- Да? А не ты ли слегка подтолкнула его руку при этом?
- А, что скрывать! Такие мелочи я еще могу себе позволить, это не нарушение сюжета. Невозможно ведь равнодушно смотреть на все это.
- Белена и дурман едва не задушили меня. Да еще кругом это железо…
…вдруг с грохотом свалилась с подоконника ваза и разбилась на тысячу кусков. Стебли роз сломались, лепестки были разорваны осколками.
- Ой! - воскликнула Майя, вырываясь из объятий Смока. - Вот горе!
Она склонилась над розами. Но где же они? Где изящные стебли, надменные шипы, бархат лепестков? Острые узкие листья; грязно-желтые, с сетью фиолетовых прожилок и темным зевом цветки; дурманящий запах… Во что превратились розы?
- Что это? - обернулась Майя к Смоку.
- Белена и дурман, - ответил он… он?
Голос его из низкого, глуховатого стал мягким, вяжущим.
Лицо исказилось, исчезла благородная четкость черт, кожа посмуглела, светлые глаза загорелись, даже волосы стали черными! Теперь-то он меньше всего напоминал Любимого! Майя узнала ненавистно красивое, скользящее лицо Змея.
- Почему же он назвался таким именем?
- Слово «смок» на языках некоторых славянских народов означает «змей». А изумруд по древним пове- риям - самый могучий талисман: один вид его смертелен для ядовитых змей.
- Успокойся, - быстро сказал Змей, протягивая к Майе руку. - Успокойся. Я тебя не трону сейчас. Пришло время сказать тебе…
- Ни слова я с тобой не скажу! Вон отсюда! Вот уж воистину: льстец под словами - змей под цветами! - прервала Майя, но по лицу его проползла улыбка:
- Пословица неплоха. Но вот послушай, какую я расскажу тебе сказку… Однажды некий князь поджег в лесу сухое дерево. А в нем жила змея. Увидел князь, что змея вот-вот погибнет, услышал ее мольбы, пожалел - и выхватил из огня. Змея обернулась женщиной столь дивной красоты, что князь и помыслить не мог ни о чем другом, как только взять ее в жены. Она согласилась - на том лишь условии, что он никогда, даже во гневе, не назовет ее змеей. Иначе…
Князь обещал все, что она хотела, женился на ней, и они жили счастливо. Но вот единожды, осердясь на своенравную, острую на язык жену, он злобно обругал ее: «Змея!» И в тот же миг она исчезла. Князь все бы отдал, чтобы вернуть ее, да поздно. Так, в горе, и дожил он свой век, не зная…
- Что? - с невольным волнением спросила Майя.
- Что жена его родила сына, который обречен нести дар оборотня как проклятие. Этот сын - я.
- Ты!…
- Да. Но послушай еще сказку, - властно произнес Змей. - Ее рассказывают на далеких южных островах.
Жила когда-то женщина, у которой вместо сына родился Змей. Змей рос и рос. Своим родителям он был противен. Но все же они заботились о нем, ведь это был их ребенок. Когда он вырос, ему построили отдельную хижину. А потом родители решили его женить.
Долго искали они невесту. Наконец после долгих трудов нашли девушку, которая согласилась выйти за Змея. Родители предложили ей жить с ними и только на ночь отправляться к Змею. Но девушка ответила, что раз она вышла замуж, то должна жить со своим мужем.
Однажды она пошла ловить рыбу. Змей сбросил шкуру и превратился в юного вождя. Когда жена вернулась, она не узнала своего мужа. А тот притворился, будто ищет человека-змея.
Прошло три дня. И женщина начала догадываться: незнакомец - ее муж.
На четвертый день она сказала, что пойдет ловить рыбу. А сама осталась дома, нашла змеиную кожу и сожгла ее. Вечером опять пришел юный вождь. Он спросил, где Змей.
- Он здесь, - ответила жена. - Он - это ты!
Все узнали об этом. Девушки, которые когда-то не хотели выйти замуж за Змея, горько пожалели об этом!
Последние слова Змей произнес как бы с ударением и выжидательно посмотрел на Майю.
- Ну и что? - угрюмо спросила она.
- Я прошу тебя стать моей женой, - вкрадчиво прошептал, будто просвистел Змей.
- Боже сохрани! - со страхом вырвалось у Майи.
- Уж сколько ваших грехов принял на себя ваш бог, а вы всё просите его о чем-то!… Но ты не спеши отказывать мне. Клянусь, жалеть тебе не придется. Мое племя могуче, а я в нем владыка. И в царстве растений… - Он бросил косой взгляд на подоконник, где стоял серебристо-сиреневый цветок, и глаза Змея, огненные, колючие, казалось, застыли на миг. -… живет моя могучая родня. Ты только послушай, как победно и величественно звенят их имена: Змейка, Змеиная Головка, Ужевка, Драконова Кровь, Змеиный Язык, Змеевник, Змеевец, Змееголовник, Змеедушник… Их еще много, много. Даже в небе, куда ты столь часто обращаешь свои взоры, - снова косой взгляд в сторону подоконника, - даже там есть могучие братья мои: Змея, Скорпион, Змееносец… А сколько змееносных людей окружает тебя!
- Оставь уговоры.
- Согласись! Совсем скоро, 30 мая, на Исакия - ночь великой змеиной свадьбы. Змеиный праздник! Ежегодно венчался я в эту ночь с прекраснейшими из земных дев, но только тебя хочу взять в жены не на год - навеки. Вспомни сказку южных морей. Ты не пожалеешь. Другие будут завидовать тебе.
- Но ты мне тошен! Попроси Эльзу - она явно к тебе неравнодушна.
- Эльза! - отмахнулся Змей. - Эльза пуста, будто коробочка дурнишника, из которой ветром выдуло семена.
Майю словно ожгло, она крест-накрест обхватила руками живот.
- Нет, нет! - шепнула она.
- Да, да! - властно произнес Змей. - Там мое семя, а значит, мой плод.
- Нет, нет!…
- Ты умная женщина, - холодно вымолвил Змей. - Я скажу тебе, зачем мне ребенок. Когда я получу его… с меня спадет проклятье моей матери и всех тех, кто вступал в брак с людьми. Я перестану бояться за свою кожу: ведь если ее сжечь, то я не стану человеком - я погибну! Лгут проклятые сказки, не лжет только древняя песня о Змее-женихе!
Глаза Майи блеснули, и Змей заметил это.
- Напрасно надеешься, - покачал он головой. - Тебе никогда не найти моей кожи. Надежно хранит ее медяница. Да и подумай о ребенке!
- «Ребенку нужен отец» - так, кажется, говорят в подобных случаях? - ехидно спросила Майя. - Или «ребенку нужен змей»?
- Легче сосчитать опадающие сентябрьские листья, чем уговорить тебя, - со злой печалью произнес Змей. - Ты - слабая женщина, где тебе справиться с порождением Горечи и Мудрости! Оборотень в мире людей обречен на изгнание. Все вы хотите быть одинаковыми. А тот, кто рознится с вами и превосходит вас, ненавистен вам и гоним вами. И даже если он будет жизнь свою отдавать за вас, вы с благодарностью распнете его, чтобы потом молиться на него, украдкой радуясь, что он мертв.
- Нет, нет! - Майя зажала уши.
- Да! - Голос Змея проникал всюду. - И ему не найти счастья в вашей так называемой доброте. Добро- га - жалость… Тому, кто жалеет - других ли, себя, - никогда не узнать, чью песню поет дерево на могиле, чьи проклятия и обеты звучат в раскатах грома, по кому проливает слезы дождь, кого разит своей беспощадной усмешкой солнце, кого благословляет закат и напутствует рассвет. А я взращу ум ребенка безжалостным и острым. Я взращу его душу сильной, стремительной и ядовитой.
Майя, защищаясь от силы его слов, подняла руки к лицу и… еще одно превращение! Не серпентин, драконит и золото, а грубое железо, позеленевшее и проржавевшее, облепляло ее запястья и пальцы! С криком сорвала Майя украшение, отшвырнула. Змей поразительно гибким, бескостным движением нагнулся, подхватывая его, пряча, и только тут Майя внезапно вспомнила: «Вечно Змей над человеком власти ищет… но не всегда находит. Скрутить в клубок упругий, придавить тугую змейку злобы, ей зубы затупить, а яд отдать алхимику великому - душе своей бессмертной, чтобы свинцовое безумье злобы в златое милосердье превратить…»
Цветица! Как можно было забыть о ней!
Она метнулась к подоконнику, а Змей скрипнул зубами:
- Да, недаром предписано поверьями белену и дурман срывать лишь ночью. Дневные запахи быстротекучи и слабы. Вот и рассеялись их чары. Но в чем ты ищешь опоры? В хрупком цветке. Наивная! В тени одинокого облака от солнца не скроешься. Не защитит тебя цветок. Смотри - он молчит. Так подумай хорошенько - принимаешь мое предложение?
- Я от тебя не приняла бы и яду, если бы решила отравиться: вдруг не подействует! - Майя обожгла рот злобой своих слов.
- Ну что же. Я уйду - пока. Я сомневался, что ты любишь этого ребенка. Теперь вижу - ты приняла его в душу свою. Это хорошо. Я сомневался, что ты во власти говорящего цветка. Напрасны были сомнения. Это плохо. Раз так… надо подумать. Прощай пока.
Скользящей походкой он направился к выходу. Мягко улыбнулся на пороге и непонятно произнес:
- А цветок молчит и будет теперь молчать всегда. Цветок - или ребенок? Что выбрать?
Змей исчез. Исчезли белена и дурман. Цветица молчала.
Майя звала - напрасно. Сбрызнула ее водой, отворила окно, молясь свежему ветру, - не помогло и это. И капли горючих слез не разомкнули лепестки.
В отчаянии Майя решила бежать за колдуньей, но оступилась в дверях, подвернула ногу, ухватилась за косяк, чтобы не упасть, и громко вскрикнула: в руку ей вонзилась толстая железная игла, почему-то торчащая в косяке!
От боли снова брызнули слезы. Майя выхватила иглу и вышвырнула в окошко: «Чья это подлая шутка?!»
Ладонь ныла. Майя по-детски слизнула капельку крови - и мгновенно забыла о боли, увидев, что Цветица медленно раскрывает лепестки. И как всегда при этом, Майя ощутила взмахи невидимых крыльев, замирающие вдали раскаты небесной музыки.
- Цветица!!! Что, скажи мне, что с тобой?
- Игла…
- Игла?
- Игла меня околдовала, усыпила. Запах трав змеиных одурманил. Но я все знаю, что происходило.
- Цветица! Страшно мне.
- Ложись! Усни. Забудься. Утром все иначе будет.
Майе казалось, что каждый волосок ее плачет от нервной усталости. Она крепко заперла двери и окна и легла, до последнего мига ловя светлый взор Цветицы.
- Прости меня.
- Ну что с тобой?
- Не только Майя полюбила тебя. Я с каждым днем все больше привязываюсь к тебе, и мне горько от беды, на которую я тебя обрекла. А горше всего, что уже ничего не остановить.