Карточный домик

«Горь-ко! Горь-ко! Со светлой вершины дано вам отныне в бескрайние дали взглянуть! Ребята! Будьте щедры на труд, любовь и крики рождений! Добра вам и света!» — «А я желаю черной жизни молодым! Пусть квартира будет с хрусталем на черном бархате! Пусть ложками едят черную икру! И пускай ездят только на черной «Волге»!» — «Ура! Горь-ко! Горь-ко!..»

Прошло часа полтора, а ночь упрямо не наступала. Видны были под сизым, бирюзовым в оранжевых перьях на западе небом вспаханные, взбухшие от дождей зеленоватые поля до горизонта, прозрачные леса, поблескивала темная вода в колеях извилистых горбатых проселков. Я стоял в тамбуре, прижавшись лбом к холодному дребезжащему стеклу, а колеса словно отпечатывали сказанное нам полдня назад во Дворце бракосочетаний: «У вас есть мо-ло-дость о-ба-я-ние лю-бовь и чис-тое мир-ное не-бо но счасть-е са-мо по се-бе не да-ет-ся в сов-мест-ной жиз-ни про-яв-ляй-те доб-ро-ту и рас-су-ди-тель-ность не об-ра-щай-те вни-ма-ния на ме-ло-чи соз-да-вай-те проч-ную со-вет-скую семь-ю чем креп-че семь-я тем проч-нее на-ше об-щест-во тем бли-же мы к ком-му-низ-му». «Вот до тех домиков, — хитрил я, — и пойду в вагон. До сосны. До озерца. До переезда». Но не уходил, потому что хорошо было стоять одному в прохладном тамбуре. Въехали на мост, и захотелось крикнуть что-нибудь, как там, под нашими сверхзвуковыми бомбардировщиками, от которых дрожат горы, или на броне, в г...

Читать дальше