёд. В этой глупейшей и постыдной потасовке, когда злобное рычание собак приблизилось вплотную, Кролл в бешенстве и отчаянии зашипел:
— Дайте же что-нибудь… лопату…
Вообразив, что Кролл отважился отбиваться от собак, Мига быстро сунул ему в руки лопату. Кролл захлопнул дверь и подпёр её лопатой изнутри.
Порычав и потоптавшись, собаки разбежались. Обессиленные пленники прислонились к дощатой двери.
— Теперь я понимаю, почему мне рекомендовали не иметь с вами никаких дел, — пробормотал Кролл, тяжело дыша. — Такого трусливого подонка мне ещё в жизни не приходилось видеть.
— Ладно, лучше заткнитесь, — огрызнулся Мига, — ещё неизвестно, кто больше перетрусил.
— А мне известно, — настаивал Кролл.
Мига сделал шаг вперёд, чтобы в полной темноте ощупать окружающие предметы, но наступил на грабли и получил сильнейший удар в переносицу. Вообразив, что Кролл начал драку, Мига взвыл от боли, а затем бросился на обидчика. Но тот изо всех сил лягнул ногой в темноту наугад и попал Миге в живот…
Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы за дверью не послышались шаги и голоса. Кролл убрал подпиравшую дверь лопату, и внутрь постройки, слепя фонарями, затолкали ещё одного гнома.
— Что такое?! Куда вы меня привели? — разорялся новый пленник. — Я требую адвоката! Эй, вы, слышите?..
Но охранники уже убрались восвояси, а привлечённые запахом ещё одного чужака собаки вновь стали собираться вокруг будки.
Глава седьмая
Подперев дверь, Кролл чиркнул спичкой, и лицо нового пленника осветилось.
— Кротик? — удивленно воскликнул Мига.
Кротик в свою очередь разглядел Мигу и Кролла, а затем сокрушённо всплеснул руками:
— Так я и знал… Попались-таки с порошком! — он обхватил голову и застонал: — И зачем я только связался с такими идиотами!..
Мига и Кролл молчали, так как добавить к сказанному им было совершенно нечего. Кротик заметил у Миги на лице синяк и немного смягчился, полагая, что беднягу не иначе как пытали.
Время шло далеко за полночь, и всем троим, как бы там ни было, зверски хотелось спать. Ворча и зевая, стали, как могли, устраиваться на ночлег. Кролл завладел трёхколесной тачкой, подставив под нее для устойчивости несколько перевёрнутых пустых вёдер. В тачке оказалось мягко, рыхло и как-то по-особенному тепло. Разгорячённые Мига и Кротик завалились прямо на землю, подложив под себя какое-то тряпье. Скоро все захрапели.
Под утро Мига и Кротик проснулись от холода. Они так закоченели, что зуб не попадал на зуб. Между тем устроившийся в тачке Кролл сладко похрапывал.
— Чего это он один занял всю плацкарту? — пихнул Кротик Мигу локтем.
Они поднялись с земли и, стуча зубами, полезли в тачку. Кролл начал отпихивать их ногами, тачка потеряла равновесие, и все трое, под грохот покатившихся вёдер, свалились на пол. Послышался лай сбегающихся собак.
Только сейчас пленники обратили внимание на то, что снаружи посветлело и между досок кое-как сколоченной будки проявились щели.
Скотный двор начал оживать: загорланили петухи, закрякали утки, захрюкали свиньи. Послышались шаги и ворчливый голос:
— Будет вам… сейчас… уже загалдели… несу, несу…
Гном, в рваном ватнике и резиновых сапогах, принялся кормить животных, а потом куда-то сходил и вернулся с кастрюлей, наполненной костями, обрезками и объедками. Его тут же окружили собаки, наперебой засовывая морды в кастрюлю и стараясь оттуда что-нибудь ухватить. Гном высыпал объедки прямо у дверей в будку и скрылся в свинарнике.
Кротик вдруг резко оживился:
— Хватай лопату! Быстрей, быстрей!
Мига схватил лопату и, хлопая глазами, замер с нею наперевес. Кротик достал из потайного кармана бумажный пакетик и высыпал его содержимое на лопату.
— Порошок! — разом воскликнули Мига и Кролл.
— Что стоишь! — в нетерпении зашипел Кротик. — Открой… А ты сыпь порошок в их жратву!
Мига не заставил повторять: он моментально просунул лопату через приоткрытую Кроллом дверь и высыпал порошок на кучу объедков. С жадным хрипом пожиравшие корм, собаки не обратили на это внимания.
— Теперь порядок, — прошептал Кротик. — Через пару минут будут как шёлковые.
Прошло минут пятнадцать, и Кротик сказал: «Пора!». Все трое вышли из будки и направились к видневшемуся вдалеке высокому забору. Несколько собак тотчас побежали в их сторону.
— Сидеть! — крикнул им Кротик.
Собаки послушно сели и жалобно заскулили.
Та же самая история повторилась со всеми другими собаками: поначалу они свирепо бросались преследовать беглецов, но, услышав команду «Сидеть!», послушно садились на траву и жалобно скулили.
Перемахнув через забор и продравшись через густые колючие заросли, Кротик, Мига и Кролл рванули бегом по незнакомой лесистой местности, рассчитывая где-нибудь выбраться на шоссе и остановить попутную машину.
Вскоре они уткнулись в ограду птицефермы, из-за ворот которой выезжал грузовик. Всё это время, как оказалось, они бежали вдоль шоссе.
Пока водитель закрывал ворота, беглецы вскарабкались в кузов и зарылись в мягкие тюки. Только теперь они заметили, что все с ног до головы перепачканы навозом, к которому теперь лип отделявшийся от тюков гусиный пух. Грузовик двигался по направлению к окраинам Давилона, на фабрику пуховых изделий «Тепло и уют».
Глава восьмая
Утренние газеты буквально взорвались сенсационным известием о пожаре в типографии. В огне погиб весь тираж акций общества «Космические поставки», а заодно и оказавшаяся поблизости партия этикеток мыла Труппа.
Сторож показал, что двое неизвестных стукнули его чем-то по голове, связали и выволокли на улицу. Потом он услышал фразу: «Вот так, отдохни пока что здесь, на травке». При этом он ощутил отчётливый запах не то бензина, не то керосина.
Потом гномы сели в легковой автомобиль марки «Пудл» и умчались в неизвестном направлении.
После этого в складском помещении типографии начал бушевать пожар, и сторожу стало жарко. При помощи торчавшего из забора гвоздя он освободился от верёвок и вызвал пожарную команду.
Благодаря умелым действиям пожарных оборудование типографии не пострадало, но от мощных струй пены и воды пришёл в негодность свежеотпечатанный тираж газеты «Давилонские юморески».
Первой версией газетчиков стал умышленный поджог с единственной целью уничтожение акций самими владельцами общества «Космические поставки». Некто Сухарик убедительно и остроумно доказывал, что «учёные ослы» Сигма и Мемега надавали сгоряча невыполнимых обещаний, а когда опомнились и подсчитали хорошенько предстоящие расходы, решили, что им остается только одно: уничтожить в якобы случайном пожаре все акции ещё до того, как они поступят в продажу.
В своей обстоятельной статье Сухарик также утверждал, что таких опасных фантазёров, как Сигма и Мемега, необходимо вообще изолировать от общества. «А что если в другой раз им взбредёт в головы печатать деньги, чтобы их было больше и всем было хорошо? — вопрошал автор статьи. — Или превратить всю имеющуюся на Луне воду в сладкий сироп?..»
Высмеивая учёных при помощи подобных нелепиц, автор сеял недоверие к самой идее этого коммерческого предприятия. Прочитав статью, многие гномы задумались, стоит ли на самом деле покупать акции у таких сомнительных чудаков.
Не скроем, что автором этого материала был не кто иной, как управляющий делами Пупса господин Крысс, укрывшийся под псевдонимом Сухарик. Статья эта была так называемой «заказной», то есть за её публикацию платили не автору, а, наоборот, сам автор платил владельцу газеты. Излишне говорить, что статья была заказана и оплачена господином Пупсом.
В другой газете писали, что пожар, несомненно, устроил сам хозяин типографии, так как всё имущество было им застраховано на весьма кругленькую сумму, а оборудование давно пришло в негодность и его оставалось только выбросить.
Этот материал привлёк пристальное внимание владельцев страховой компании, однако в вечернем выпуске газеты хозяин типографии отверг эти подозрения, представив экспертную оценку стоимости своего имущества, которая на самом деле значительно превышала величину страховки.
Также высказывалась версия, что пожар возник по вине сторожа, который неосторожно обращался с огнём, а вину свалил на им же самим выдуманных злоумышленников в масках.
В двух заметках высказывалось предположение, что типографию запалил фабрикант Трупп для рекламы своего мыла, которое никто не покупает.
Кто-то обратил внимание на марку автомобиля преступников. Поскольку плохой автомобиль для такого опасного дела никто не возьмёт, всю эту историю можно было с натяжкой представить как рекламу автомобилей марки «Пудл».
Стоит ли говорить, что все эти версии как нельзя лучше устраивали господина Пупса, который просматривал газеты за утренней чашкой кофе. Но среди прочих была и такая заметка, которая его насторожила.
В опасную для настоящих виновников поджога сторону копнул знаменитый репортёр Буравчик, имевший собственную газету «Правдивые расследования» и программу «Момент секретности» на телевидении. Буравчик напомнил, что во время тушения пожара намок и пришёл в негодность тираж газеты «Давилонские юморески». И на этот факт, по его убеждению, следовало обратить особое внимание. «Кто являлся совсем недавно редактором упомянутой газеты? вопрошал репортёр Буравчик. — Господин Крысс. А чем занимается теперь господин Крысс? Служит управляющим делами у господина Пупса, ближайшего друга и компаньона господина Скарабея, негласного владельца газеты „Давилонские юморески“!..»
Из этой путаной цепочки ровным счётом ничего не следовало, однако чтение заметки заставило Пупса не раз болезненно поморщиться. «Надо будет хорошенько прощупать этого Буравчика, — подумал Пупс. — Возможно, он о чём-то догадывается…»
Глава девятая
Покончив с газетами и утренним кофе, ещё не поднимавшийся с постели Пупс нажал кнопку громкой связи:
— Где Крысс?
— Уже здесь, — вкрадчиво отозвался господин Крысс, заглядывая в спальню.
— Читали? — Пупс тряхнул пачкой утренних газет.
Крысс прикрыл за собою дверь и присел на краешек стула.
— Так точно. Читал.
— Что это ещё за Буравчик мутит нам воду? Вы его знаете?
— Так точно. Знаю. Чрезвычайно негибкий и неуживчивый гном. Одно время работал у меня в «Давилонских юморесках». Перессорился с редакторами всех газет и учредил свою собственную — «Правдивые расследования». Теперь поливает грязью честных и уважаемых граждан сколько ему вздумается.
— Кто же оплачивает эти… «Правдивые расследования»?
— Буравчик — популярный телеведущий, а популярность — те же деньги. Его телепередача «Момент секретности» имеет высокий рейтинг.
Интерес зрителей можно было понять; Пупс и сам старался не пропустить ни одного выпуска этой скандальной передачи с потрясающими разоблачениями. Случалось, что иного миллионера или важного чиновника выводили из студии уже в наручниках.
— Стало быть, наш герой-правдоискатель ровным счётом ни от кого не зависит?
— Увы, это так. Хотя…
— Да-да?
— Ходят слухи, что господин Буравчик сильно поиздержался на услуги адвокатов. Будто бы он приходил в банк «Гога и Магога» с просьбой о выдаче ему значительной ссуды. Но я не ручаюсь за достоверность этой информации.
— Это не сложно уточнить… — Пупс прикурил толстую сигару и выпустил облако дыма. — Подбросьте ему несколько цифр в конфиденциальной беседе. В пределах… ну, скажем, двух миллионов.
— Я вас понял, хозяин. Ещё поговаривают, что Буравчик недавно провёл неудачную операцию с покупкой телеканала, будто бы его сильно подвёл финансовый директор…
— Такое положение его дел нас бы устроило.
— Поздно ночью он попытался устроить пресс-конференцию с этими учёными…
— Сигмой и Мемегой? Что значит, попытался?
— Соблаговолите посмотреть запись.
Крысс вставил диск в проигрыватель и включил телевизор.
На экране за лесом микрофонов появились растерянные физиономии двух астрономов, проснувшихся, что называется, знаменитыми. Столпившиеся перед ними журналисты, не слыша друг друга, наперебой кричали:
— …Господин Сигма, это верно, что вы печатаете фальшивые деньги?…Господин Мемега, правда ли, что из всех кранов скоро потечет сладкий сироп?…Скажите, какую жидкость вы использовали для поджога типографии бензин или керосин?…Правда ли, что автомобили марки «Пудл» обладают самой надёжной конструкцией?..
Глядя на экран, Пупс улыбнулся. Крысс угодливо захихикал в ладошку. Но тут ведущий передачи Буравчик — белобрысый, спортивного вида гном потребовал, чтобы все заняли свои места и замолчали.
— Прежде всего, — сказал он, — по правилам нашей передачи гости должны сделать заявление от своего имени. Только после этого каждый имеет право поднять руку, представиться и задать свой собственный вопрос.
Стало тихо, Буравчик кивнул учёным, и первым слово взял астроном Сигма.
— Вы… все… — указал он слабым, дрожащим пальцем в зал, — дураки! Что вы понимаете в астрономии? Дураки и неучи!.. — Отвернувшись, он взял под руку Мемегу: — Уйдёмте отсюда, коллега, уйдёмте немедленно…
Под неодобрительный гул и свист журналистов, поддерживая друг друга, учёные стали выбираться из студии. Буравчик тщетно пытался остановить их, уговаривая вернуться на свои места. Оскорблённые в лучших чувствах, эти светила науки поклялись больше никогда не появляться перед журналистами «этой сворой оголтелых собак».
Пупс выключил телевизор и прикрыл глаза.
— За ними кто-то стоит, — произнёс он наконец.
— В любом случае, следует подобраться к ним поближе, — сказал Крысс. И мне кажется, у вас имеется для этого достаточно убедительное средство… прибавил он многозначительно.
Хозяин и секретарь понимающе посмотрели друг на друга.
— А вы уже видели этого… изобретателя? — поинтересовался Пупс.
— Сейчас его приведут. Сигму и Мемегу следует обработать гипнотическим порошком. А затем дать чёткие установки, касающиеся их последующей деятельности и публичных заявлений.
— Это разумно.
— Кому вы поручите столь деликатное дело?
— Целиком полагаюсь на ваш выбор.
Крысс послушно склонил голову.
Неожиданно в доме послышались крики и беготня. В спальню без стука ворвался старший охранник Хныга:
— Хозяин! Хозяин! Ужасное происшествие! Этого просто не может быть! Собаки как будто сошли с ума!
— Где пленники? — сухо произнес Пупс.
— Их нет, нет нигде! Собаки будто…
— Вон.
Хныга умолк на полуслове и, пятясь задом, удалился из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь.
— Наверное, охранники плохо обыскали этого химика, — предположил Крысс. — Щепотки порошка достаточно, чтобы усмирить свору.
Пупс поднялся с кровати, босиком, в ночной рубашке подошел к окну и потянулся.
— Что вы намерены делать? — сказал он безразличным тоном, означавшим высшую степень недовольства.
— Я знаю одного толкового сыщика, — сказал Крысс. — При хорошей оплате берётся за любые безнадёжные дела и сомнительные делишки. И самое главное, умеет держать язык за зубами.
— Его имя?
— Фокс, с вашего позволения.
— А если они направились прямо в полицию?
— Не думаю, что они настолько глупы. Скорее всего попытаются раздобыть денег, фальшивые документы и смыться куда-нибудь подальше.
— В таком случае не скупитесь на расходы, положение слишком серьезно. Если мы не возьмём их за шиворот до сегодняшнего вечера, после это будет сделать гораздо труднее.
Больше не говоря ни слова, Крысс торопливо вышел.
Пупс снял телефонную трубку и вызвал Скарабея.
— Дело осложнилось, — сказал он, не вдаваясь в подробности. Встретимся вечером в «Весёлом клоуне».
Глава десятая
Сыщик Фокс считался лучшим сотрудником агентства «Хитрый лис» в Сан-Комарике. Он был умён, знал юриспруденцию и бухгалтерию, а ещё лучше психологию. Он умел добиваться своего, обходя законы таким образом, что все оставались довольны. Любое дело он устраивал так, что оно никогда не доходило до суда.
Выслушав Крысса по телефону и сторговавшись в цене, Фокс не помчался сломя голову в Давилон на поиски беглецов, а для начала заглянул в свою базу данных и узнал много чего интересного о личностях Миги, Кролла и Кротика. Потом он обзвонил своих платных осведомителей и только после этого сел в поезд и поехал. Но опять-таки не в Давилон, а в Лос-Свинтос, где, как ему удалось выяснить, находилось подпольное игорное заведение господина Кролла.
Подбросив там кое-кому деньжат, Фокс узнал, что заведение находится под «крышей» знаменитого бандита Танцора и ежемесячно выплачивает прибывающим из Давилона курьерам определенный процент от прибыли.
«Вот теперь всё встало на свои места, — сказал себе Фокс. — Несомненно, эти недотёпы явятся к Танцору и попытаются продать ему свой бизнес за бесценок. Но Танцор не будет вставлять палки в колёса господину Пупсу, следовательно…»
Фокс вынул из кармана трубку и набрал давилонский номер Крысса.
— Ну, что? Как дела? — в нетерпении закричал тот. — Нигде не могу вас найти!..
— Я в Лос-Свинтосе.
— Где?!.
— Послушайте, Крысс, если я прямо сейчас скажу, где искать ваших недотёп, мой гонорар не пострадает?
— Ни в коем случае. Для нас важнее всего выиграть время. Вы интеллектуал и у вас свои методы, а для грязной работы охотники всегда найдутся, да и стоят они недорого…
— Хорошо. Надеюсь, мы с вами работаем не в последний раз. Записывайте.
Крысс уже нетерпеливо водил карандашом по бумаге.
— Они должны явиться к Танцору в заведение под названием «Весёлый клоун»…
— Что?!. — Крысс выронил карандаш.
Фокс коротко, но обстоятельно рассказал о проделанной им за день работе.
Пообещав не сходя с места перевести на его счёт гонорар, Крысс связался с «Весёлым клоуном». Он представился и попросил соединить его с хозяином заведения. После минутной паузы, во время которой в трубке звучал доносившийся с эстрады голос популярного сатирика, их соединили.
— Господин Крысс имеет говорить с Танцором.
— Добрый вечер, господин Танцор, рад вас слышать.
— Не сомневаюсь, господин Крысс. И вечер тоже выдался славный.
— С вашего позволения, я перейду к делу.
— Валяйте, а чего тянуть.
— Известны ли вам такие личности, как Мигель, Кролл и Кротик?
— Впервые слышу.
— Простите за нескромный вопрос: когда вы их видели в последний раз?
— О! Вы бы ещё спросили, когда я в последний раз радовался в этой жизни чему-то хорошему… А чего такого натворили эти пижоны?
— Пока ещё ничего страшного, господин Танцор, просто господин Пупс желает их срочно видеть.
— И каким же боком в этом деле Танцор?
— Видите ли, есть серьёзные подозрения, что этой ночью они будут искать встречи лично с вами.
— Они её найдут, если вы просите.
— Это будет чрезвычайно любезно с вашей стороны. И пожалуйста… поаккуратней.
— Так и быть, специально для вас побрызгаю их одеколоном и перевяжу розовой ленточкой.
Рассыпавшись в любезностях, Крысс бросил трубку, хлопнул в ладоши и поспешил в «Весёлый клоун», где Пупс и Скарабей проводили в это время срочное совещание.
Глава одиннадцатая
Миновав ворота фабрики пуховых изделий «Тепло и уют», грузовик остановился, и двое гномов принялись сбрасывать тюки под складской навес.
— А товарец-то не первой свежести, — заметил один из них.
— Это точно, перо с душком, — подтвердил другой, прекратив работу и принюхиваясь. — Надо бы позвать бригадира, пускай он решает, что делать.
Пришёл бригадир, распорол один из тюков и стал ворошить пух, который немедленно полетел по фабричному двору. Все стали чихать, в административном здании захлопали форточки.
— Нет, пух первосортный, — уверенно заявил бригадир. — Это, наверное, шофер какую-нибудь дрянь возил, а кузов не вымыл. Из-за того и воняет.
Водитель начал переругиваться с бригадиром, и от этого шума проснулись зарывшиеся в тюки Мига, Кролл и Кротик. После мучительной ночи их сморил сон, и теперь они, поднявшись, озирались по сторонам, ровным счётом ничего не понимая. Все трое были с ног до головы перепачканы навозом и вываляны в пуху.
Первым опомнился бригадир.
— А ну-ка, ребята, — проговорил он взволнованно, — держите их хорошенько…
Двое рабочих и водитель грузовика стащили диковинных гномов на землю и крепко заломили им руки за спины. Потом их затолкали в пустой гараж, заперли и встали посреди двора, недоуменно отряхиваясь.
— Это инопланетяне, братцы! — зашептал водитель. — Я про них читал в газете «Для досуга»: они живут в канализационных трубах и охотятся за воробьями. Надо сообщить побыстрее куда следует!..
— Ладно, — сказал бригадир, — кто бы они ни были, пойду в контору и составлю акт. Спишу на них весь порченый товар и ещё партию бракованных наволочек за ту неделю. Вот так, попались наконец, вредители. А вы тоже идите со мной, распишетесь…
Оказавшись запертыми в гараже, Мига, Кролл и Кротик, ощущая невыносимую жажду, напились из стоявшего на земле ведра. Когда ведро поставили на место, из него выпрыгнула лягушка и, недовольно квакнув, ускакала. Мига и Кролл совсем скисли, а Кротик тем временем осмотрел металлическую дверь, подёргал, снял с ведра металлическую дужку, просунул в щель и ловким движением выбил заглушку из запора.
Без лишних разговоров все трое бегом пересекли двор, перемахнули через забор и что было духу помчались прочь по узенькой улочке. Редкие прохожие испуганно шарахались.
Миновав промышленную зону, беглецы вылетели прямо на середину оживлённого перекрестка.
Не успели они оглядеться по сторонам, как возле них заскрипели тормоза большого полицейского автомобиля. Из кабины вылез обер-атаман Дригль, а из дверей крытого кузова выпрыгнули рядовые Фигль и Мигль.
— Это что ещё за чучела? — прохрипел Дригль, медленно обходя троих облепленных перьями субъектов.
Час назад в полиции получили негласное указание о розыске неких мошенников — Мигеля, Кролла и Кротика; давалось также подробное описание их внешности, одежды и особых примет.
Несколько раз обойдя незнакомцев и брезгливо потыкав в них резиновой палкой, Дригль убедился, что ни один разосланным описаниям не соответствует. Скорее, эти существа напоминали ему каких-то диковинных птиц.
— Осмелюсь доложить, господин обер-атаман, — обратился к Дриглю рядовой Мигль, — из цирка сбежали какие-то три огромные диковинные птицы. Ходят и бегают на двух ногах, совсем как гномы. Штраусы или страусы… Предупреждали, что они могут больно лягаться.
Полицейские опасливо посторонились.
— Послушайте! — не выдержал Кролл. — Мы не страусы, мы обыкновенные граждане. Отпустите нас, мы очень спешим по делам!
— Ого! — удивился Фигль. — Они еще и говорить умеют.
— Это ещё что, — подтвердил Дригль. — На той неделе я видел по телевизору собаку, которая знала наизусть всю таблицу умножения, с какого места ни спросишь! Вот ты, Мигль, к примеру, знаешь таблицу умножения?
Мигль неуверенно поморщился и пожал плечами.
— Вот то-то и оно. А собака могла пролаять ответ с любого места. И если какая-то паршивая собака умеет считать лучше иного гнома, то почему бы таким дорогим и редким птицам не сболтнуть какую-нибудь ерунду? Вот что, ребята, отвезем-ка их в цирк и получим причитающееся нам вознаграждение. Эй, Мигль! Сколько там за них обещали?
— Осмелюсь доложить, господин обер-атаман, по сотне за каждую птицу.
— По сотне?! А чего тут еще раздумывать. Эй, вы, чуда в перьях, полезайте в фургон живо! Цып-цып-цып! — обратился он к беглецам, у которых уже ум заходил за разум.
Подогнав автомобиль к зданию цирка, Дригль вылез из кабины и открыл дверь кузова. Оттуда пулей выскочили Фигль и Мигль, зажимая носы.
— Ну и воняют же эти птицы! — пожаловались они. — Не верится, что кто-нибудь выложит за них триста фертингов…
Вызвали хозяина сбежавших страусов, и тот долго с удивлением рассматривал трех облепленных пухом и распространяющих запах навоза гномов.
— Нет, — решил он в конце концов. — Это не наши. Наших, вообще-то, привели ещё позавчера. Пришлось раскошелиться на триста фертингов. Ничего, вычту из жалованья у сторожа, в другой раз не будет таким растяпой. А этих вы бы лучше помыли в бане да спросили у них документы.
С этими словами хозяин страусов ушел обратно в цирк.
— Что за ерунда! — топнул ногой Дригль. — Какие могут быть у птиц документы! Вот что, надоело мне с ними возиться, отвезем сейчас же этих вонючек в зоопарк и посадим в клетку…
— Погодите! — взмолился Кролл. — Вы хотели триста фертингов? Вот, возьмите пятьсот, мы сами выкупим себя за вознаграждение. Мы сейчас же сами вернемся в цирк и не доставим вам больше никаких неудобств… — Кролл похрустел перед носом Дригля пятью стофертинговыми бумажками.
Тот взял деньги, повертел их в руках и сунул по одной бумажке Фиглю и Миглю. Потом полицейские молча залезли в автомобиль и умчались прочь.
— Неплохо же зарабатывают в этом цирке, — ворчал себе под нос Дригль, сидя за баранкой, — если какие-то вонючие птицы имеют при себе набитые деньгами бумажники!..
Глава двенадцатая
В люкс-кабинете «Весёлого клоуна» Крысс застал Пупса и Скарабея за чтением вечерних газет. Он поздоровался с беспечно закусывающим Джулио и шёпотом спросил:
— Что случилось?
— Учёные ослы заказали новую партию акций, — объяснил Джулио, наклонившись к уху Крысса. — Тираж будет втрое больше прежнего.
— Зачем так много?
— Паршивые газетчики так раздули это дело, что теперь каждый гном хочет иметь у себя акцию «Космических поставок», хотя бы из любопытства. Цена пока ещё плёвая — фертинг за штуку.
Тут Пупс со словами «какие мерзавцы!..» отшвырнул от себя газеты.
Крысс, чтобы обратить на себя внимание, деликатно прокашлялся в кулак.
— А, это вы! — оживился Пупс. — Ну, как дела? Есть какие-нибудь зацепки?
— Косвенным образом я… да, я надеюсь, что в ближайшее время вы, вероятно, их увидите.
— Что вы такое бормочете, Крысс! — вмешался Скарабей, лицо у которого пылало огнем. — Говорите толком, где эти животные! Ага! Не знаете? Так вот что я вам скажу: надо прихлопнуть астрономов, и точка! — Скарабей ударил по столу так, что оркестр перестал играть.
— Тише, умоляю вас! — зашептал Крысс и сделал оркестру знак продолжать. — Поймите: во-первых, расправа над Сигмой и Мемегой ещё более повысит стоимость акций, а во-вторых, несомненно, что учёные ослы всего-навсего подставные марионетки и за ними стоит куда более серьезный и опасный противник.
— Крысс прав, — согласился Пупс. — Я уже не раз говорил вам, коллега, что тут замешаны «новые». Узнаю их тяжёлый стиль: стремительный напор, размах и бесцеремонность. Это гномы из нашей гильдии. Но кто бы это мог быть? Пока мы этого не знаем.
— Наверное, об этом следует поинтересоваться у самих учёных ослов, высказал свое предположение Джулио.
— Сначала нужно разыскать треклятый порошок! — кипятился Скарабей. Что они скажут вам без порошка? «Вы трус, вор, негодяй и мерзавец, господин Джулио!» — вот что они вам скажут в лучшем случае. В полиции у меня есть кое-какие связи; сегодня целый день химики из отдела криминальной экспертизы шуровали у этого Кротика на квартире. Всё впустую! Утверждают, что там полная неразбериха: склянки не подписаны а в тетрадях такие каракули, что не ясно, какой стороной их держать… Двоих растяп увезли с отравлением, и чему только учат проклятых идиотов!..
Крысс наклонился и что-то шепнул на ухо своему хозяину.
— Официант! — тут же распорядился Пупс. — Пригласите Танцора.
Официант исчез и через минуту вернулся:
— Господин Танцор велел передать, что он имеет вам кое-что показать там, внизу.
Крысс многозначительно посмотрел на Пупса, тот кивнул, и все четверо поспешили следом за официантом.
Глава тринадцатая
Отделавшись от полиции, Мига, Кролл и Кротик спрятались в кустах находившегося поблизости пустынного парка. Они решили дождаться вечера и под покровом темноты пробраться в город. Но не тут-то было: именно в это время в парке собирались для ночлега бродячие собаки со всего города. Они учуяли и быстро окружили место, где затаились беглецы. Стая увеличивалась, лай усиливался, кольцо сжималось.
Деньги в данном случае были бессильны, кто-то должен был пожертвовать собой для отвлечения голодной стаи. Дрожа всем телом, никто из троих не решался первым высказать это единственное спасительное для двух других решение. Никто из троих не мог быть уверен, что выбор не выпадет именно на него.
Вдруг Кролл почувствовал, что всё уже решено и сейчас эти двое вытолкнут его из кустов на съедение собакам. Конечно, они уже всё решили! Ведь он из троих самый откормленный и наименее полезный. Ему стало казаться, что Мига и Кротик на него недобро скосились и вот-вот подтолкнут сзади…
В этот момент Кролл упёрся спиной в торчащий сук, дико взвизгнул и задал такого стрекача, что в одно мгновение скрылся из виду. Миге и Кротику не оставалось ничего другого, как последовать за ним, и теперь собаки должны были растерзать того, кто бежал последним. Все трое с места взяли такую скорость, что собаки в первые секунды остались далеко позади.
И — о чудо! — впереди блеснула поверхность декоративного рва, заполненного водой. Беглецы с разгону влетели в воду и, побарахтавшись хорошенько на мелководье, вылезли на противоположном берегу.
Под лай метавшихся в бессильной злобе собак они перемахнули через ограду парка и оказались на слепящей огнями фар оживленной трассе. Остановить попутку было минутным делом, и вскоре они уже колотили ногами и руками в служебную дверь ресторана «Весёлый клоун».
Коротко расспросив их, Танцор сообразил, что на этом деле можно будет неплохо нажиться. Он накормил гостей, дал им возможность выстирать одежду и высушить её на горячих трубах, а потом запер всех троих в подвале.
Глава четырнадцатая
Но вот дверь подвала заскрипела, и в освещенном проёме показались Пупс и Скарабей вместе со своими секретарями.
Пленники бросились на каменные ступени к их ногам, наперебой горланя что-то жалобное и клятвенно-преданное.
— Как вы себя чувствуете, господин Кротик? — поинтересовался Пупс, не обращая ни малейшего внимания на двух других пленников.
— Не обижал ли вас кто-нибудь? — высказал несвойственную ему озабоченность Скарабей.
Из невнятных междометий Кротика можно было понять, что он готов делать всё, что ему прикажут.
— Мы подумаем о вашем предложении, — милостиво согласился Пупс.
Затем дверь захлопнулась, и пленники, поколотив в неё и покричав, снова впали в отчаяние.
Тем временем в кабинете господина Танцора начался торг.
— По десять тысяч за трёх бестолковых проходимцев? — возмущался Скарабей. — Мигу и Кролла я не возьму даром, пускай сидят в подвале. Я ещё приплачу, чтобы вы их не кормили.
— Все трое продаются в комплекте, — отвечал Танцор. — А если вам нужно именно Кротика, так берите его за тридцать. Тех я отпущу просто так, чтобы они болтали направо и налево, если вам этого надо.
— Но почему же за тридцать! — волновался Скарабей. — Вы умеете считать до одного, господин Танцор? Я желаю купить только одного гнома, а не трёх, понимаете? Так почему же за одного я должен платить как за трёх?
— Стало быть, он того стоит. Имейте в виду, что Танцор никогда не запросит лишнего.
Тут Пупс поднял руку, сделав знак всем замолчать:
— Господин Танцор, уступите мне всех троих за двадцать, и дело в шляпе.
Танцор сразу перестал торговаться, и они пожали друг другу руки.
— Вам их доставить?
— Да, пожалуйста. Я распоряжусь, чтобы для них подготовили соответствующие апартаменты.
Пупс сделал по телефону необходимые распоряжения, и вскоре пленников доставили на его загородную виллу. Кротик оказался в роскошной гостевой комнате с ванной, буфетом и гидрокроватью. Ему в срочном порядке доставили необходимые для производства порошка инструменты и химикаты. Что касается Миги и Кролла, то их опять затолкали в ту самую будку для садового инвентаря. Собаки, строго наказанные за бегство пленников, ходили кругом, некормленые и злые.
Глава пятнадцатая
— К утру первая партия гипнотического порошка будет в нашем распоряжении, — сообщил Пупс. — Необходимо сразу направить к учёным наших доверенных лиц для переговоров.
— Правильно, траванём лопухов гипнотическим порошком, — брякнул Скарабей. — Кстати, кто поедет травить?
— Не травить, коллега, не травить, — поправил его Пупс. — Не травить, а выяснять, кто на самом деле стоит за «Космическими поставками». Порошок, к вашему сведению, абсолютно безвреден.
— Так кто же поедет выяснять?..
Все посмотрели на Крысса, но тот спокойно парировал:
— Польщён вашим доверием, господа, однако вынужден поставить вас в известность, что дела господина Пупса ежесекундно находятся в поле моего внимания. Пусть он решает, могу ли я ехать.
— Нет, нет, господин Крысс, я вас не отпускаю, — забеспокоился Пупс. Но может быть, господин Джулио возьмет на себя столь деликатную миссию? Я знаю, что господин Скарабей прекрасным образом самостоятельно справляется со всеми своими делами.
Джулио подготовился к ответу не хуже Крысса.
— Ученые шимпанзе знают меня как облупленного, — сообщил Джулио. Во-первых, когда-то я представлял им космического пришельца Карлушу, а во-вторых, продал им порядочное количество акций «Беспроигрышной лотареи». Это общество, как вам известно, впоследствии… м-м… прекратило свое существование.
Скарабей и Джулио понимающе переглянулись.
— Погодите! — сообразил Крысс. — Но ведь у нас теперь есть Мига и Кролл. Должны ведь они на что-нибудь пригодиться!
— Верно! — подхватил Скарабей. — Мы уже потратили на этих животных кучу денег. Вот и для них найдется непыльная работёнка. Только не сбегут ли они тотчас, оказавшись на воле?
— Если предложить им достаточно выгодные условия, они будут работать, уверенно заявил Пупс. — Собственно, за этим они ко мне и явились.
Это последнее решение удовлетворило всех присутствующих.
Глава шестнадцатая
Вечером того же дня на территорию расположенного в пригороде Давилона Научного городка въехали три сверхдлинных автомобиля. Солидно прошелестев по гравию, они остановились перед колоннадой центрального входа в здание обсерватории. Из ведущего и замыкающего автомобилей выскочили охранники, одетые в чёрные костюмы, чёрные кожаные перчатки и очки с чёрными стеклами. Из центральной машины вылез шофер и услужливо открыл заднюю дверцу. Появились трое гномов в огромных пёстрых цилиндрах.
Это были набирающие силу авторитеты преступного мира, члены гильдии «новых гномов», теневые магнаты Жмурик, Тефтель и Ханаконда.
Жмурик был щуплым, плюгавым субъектом с чёрной повязкой вместо глаза. Из-за кривых зубов он сильно пришепётывал.
Тефтель был плотным, абсолютно лысым гномом с широким лицом, покрытым волдырями, и с толстыми складками на затылке. Он мало говорил и обладал большой физической силой. Все зубы у него во рту были золотые.
Ханаконда отличался высоким ростом, худобой и даже некоторым изяществом. Движения у него были плавные, осторожные. Он был умён, жесток и непредсказуем. Поскольку глаза его смотрели в разные стороны, Ханаконда носил маленькие зелёные очки, какие бывают у слепых. Он был главным в этой троице.
Никто толком не знал, чем занимаются эти тёмные личности, но ходили слухи, что вокруг них постепенно объединяются бандитские группировки со всего подлунного мира. Пока ещё наибольшим авторитетом в преступном сообществе пользовался Танцор, но Ханаконда уже наступал ему на пятки…
Их ждали: дворник и секретарша сбежали по ступенькам парадного входа и сопроводили их в совещательную комнату, где за большим резным столом сидели астроном Сигма и лунолог Мемега, официальные владельцы акционерного общества «Космические поставки».
Сделав небрежные приветственные жесты пальцами, «новые» заняли места вокруг стола и закурили сигары, от клубов дыма которых учёные закашлялись.
Недоуменно переглянувшись, курильщики пожали плечами и затушили сигары в горшке с коллекционной мимозой.
После этого профессор Сигма не сдержался и сделал попытку резко отчитать посетителей.
— Что вы себе позволяете, милостивые государи! — подскочил он на месте, вскинув кверху трясущуюся от негодования бородку. — Вы находитесь в Храме Науки, господа коммерсанты, а не в распивочной!.. И прошу вас немедленно снять головные уборы! Будь вы моими студентами…
— Не надо кипятиться, профессор, — негромким надтреснутым голосом перебил его Ханаконда. — Мы никогда не были и никогда не будем вашими студентами. У вас вообще никогда не будет студентов, если мы сейчас встанем и уйдем отсюда.
Сигма сел на место и покрылся пятнами.
— Поговорим о делах, — продолжил Ханаконда, убедившись, что никто больше не собирается нарушать тишину. — Для упрощения ситуации пожар в типографии будем считать случайностью. Новый тираж акций будет готов к утру и немедленно поступит в продажу. Если же кто-то на самом деле хочет испортить нам праздник, он проявит себя снова. На этот раз мы его поймаем, и поверьте, он будет очень, очень сожалеть о содеянном.
На некоторое время стало совсем тихо, каждому казалось, что остальным слышно, как колотится сердце в его груди.
— Хорёк! — отрывисто крикнул Ханаконда, и оба ученых разом вздрогнули.
В комнате появился гном из охраны.
— Возьми ещё одного и оставайся здесь. Господа Сигма и Мемега представляют слишком большую ценность для науки, чтобы оставлять их без присмотра. Никаких контактов, особенно с журналистами.
Учёные сидели опустив глаза и не смея ничего возразить.
— Росомаха!
Вошел еще один гном из охраны.
— Поезжай в типографию. Если там опять случится пожар, опять будет наводнение или землетрясение, если хотя бы одна акция пропадёт или придёт в негодность — ты сам полетишь в космос заместо ракеты.
Гном молча развернулся и вышел. В его плотной фигуре и уверенных движениях чувствовалось знание своего дела.
— Теперь обсудим некоторые детали, — сказал Ханаконда.
Окна и двери совещательной комнаты захлопнулись, плотные шторы опустились.
Глава семнадцатая
Окно внезапно хлопнуло перед самым носом, и репортёр Буравчик едва не свалился на землю. Последние пятнадцать минут он балансировал на протянувшемся вдоль второго этажа обсерватории каменном карнизе. На голове у него были наушники, в руке он сжимал раздвижной телескопический штатив с микрофоном, при помощи которого подслушивал и записывал происходящий в совещательной комнате разговор.
— Вот невезуха! — сказал он сам себе, укладывая аппаратуру в болтающуюся за спиной репортёрскую сумку. — Но по крайней мере удалось выяснить, кто настоящие хозяева «Космических поставок». Ой! А где же лестница?
Осторожно, шаг за шагом продвигаясь по карнизу, он добрался до того места, где должна была находиться приставленная им к стене садовая лестница. Теперь её здесь не было.
— Вот это номер! — растерялся Буравчик. — Лестницу скорее всего унёс дворник, но как же я теперь отсюда слезу?
А высота была приличной, в четыре роста нормального гнома. Прыгать с такой высоты в темноту было делом совершенно немыслимым.
Продвигаясь дальше по периметру здания, Буравчик миновал поворот, другой и оказался на освещённом фонарями центральном фасаде здания. В нескольких шагах от него находился небольшой балкончик, а дальше начиналась колоннада.
Стараясь оставаться незамеченным для разгуливающих внизу охранников, Буравчик залез в каменный кораблик балкона.
Скорее всего на этот балкончик никто давно не выходил, потому что он был наполовину заполнен слоями сухих листьев. Расположенный выше уступ защищал каменное гнёздышко от дождя. Дверь, ведущая внутрь здания, была плотно закрыта, забита гвоздями и завешена изнутри шторами. Не оставалось ничего другого, как отсидеться здесь, пока все разъедутся, а потом докричаться до дворника и как-нибудь с ним договориться.
Ночь выдалась тёплой и безветренной. Буравчик улёгся в мягкие листья, подложил под голову сумку и начал раздумывать о том, что он успел сегодня увидеть и услышать. Постепенно глаза его начали слипаться, и он не заметил, как уснул крепким сном.
Глава восемнадцатая
Только поздним утром Буравчика разбудили доносившиеся снизу голоса грубые выкрики и угрозы. Он осторожно высунулся из-за каменного бортика и увидел следующую картину. Двое гномов в измятой одежде и неловко сидящих на них пёстрых цилиндрах пытались пройти в здание обсерватории, а охранники их не пускали.
Достав из сумки видеокамеру, Буравчик начал снимать эту перепалку, а по ходу дела вспомнил, где он видел раньше одного из этих двоих. Несомненно, это был Кролл, бывший управляющий делами миллиардера Скарабея, сбежавший от своего хозяина во времена смуты. Второго гнома Буравчик вроде бы тоже когда-то видел, но так и не смог припомнить.
Неожиданно, в самый разгар перепалки, этот второй гном выхватил из-за пазухи револьвер и заставил троих охранников лечь на землю. Затем их связали по рукам и ногам и обезоружили. Посовещавшись, оттащили их в колючие кусты, а потом второй гном треснул каждого охранника рукояткой револьвера по голове.
Избавившись от колючек и отряхнувшись, Мига и Кролл степенно поднялись по широкой парадной лестнице в здание обсерватории.
— Вот это да! — возбужденно прошептал Буравчик и, обвесившись своим снаряжением, двинулся в обратный путь по карнизу.
Окно в совещательную комнату было, по счастью, открыто. Буравчик нацепил наушники, раздвинул штатив микрофона и стал слушать.
— Удивляюсь, как вас сюда пропустила охрана, — говорил Мемега посетителям довольно сухо. — Но раз уж вы здесь, объясните, кто вы такие и какое дело привело вас сюда.
— А мне кажется, — прошамкал астроном Сигма, указывая на Мигу, — что вот этого чернявенького я уже где-то видел. Вы, случайно, никогда не присутствовали на моих лекциях?
— Не имел удовольствия, — нехотя ответил Мига.
Последовала пауза. Сигма и Мемега стали ждать, когда гости объяснят причину своего визита. Те в свою очередь также, казалось, чего-то дожидаются.
— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — сказал наконец Мемега.
— Да, да, хотим! — с неожиданным энтузиазмом наперебой подхватили Мига и Кролл.
Пока секретарша накрывала на стол, опять продолжалось неловкое молчание. Только астроном Сигма изредка покрякивал, вспоминая, где же он видел раньше чернявого гнома.
Наконец принялись за чаепитие, и разговор на некоторое время был отложен. У Буравчика в наушниках звучали прихлебывания, похрустывание, а также изредка вкрадчивый голос Кролла: «Пейте, пейте чай, профессор…»
Потом со стола убрали, и посетители наконец приступили к разговору. И этот разговор показался Буравчику в высшей степени странным.
— Как? — сказал Мига.
— По-моему, готовы, — сказал Кролл.
— Встать, сесть, — приказал Мига.
Прогремели отодвигаемые и задвигаемые стулья.
— Послушайте, на каком основании… — возмущённо воскликнул было профессор Сигма, но Мига приказал ему молчать, и стало тихо.
— Теперь будете делать всё, что я скажу, — приступил к делу Кролл. Вот бумаги. Здесь написано, что все права на «Космические поставки» вы передаете господину Пупсу. Цена сделки — один фертинг. Прочитали? Всё правильно?
— Все правильно, — каким-то вялым и отрешённым голосом согласился Мемега, и Сигма вторил ему как эхо.
— Стало быть, и вы, господин Сигма, ничего не имеете против такого поворота событий? Не могли бы вы произнести ваше мнение более отчётливо?
— Я ничего не имею против такого поворота событий, — произнес Сигма будто по заученному.
— Отлично, — похвалил Кролл. — Это именно то, что мне хотелось от вас услышать. Стало быть, поставьте ваши росписи здесь, здесь и вот здесь…
Послышалась возня с бумагами.
— Теперь достаньте из сейфа печать…
Открылся сейф, и послышались удары печати.
— Порядочек, — сказал Мига, встряхнув бумагами.
Щёлкнули замки «дипломатов», два мошенника поднялись из-за стола.
— Теория, господа академики, теория прежде всего! — ободрил Мига ученых. — Что такое деньги? Сегодня они есть, а завтра — пшик, и их нету! Я верю в будущее нашей науки.
— Кстати, — вспомнил Кролл и захрустел бумажником. — Вот ваш фертинг. Мы вовсе не собирались вас надувать. Пожмём друг другу руки как деловые партнеры. Вот так. Приятно иметь дело с культурными людьми.
Послышались удаляющиеся шаги, и дверь хлопнула.
Буравчик оставил сумку на карнизе и, больше не таясь, перемахнул через подоконник внутрь комнаты. Сигма и Мемега сидели обхватив головы руками.
— Что это было? Что сейчас здесь произошло? — закричал Буравчик. Почему вы их слушались? Да очнитесь же вы!
Он стал трясти ученых за мантии и даже хлопать их по щекам, но всё было бесполезно: злоумышленники для верности подсыпали беднягам в чай двойную порцию гипнотического порошка. Буравчик махнул рукой и поспешил к выходу.
Тут Сигма вдруг поднял голову и стал трясти ослабевшим пальцем в сторону дверей, за которыми скрылись обворовавшие их мошенники. Он вспомнил, где видел раньше чернявого гнома: Мига представлял космического путешественника Карлушу на пресс-конференции, посвящённой учреждению акционерного общества «Беспроигрышная лотарея». Ах, как давно это было… Сигма снова уронил голову и впал в забытье.
Когда Буравчик выскочил на ступеньки колоннады, сверхдлинный автомобиль злоумышленников уже скрылся за воротами. Охранники только что освободились от верёвок и растерянно смотрели ему вслед. Их собственный автомобиль стоял поблизости со спущенными шинами. Осыпая друг друга упрёками, они со стонами начали доставать из всех частей тела колючки и прикладывать к ссадинам листья подорожника. Буравчик предусмотрительно укрылся за одной из колонн.
На ступеньках появился заспанный дворник с метлой. Завидев прячущегося гнома, он стал шумно требовать, чтобы тот покинул территорию Научного городка.
— Давай, давай, проваливай, пока не вызвал полицию! — покрикивал он, взяв на изготовку метлу. — Посторонних пускать не велено!
Буравчик зашипел было и принялся делать дворнику выразительные знаки, но было поздно: охранники подбежали к нарушителю границы с двух сторон и крепко схватили его за руки.
— Вы не имеете права! — закричал Буравчик и попытался вырваться, предпочитая в данном случае иметь дело с полицией. — Пустите! Я требую, чтобы сюда немедленно…
Но тут ему заломили руки за спину с такой силой, что вместо слов у него вырвался крик боли. Он понял, что сам попал в такую историю, хуже которой не случалось даже в его самых отчаянных телевизионных сюжетах.