Портал вдруг осветился ярче, заливаясь белым светом, и навстречу шагнул Чернецов:
— Глазьева, ты понимаешь, что если Забвенцы оцепили всё вокруг…
Мы застыли перед светящимся порталом. В деревянную дверь что-то тяжело ухнуло, и с потолка осыпалась пыль.
— Понимаю, — Екатерина оглянулась на дверь, потом уставилась на Чернецова, — Но ты же веришь Гномозеке?
Модератор, стиснув зубы, чуть не сжёг меня взглядом.
— Только ради ректора, нюбс, — и он махнул рукой.
Через миг меня втолкнули в портал.
Это снова были коридор, вот только теперь вокруг было древнее запустение. Стены из неотёсанных уродливых камней, и в некоторых местах подземелье напоминало пещеры.
С потолка свисала паутина, цепляющаяся за волосы. Автоматических лампочек тут подавно не было, лишь изредка попадались тлеющие факелы.
Что удивительно, при нашем приближении их пламя вдруг усиливалось, но некоторые факелы начинали чадить и плеваться искрами.
— Старая магия, — Екатерина заметила мой взгляд.
Она сняла очки и капюшон, и я отлично видел её скуластое лицо с орлиным носом. В зрачках и на прилизанных волосах играли блики огней, что придавало ей таинственный вид.
Чернецов остался позади, нырнув обратно в портал. Как он сказал, ему необходимо срочно вернуться в отдел, чтобы не возникло подозрений. Но я так понял, ему просто не хотелось мне помогать.
Мне, сыну Чекана…
— Я тоже скоро оставлю тебя, нюбс, — прилизанная виновато покачала головой, — Мы сейчас нарушаем кучу законов, и надо подстраховаться.
— Ты знала моих родителей? — сразу же спросил я, и вдруг понял, что «мут» уже слетел с меня.
Она поджала губы, нахмурилась, потом мотнула головой:
— Я слышала о них, но, к счастью, в те времена работала в другом месте.
— А кто они…
— Нет, нюбс, можешь даже не спрашивать, — она прищурилась, — И мой тебе совет — никому не говори, кто твои родители. Дольше проживёшь.
Я попытался спросить ещё раз, но она упрямо промолчала.
— Тогда почему помогаете?
Екатерина цыкнула:
— Да чтоб тебя. Гномозека так сказал.
— Гномозека — это тот самый коротышка?
Глазьева усмехнулась:
— Назвала я его как-то коротышкой. Наша пати потом неделю собирала Лунные грибы в Болотном лесу. Занятие, знаешь ли, такое себе.
— Пати?
— Ну, это группа из пяти игроков. В Батоне все учатся сразу в группах, это же основа.
— Батон — это «Баттонскилл»? — спросил я, в коем-то веке начиная принимать новую реальность.
— Ага. Российская академия игроков.
— Но название такое…
— Странное, да. Таковы правила Невмешательства.
— Так этот низкорослый бородач… — начал было я.
— Это гном, нюбс. Да, это ректор Батона.
Я на миг подумал, что называть коротышку гномом тоже не особо-то корректно. Но через миг до меня дошло:
— В смысле настоящий?!
— Нет, блин, поддельный. Он чистых кровей, поэтому невероятно сильный игрок. Девятый уровень!
Девятый. Уровень.
Геймерский сленг окончательно стал меня добивать. Я хотел ещё зацепиться за ускользающую реальность, сказать хоть что-то, чтобы доказать и себе, и этой Глазьевой — такого быть не может.
— Ммм… Екатерина?
— Можно Катя, — она улыбнулась, — Я ещё молодая, но сколько мне лет, говорить не буду. Обычно нюбсы неправильно всё понимают.
— Вот и я тоже ничего не понимаю, — выпалил я, — Что происходит, где я?
— Мы под замком «Сито», — она стрельнула глазами вверх, — Сегодня практикантов привели, они наверняка уже в катах.
У меня вырвался стон. Либо я задаю неправильные вопросы, либо мне дают неправильные ответы.
— Куда ты меня ведёшь?
— Ты должен выйти из «Сито». Думаю, там тебя встретит ректор.
— Зачем?!
Глазьева покосилась на меня, сыграв бровью. Кажется, мои вопросы уже казались ей глупыми и начинали раздражать.
— Он же сказал, что ты должен добраться до Батона. Чего непонятного?
Я только округлил глаза и выдохнул, пытаясь успокоиться. Глазьева положила руку мне на плечо:
— Нюбс… Кхм, Гончар. Если ты не попадёшь сегодня в «Баттонскилл», с тобой что-то будет.
— Что?
— Ну, это явно не обнуление. В Самаре на тебя уже нападали, и даже здесь попытались увести серьёзные игроки. Думай сам.
Это она хорошо сказала. Думай сам…
— А где моя тётя?
— Тётя?
— Да, то письмо, которое достал этот… желтоглазый. Оно было у моей тёти.
— Ну, если твоя тётя нюбс, то скорее всего её обнулили, и она ничего не помнит, — она кивнула, — Правила Невмешательства.
Это принесло мне некоторое облегчение.
Наши шаги эхом отзывались от сводов подземелья, и казалось, длинному коридору нет конца. Я чуял, что скоро обрету долгожданную свободу, вот только это уже не доставляло столько радости — никто не собирался меня доставлять обратно в родной город.
Где меня выкинут?
В пещерах? В горах? В лесу?
Эти вопросы волновали меня, но спросил я совсем о другом:
— Кто такие нюбсы?
Глазьева нахмурилась, а потом со вздохом ответила:
— Знаешь, я с вами обычно много не общаюсь. Какой смысл, если всех обнуляем, и вы ничего не помните?
Она пригнулась, чтобы не вляпаться в плотную паутину, свисающую с потолка, потом продолжила.
— Нюбсы — это обычные люди. Раньше, до ввода игрового сленга, мы называли вас простачками.
— А игроки?
— А игроки — это необычные люди. Наделённые силой.
Я покосился на факел, под которым мы проходили. Он вдруг вспыхнул, заискрил, выплёвывая сгустки огня прямо на паутину рядом.
— То есть, вы все — маги?
— Ну, можешь и так называть.
Поток вопросов, крутившийся в моей голове, видимо, создал затор в голове, и я уже не знал, что спрашивать. Тем более, впереди показалась стена.
— А зачем вы скрываетесь?
— Ну, нюбс, это школьный курс… — Глазьева вздохнула, — Так, вот вход в катакомбы.
Она ткнула пальцем вперёд. Коридор здесь оканчивался стеной, в которой отлично проглядывался замурованный вход. Закрывался он монолитной каменной плитой.
Над входом покачивалось яркое пламя факелов, отбрасывающих зловещие тени. Не сразу я разглядел намалёванный знак на створке — череп и две косточки под ним.
— Туда увели практикантов на кач и сбор лута.
Она вытянула из-за пазухи небольшой листок, подошла, и прижала его ладонью к плите. Тот вспыхнул под её пальцами и осыпался тлеющими хлопьями.
Я не выдержал:
— Вот прямо как в игре, именно кач? И лут?
— Слушай, наши тоже привыкнуть не могут, но это самая успешная конспирация за всю историю, — Глазьева отошла от стены, — А когда создали онлайн-игры, то мы смогли регулировать систему.
Каждый мой вопрос создавал десять новых, но каменная плита вдруг поехала вверх, открывая кромешно чёрный вход, и мне стало страшно. Сколько я не лупил глаза, ничего не мог там разглядеть, тем более в нос пахнуло запахом сырости и крови.
Знак смерти уехал вверх вместе с плитой, но я-то отлично его помнил. Мне совсем не хотелось идти в эту темноту.
— А может, портал какой… — начал было я.
— Ты не бойся, там уже всё зачистили, следом пойдешь, — Глазьева достала смартфон, — Телефон у тебя есть?
Я впервые вспомнил о нём. До меня только дошло, что за всё это время я даже не догадался позвонить.
Сети, естественно, не было.
— Во внутренних локациях не ловит, — покачала головой Глазьева, прикоснувшись своим телефоном к моему.
— Правила Невмешательства? — упавшим голосом спросил я.
— А ты начинаешь соображать.
Мой смартфон засветился, и на экране показалась какая-то схема.
— Вот, это карта катакомб, я там метку поставила, — она ткнула пальцем, — В компьютер играл же?
Я кивнул.
— Ну, значит, разберёшься, — она вдруг вытянула из-за пазухи дубинку в полметра длиной и протянула мне.
Кривая, с плохо обструганным сучками, но изрядно потрёпанная и в тёмных пятнах. А в остальном обычная палка, отполированная в месте хвата.
Я даже не стал спрашивать, откуда Екатерина смогла её достать. У хрупкой девушки за обтягивающим костюмом не было столько места.
— Надеюсь, не пригодится. Это нубская дубинка Чернеца.
У меня, естественно, возникли вопросы. Но она толкнула меня в темноту.
— Смотри, никому на глаза не попадайся.
Я споткнулся обо что-то мягкое и больно плюхнулся на задницу, отбив себе пятую точку и выронив дубинку. Мне не удалось рвануться обратно — плита над входом вдруг рухнула обратно, скрыв коридор с силуэтом девушки.
Вокруг меня осталась чёрная темнота.
Глава 5, в которой кровь
После скрежета упавшей плиты тишина показалась ещё более оглушающей. И темнота просто идеальная, аж глаза заболели.
Запах тут был, как в мясном отделе… Только там, где продают сырое мясо.
Я понял, что начинаю волноваться, и подобрал под себя ноги, сняв их с мягкого препятствия, о которое споткнулся. Интересно, что это за мешок?
И, недолго думая, я протянул руку.
— Твою… же… — засипел я, когда ладонь легла на лицо.
Нос, глаза. В полной кромешной темноте мои пальцы трогали чьё-то лицо!
У меня зашевелились волосы. Я отдёрнул руку, сердце забилось часто-часто, да и дыхание стало сбиваться. Это что за приколы?!
— Не-е-ет… — вырвалось у меня.
Полная темнота.
И ощущение, что ко мне тянутся десятки когтистых пальцев, и вот-вот прикоснутся. Такое бывает, когда насмотришься ужасов, и боишься ногу вынуть из-под одеяла.
Самое страшное, что я краем сознания понимал — лицо, которое я потрогал, уже не было живым.
— Помогите, — тихо сказал я и зажмурился.
Чуда не произошло.
Так вот чем тут занимаются эти игроки. «Сито», или как его там. Похищают таких, как я, а потом скидывают в коллектор подыхать. И лежит здесь такой же бедняга, как и я.
И все эти игроки не более чем просто террористы.
От этих мыслей становилось страшнее, и я понял, что делаю только хуже. Мне всё ещё нужна голова на плечах.