— Говорили же тебе, что нельзя столько перемещаться, — отчаянно бормотал Иллай, растирая мои ладони. — Нет-нет, не закрывай глаза. Ты и так долго… Делия, не надо! — он нажал мне над верхней губой, у самого основания носа, и я широко открыла глаза. — Так-то лучше. Давай, выпей воды.
— Еда. Мне надо поесть, — прохрипела я, ощущая, как тело покрывается липкой испариной, а желудок затягивается узлом, — Это от голода.
— Это просто невероятно! Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? А если бы ты шла по этой… лестнице? — Он почти выкрикнул это, усаживая меня. — Я чуть не умер, когда ты упала прямо на камни!
— Прекрати истерику, — пробормотала я равнодушно. — И принеси мой рюкзак. У меня там был кусок шоколада. Это должно помочь.
Я сидела с закрытыми глазами, прислонившись к толстой, почти без веток осине, и рассасывала горький квадратик, слушая, как постепенно прекращается звон в голове. Если я в ближайшее время не поем, съеду в обморок снова. В любом случае, многокаллорийные нагрузки мне пока противопоказаны.
Иллай заварил мне чай из остатков воды и отправился с Солар поискать ручей или родник.
От горячего питья мне стало заметно лучше, а выглянувшее из-за туч солнце приятно согрело лицо. Я размышляла, стоит ли вставать или дождаться Иллая здесь. Подумав, всё-таки неторопливо поднялась и услышала его возглас:
— Делия!
Скрытые ресурсы организма активируются всегда внезапно. Так и сейчас я вскочила, не помня о себе.
— Я здесь! — и тут увидела среди деревьев его…
— Дели, — выдохнул он, измученно улыбаясь. — Я нашел… Наконец-то…
Небритый, обветренный, взъерошенный, усталый. Он. Боль шла за ним следом, и я согнулась, почувствовав её тоже.
— Нет. Нет-нет, — я бросилась вверх по склону, — Это не я. Не она. Нет.
Порывисто подняла руки, сплетая свои пальцы с его. Он прижался лбом к моему.
— Дели… — шептал еле слышно.
— Нет… Прости. Я не она… Прости…
Он отшатнулся и закрыл руками лицо. Взглянул на меня сквозь раскрытую ладонь с ужасом:
— Быть не может… Нет. Я не верю! Ты знала? Ты! Обо всем знала?! — его глаза были безумны. — Скажи мне, знала? — Иллай схватил меня за плечи.
Я кивнула.
— Почти. Я знаю почти.
— Я не понимаю, — простонал он. — Ты знала, что это произойдет и всё равно сделала? — Он издал пугающий сдавленный звук, то ли сип, то ли стон, впившись пальцами в загрубевшее от солнца и ветра лицо.
Мне было нечем дышать. Чувствовать эту боль было невыносимо.
— Именно поэтому я и пришла, чтобы не дать тебе погибнуть, — тихо произнесла я.
— Смотри же, — прошипел он, — смотри, что тебе удалось! Ты убила нас обоих!
Он буквально ударил меня взглядом под дых. Я сжалась, шепча:
— Я люблю…
— Не смей… — он потрясал на меня вытянутым пальцем, — Не смей говорить, что любишь, — хрипел он, согнувшись, оперевшись рукою на дерево и мотнул головой. — Не смей… Ты бы не поступила так со мной, если бы любила. Ты лишила меня возможности жить дальше, неужели… — он почти задохнулся, — …неужели, ты не понимаешь?!
— Ты должен мне верить. Пожалуйста, — умоляла я его.
— Верить? Я ищу тебя по всем семи мирам. Я обошел их все! Нет никаких даже признаков… — он зажмурился в отчаянии и сильно прижался к дереву головой.
— Я прошу тебя верить, — я опять вплела свои пальцы в его ладони, крепко сжав их. — Разве когда-то я заставляла в себе сомневаться?
Он взглянул на меня, потом неожиданно притянул к себе и горько усмехнулся:
— Ты пахнешь шоколадом. Значит, именно сейчас он и будет сомневаться, — Иллай распрямился. И зашептал, уткнувшись в мои волосы, — Ты голодна, я помню. А он не найдет ничего кроме воды.
Потом медленно отстранился, не отводя от меня усталых, с красными прожилками глаз, вытащил из рюкзака холщёвый мешочек и протянул мне.
— Ты должна поесть. Чтобы тебе опять не стало плохо.
У меня задрожал подбородок, и я бросилась ему на шею, шепча:
— Умоляю тебя, дождись. Я буду готова и смогу, слышишь, я справлюсь. Только, пожалуйста, верь!
Он покачал головой, глядя на меня безжизненным взглядом.
— Это… трудно.
— И всё же.
Моё сердце разрывалось.
— Не делай этого, прошу. Ты же ещё можешь всё изменить, — Иллай выглядел очень усталым.
— Ты сильнее меня. Я не смогу это пережить, — неловко улыбнулась я.
— Господи…
— И ты ещё должен будешь спасти меня, к тому же. Первый раз я исчезну у Куперлинского водопада в середине августа, примерно. И ты должен будешь помочь мне вернуться, иначе мне грозит опасность. Ты слышишь? — я смотрела в его глаза, они были затуманены, и было непонятно, слушает он меня или нет. — Четырнадцатый год будет.
— Да, — прошептал он, бессильно уронив плечи. — Не делай этого, умоляю.
— Кто же тогда спасет меня? — улыбнулась я ему, уговаривая, словно ребенка, чувствуя себя при этом самым дурацким образом.
Он поднял на меня напрочь лишённые искры глаза.
— Где же ты…? Ты так нужна мне…
Мы стояли среди сырых серых камней, голых стволов деревьев, мха, редкой тощей травы и чернеющих листьев, вцепившись в пальцы друг друга, сжав до белых костяшек. Лбом ко лбу, сердцем к сердцу. Тяжелый воздух было почти не вдохнуть. Или это легкие отказывались дышать от горького спазма и невыносимой боли?
Чтобы заставить его двигаться дальше, чтобы жить, нужна надежда, нужно что-то впереди. Я тихо прошептала:
— Ты должен встретить её.
— А ты должна остаться жива.
— Я постараюсь.
— Ты обещала.
— Люблю.
— Он возвращается. Я должен идти, — обветренные губы сухо скользнули по губам. Не поцелуй, короткое дыхание. — Поешь, — разжал медленно пальцы. Остались белые следы. — И помни, ты обещала.
— Я помню. И помни ты. Я люблю. Что бы ни случилось.
— Не сердись на него сильно, — улыбнулся криво, отвернулся. Пошёл. Отпустил мою руку только, когда шагнул уже слишком далеко.
Я смотрела на белые полосы на ладонях, готовая выть и кричать. Боль, что было унялась, вспыхнула снова. Как с этим жить? Всё ещё хуже, чем казалось. Во что я превратила его? Неужели, он прав и я убила нас обоих? И, кажется, его смерть оказалась куда мучительней и страшнее.
Дурнота подступила к горлу. Где-то вдалеке грянул гром. Я медленно отступала назад, вниз, прижав к себе обеими руками холщёвый мешочек, когда услышала за спиной сбивающийся голос:
— Кто это был?!
— Какая разница? — устало ответила я.
— Что значит, какая? Кто это был, чёрт побери! Делия!
— Ты чертыхаешься? Это новость, — вяло пробормотала я, медленно бредя к хижине.
— Ты рассказываешь мне про охотников и тут же встречаешь кого-то, после чего на тебе лица нет! — Иллай схватил меня за руку и с силой развернул к себе. — И как ты можешь поступать так с Бадрой? Этот человек, кажется, целовал тебя!
Ну, это уж слишком!
— Да причем тут Бадра?! — закричала я, резко выдернув руку. — Он мне не интересен и откровенно неприятен! И что с того, что тебе показалось, что меня кто-то там целовал?! Какое тебе дело?!
— Какое мне дело?! — яростно выкрикнул он. — Какое МНЕ дело?!
— Уходи! — безразлично прошептала я. — Я справлюсь и одна.
Так будет лучше для всех и для тебя в особенности.
Белая вспышка оглушила меня, опрокинув на землю. Молния ударила совсем рядом. Электрический треск прошуршал за спиной, обнимая жаром. Я выронила мешочек и, оглушённая, зажмурилась, зажала уши руками.
Иллай смотрел на мешок несколько секунд, меняясь в лице, потом схватил меня за руку и, резко дёрнув, выкрикнул:
— Идём! Ну же, скорее!
Мы едва успели взобраться в хижину, как небо изверглось сплошным безудержным потоком.
Иллай отпустил мой локоть, который крепко держал, пока мы поднимались, и сунул мне в руки мешок.
— Ешь! — рявкнул он. — Воду мы принесли с Солар.
Я вжалась в каменную стену, дрожа от холода. Аппетита не было совсем.
Юноша посмотрел на меня и, сердито вздохнув, завозился около печки.
Я с трудом проглотила пару бутербродов — в мешочке оказался хлеб и завернутый в просоленную ткань сыр. Вкусный ужасно. Но и от этого мне стало лучше. А от горячего чая я перестала трястись.
Иллай от еды отказался. Вероятно, принимать еду из рук другого мужчины было для него оскорбительным. Я усмехнулась про себя. Он кивнул на мешочек и тихо сказал:
— Такие носят хранители. — и, помолчав, добавил, — Солар сказала, что мешок с едой пахнет только мной.
Конечно. Кем бы он мог пахнуть еще?
— А мой запах она не почувствовала? — ехидно спросила я.
— Она не смогла различить больше ничей. Так она сказала.
— У неё слабый нюх, — мрачно отозвалась я.
“Не настолько”, — услышала я знакомо рычащий голос.
“Ну, тогда и оставь своё мнение при себе”! — мысленно улыбнулась я Солар. И, подумав, добавила, — “Драная ты кошка”!
“Сама такая”!
“Я рада, что ты наконец-то разговариваешь со мной. Иначе, я бы умерла от отчаяния”.
“Ты спасла меня. Я тоже рада”.
— Или у него хорошая маскировка, — совсем тихо пробормотал Иллай, так, что я едва расслышала. — Кажется, он и вправду очень любит тебя, твой хранитель, — сверкая глазами, с вызовом поднял подбородок.
Это всё было бы очень смешно, если бы не стало так грустно… Я сделала то же самое, повыше задрада нос.
— Любит. Очень! Будь уверен.
— Откуда мне знать, что это не шпион, как, впрочем, и ты?
— Что? — я не могла поверить в то, что только что услышала.
— Если это война, а ты говоришь, что зираны ни перед чем не останавливаются, похищая даже странников, почему бы тебе не быть их шпионом? И этот, как он появился здесь, если портал ещё закрыт?
Действительно, как? И куда он ушёл в таком случае?
Я смотрела на такого нужного мне юношу самым презрительным взглядом, на который была способна. Пусть даже не думает об этом.
— К тому же, вириты всегда были только разведчиками или грузовиками, но никак уж не похищали кого-то.