ИНОПЛАНЕТЯНЕ
— Где вы родились живете и работаете (село, город, область)?
— Родился, живу и работаю в Ленинграде в области сатиры и юмора.
— А чем отличается юмор от сатиры?
— Юмор смеется над тем, кто упал, а сатира — над тем, кто толкнул.
Тоннель
Поезд остановился прямо в тоннеле. Причем первый вагон уже выходил из тоннеля, а последний еще не вошел.
Неожиданная остановка огорчила всех, кроме пассажира из последнего вагона. И не потому, что в его вагоне было светлей, чем в других, а потому, что недалеко от тоннеля жил его отец. Каждый отпуск проезжал пассажир через этот тоннель, но отца не видел уже много лет, так как остановки здесь поезд не делал.
Пассажир высунулся из окошка и окликнул проводника, который разгуливал вдоль поезда:
— Что случилось?
— Да при выходе из тоннеля рельс лопнул.
— А скоро поедем?
— Да не раньше, чем через четыре часа, — сказал проводник и двинулся обратно, на другой конец тоннеля.
Прямо напротив последнего вагона находилась телефонная будка. Пассажир сошел с поезда и позвонил отцу. Ему ответили, что отец на работе, и дали номер рабочего телефона. Пассажир позвонил на работу.
— Сынок?! — почему-то сразу узнал его отец.
— Я, батя! На целых четыре часа.
— Какая жалость! — расстроился отец. — У меня до конца работы как раз четыре часа.
— А нельзя отпроситься?
— Нельзя, — ответил отец. — Работа срочная. Ну да я что-нибудь соображу.
Пассажир повесил трубку. Проводник как раз возвращался из тоннеля.
— Едем через два часа, — объявил он.
— Как — через два?! — ахнул пассажир. — Вы же обещали: через четыре!
— Так ремонтник думал: за четыре отремонтирует, — а теперь говорит: за два, — объяснил проводник и двинулся обратно, на другой конец тоннеля. Пассажир бросился к телефону:
— Отец! Тут, понимаешь, такое дело: не четыре часа у меня, а два!
— Какая досада! — огорчился отец. — Ну да ничего, поднажму маленько, — может, за час управлюсь.
Пассажир повесил трубку. Из тоннеля, насвистывая, вышел проводник:
— Такой ремонтник попался хороший! За час, говорит, сделаю!
Пассажир бросился к телефону:
— Отец! Извиняй! Не два часа у меня, а час!
— Вот незадача-то! — приуныл отец. — В полчаса я, конечно, не уложусь.
Пассажир повесил трубку. Из тоннеля как раз возвращался проводник:
— Ну, анекдот! Там работы, оказывается, на полчаса.
— Что ж он голову-то морочит?! — закричал пассажир и бросился к телефону. — Отец! А за десять минут не сделаешь?
— Сделаю, сынок! Костьми лягу, но сделаю!
Пассажир повесил трубку. Из тоннеля, играя прутиком, вышел проводник:
— Ну и трепач этот ремонтник! «Столько работы, столько работы!» А там делов-то на десять минут.
— Вот негодяй! — прошептал пассажир и набрал номер. — Отец, слышь? Ничего у нас не выйдет. Там негодяй один обещал стоянку четыре часа, а теперь говорит: десять минут.
— Действительно — негодяй, — согласился отец. — Ну да не отчаивайся: сейчас кончу!
— Все по вагонам! — донесся из тоннеля голос проводника.
— Прощай, отец! — крикнул пассажир. — Не дали нам с тобой встретиться!
— Погоди, сынок! — шумно дыша, закричал отец. — Я уже освободился! Не вешай трубку!
Но пассажир уже вскочил в вагон.
При выезде из тоннеля он заметил будку путевого обходчика, а в ее окне — старика. Он вытирал кепкой мокрое лицо и радостно кричал в телефонную трубку:
— Освободился я, сынок! Освободился!
Слово Пушкина(Статья)
Каждое слово Пушкина наполнено глубочайшим смыслом. Взять хотя бы диалог Онегина с князем:
«Скажи мне, князь, не знаешь ты,
Кто там в малиновом берете
С послом испанским говорит?»
Князь на Онегина глядит.
— Ага! давно ж ты не был в свете.
Постой, тебя представлю я. —
«Да кто ж она?» — Жена моя. —
«Так ты женат! не знал я ране!
Давно ли?» — Около двух лет. —
«На ком?» — На Лариной. — «Татьяне!»
— Ты ей знаком? — «Я им сосед».
На первый взгляд — обычный разговор. Повстречав Татьяну в свете, Онегин справляется о ней у князя, который отвечает, что это его жена. Вот как будто и все содержание данной сцены. Но присмотримся к авторскому тексту внимательней.
Встретив Татьяну, Онегин не хочет верить, что это та самая Татьяна, и спрашивает у своего знакомого князя, кто там беседует с испанским послом:
«Скажи мне, князь, не знаешь ты,
Кто там в малиновом берете
С послом испанским говорит?»
Онегин боится спросить у самого посла. Он и к князю обращается не прямо в лоб: «Что там за барышня?» — а спрашивает как бы невзначай:
«Скажи мне, князь, не знаешь ты,
Кто там в малиновом берете
С послом испанским говорит?»
Но князь с удивлением смотрит на Онегина:
«Князь на Онегина глядит».
Однако вскоре догадывается, что Онегин просто давно не был в свете, и хочет представить его:
«— Ага! давно ж ты не был в свете.
Постой, тебя представлю я. — »
Но Онегин жаждет большего. Ему не терпится узнать, кто ж она, эта девушка. И он спрашивает:
«Да кто ж она?»
И князь объясняет, что это не девушка, а его, княжеская, жена. Ему нечего скрывать от Онегина, и он прямо говорит: «Моя жена». Подтверждение этому мы находим в творчестве самого писателя:
«Жена моя». —
напечатано у А. Пушкина.
Можно представить себе, как был удивлен Онегин: ведь он не знал этого ране. Он и князю говорит: дескать, вы женаты, ране я этого не знал. Мы читаем у Пушкина:
«Так ты женат! не знал я ране!»
Видите, как удивлен Онегин: еще бы, — не знал этого ране. И тут, естественно, напрашивается вопрос: давно ли? Пушкин так и пишет:
«Давно ли?»
И князь отвечает, что давно — порядка двух лет. У Александра Сергеевича это звучит примерно так:
«— Около двух лет».
А в целом получается следующее:
«Так ты женат! не знал я ране!
Давно ли?» — Около двух лет».
То есть где-то месяца 23. Конечно, можно было бы округлить и сказать: 2 года, — но автор предельно точен:
«— Около двух лет».
Однако и этого мало страдающему Онегину. Он хочет знать всю правду: на ком?
«На ком?» —
языком Онегина спрашивает поэт.
И сам же отвечает: на Лариной.
«На Лариной», —
повторяет князь.
Татьяне:
«Татьяне!» —
говорит Онегин.
Ты ей знаком:
«Ты ей знаком?»
Я им сосед:
«Я им сосед».
И князь верит Онегину, что Онегин — просто сосед. А Онегин верит, что князь — это князь, а Татьяна — Татьяна. Ибо не верить слову Пушкина нельзя. Пушкин всегда держал свое слово!
Один день
День заведующего родильным отделением доктора Колесникова начался как обычно — с телефонного звонка акушерки.
Она сообщала, что роды минувшей ночью закончились успешно, план был перевыполнен, все экземпляры вели себя хорошо — согласно инструкции для родильных домов. Только один новорожденный отличался, по словам акушерки, нестандартным поведением.
Доктор Колесников повесил трубку и задумался. Не доверять акушерке не было никаких оснований. Он знал ее как честного и опытного работника, не имевшего даже собственных детей.
Похоже, что случай был действительно уникальным. «Может быть, даже удастся тиснуть куда-нибудь статейку», — подумал Колесников и, не позавтракав, схватил портфель и выскочил на улицу.
В первый автобус он не попал по известной причине. Второй автобус шел в парк. И только третий согласился его принять, хотя и наполовину.
«А статью можно будет начать так: «Дни тянутся медленно, а годы летят быстро», — размышлял Колесников. — Или по-другому: «Как все-таки люди непостоянны: то они рождаются, то умирают!»
Едва Колесников просочился вглубь автобуса, как водитель объявил:
— Следующая остановка — роддом. Не забывайте уступать места пассажирам с детьми.
Автобус в муках выбросил Колесникова из своего чрева, и Колесников помчался в кабинет главврача.
Однако главврач тоже опаздывал. Колесников взял со стола свежий номер журнала «Занимательная хирургия», но муху убить не успел: пришел главный и начал летучку.
Через несколько часов летучка неожиданно кончилась, и Колесников помчался в столовую, чтобы перехватить какое-нибудь хачапури. Как парусники, проплывали у него перед глазами ценники над тарелками с блюдами: «Пучит хари», «Тревожный сырок», «Минтай предупреждает»…
В голове у него помутилось. «Первые признаки голода и усталости, — определил про себя Колесников. — Это, наверно, только у нас: пока доберешься до работы, устаешь так, что на работе уже только отдыхаешь».
— Когда халат поменяете? — подскочила к нему сестра-хозяйка. — Я же сегодня на пенсию ухожу.
Колесников вспомнил о том, как быстро проходит молодость и незаметно подкрадывается старость. Но поменять халат все равно не успел: сестра-хозяйка ушла на пенсию.