Анина. Я полагаю, под болтовню гостей и звон рюмок барону будет затруднительно сочинить развязку…
Фламия. Пусть сейчас решает, пока он еще относительно трезв!
Сантис. Перед обедом я не умнее, чем тогда, когда встаю из-за стола… А что до этой новеллы, то мудреную загадку скорее решит тот, кто больше изведал бурь в морях страстей. Для запутанной новеллы он мастерски придумает конец… Не трудно догадаться, о ком я говорю…
Андреа, Фламия, Анина(вместе). О Казанове?
Сантис. Конечно же…
Андреа. Но его с нами нет. Утром сегодня он уехал из города.
Казанова(за окном). Это так же верно, как и то, что он уже здесь! И с вами!
Сантис. Казанова?!
Фламия. Шевалье, как мы рады!..
Казанова. Здравствуйте, синьоры… Кажется, в парке накрывают столы? Я попал на обед?
Сантис. Но вам придется еще его заслужить… (Анине и Фламинии.) Не правда ли? (Казанове.) Один вопрос…
Казанова. Какой вопрос?
Фламия. Пожалуйте к нам… Дверь уже открыта…
Казанова. А нельзя ли так?.. Ведь так быстрее… (Вскакивает в окно, спрыгивает на пол. Он в светлом нарядном камзоле, весь в украшениях: кольцах, цепочках и пр.) Вот и я!
Сантис(любуясь нарядом Казановы). Какое щегольство!
Казанова. Вы готовите праздник. Вот я и приоделся.
«О новых модах»
Андреа(ему не нравится затея Сантиса, он заметно нервничает). Однако гости, судя по всему, становятся нетерпеливы…
Сантис(кричит в окно). Начинайте подавать и разливать вино!
«Застольная».
Казанова. Но задайте же наконец свой вопрос…
Сантис. Гм… Ну, как бы спросить яснее…
Фламия(к Андреа). Спросите вы, синьор.
Анина. Да, спроси ты, Андреа.
Андреа. Не я придумал взять судьей Казанову…
Казанова. Здесь кто-то что-то не поделил?.. (К Андреа.) Мой друг, вот долг, я успел отыграть его у аббата… С благодарностью возвращаю вам эти червонцы…
Андреа(принимает деньги, немного колеблясь). Воздаю вам должное, шевалье, вы были осведомлены лучше меня: наш полк в самом деле уже завтра вечером выступает в поход…
Анина. Андреа…
Андреа. И нам необходимо еще проститься с хозяевами, а тебе, Анина, еще и собраться в дорогу. Твой учитель, болонский профессор, вероятно, уже беспокоится, что наше путешествие затянулось.
Анина. Сначала я хочу знать развязку новеллы! Надеюсь, шевалье поможет нам в этом…
Казанова. Судя по тому, с какой поспешностью господин Басси собрался в поход, испанцы ведут себя не подобающим образом. Я весьма сожалею, что из-за надвигающейся войны синьоре Анине придется пожертвовать многими часами, которые она посвящала науке… А что будет война, я не сомневался и раньше — в нашем Совете сидят опытные мошенники и плуты, которых и близко нельзя подпускать к политике…
Анина. Боюсь, даже война не в силах оторвать меня от любимого занятия — ведь некоторые математические проблемы преследуют меня постоянно.
Казанова. Позволительно ли мне будет знать, что за высокие и столь навязчивые проблемы занимают синьору?
Анина. Во всяком случае, они не имеют ничего общего с той печально знаменитой каббалой, в которой, по рассказам, весьма сведущ шевалье де Сенгаль.
Казанова. На вашем месте я бы воздержался отзываться о каббале с нескрываемым пренебрежением… В Священном писании упоминается о божественной природе числа «семь», а о глубокомысленном и пророческом значении числовых пирамид…
Сантис. Прошу прощения, шевалье… Господин Басси, как автор новеллы, ждет от вас развязки сюжета. Итак… жили две юные сестры. Одна была моложе другой… но обе были юны…
Андреа. Можно опустить излишние подробности…
Сантис. Итак, две девицы из порядочного дома… Отец скончался…
Казанова. От какой болезни?
Андреа. Не установлено.
Сантис. Но мать жива… Сестры радуются…
Казанова. Чему же?
Сантис. Что не круглые сироты… Итак, одна из них, младшая, просватана. Другая не может уснуть на одиноком ложе…
Андреа. К чему вы это?
Сантис. Не прерывайте. Я теперь поэт.
Обе
Сестры томятся в страстном ожиданьи
Торжественного дня, вернее, ночи…
Ведь младшая тогда уйдет к супругу,
А старшая в их общей спальне сможет
Свободно, беспрепятственно прижать
Возлюбленного к алчущему сердцу.
И вот путем знакомым, через парк,
Неслышными крадется он шагами
К окну опочивальни, где его
Обещанное счастье ждет. Прыжком
Ныряет в благовонный мрак
Девичьей спальни, отдается счастью.
Но он не знал, что свадьбу отложили.
Особые событья, о которых
Отдельно речь, в последнюю минуту
Приехать помешали жениху.
И вместо старшей он нашел другую,
Невесту, изнемогшую в томленьи
И тяжким сном уснувшую. Меж тем
Для старшей нет ни сна, ни утешенья.
В аллее дальней сада, постель покинув,
Тщетно слезы льет она по нем…
Устав от воздыханий, возвратилась
В комнату сестры…
Андреа. Я спешу опустить подробное описание бурного финала. Скажу лишь: они притязали на юношу обе! В порыве страсти они потеряли благоразумие… Одна — потому что он принадлежал ей, хотя и не знал, в чьих объятиях утопал в ту ночь… Случайным счастье младшая сестра не была, видимо, сыта… А старшая, которую он считал своею, терзалась неутоленной страстью…
Казанова. Жестокое заблуждение с его стороны… (Анине.) Впрочем, ошибаются не только посредственности. Вольтер переоценивает достоинства своей «Девственницы» в такой степени, что всерьез считает сочинения Мерлина глупостью. «Ах, милейший Казанова, я не на шутку на вас сердит. Разве могут меня интересовать сочинения господина Мерлина?»
Анина. Шевалье де Сенгаль, я вынуждена защитить господина Вольтера, этого величайшего…
Казанова. Он безбожник!.. (Топнув ногой.) Болтун, велеречивый трус, и только!
Анина(вспыхнув). Его безбожие — это всего лишь свидетельство его неутомимого и пылкого стремления к правде!.. Сомнение, ирония и даже неверие, если им сопутствуют столь обширные познания, должны быть более угодны Богу, чем смирение верующих, за которым большей частью кроется не что иное, как неспособность логически мыслить и даже нередко, чему есть немало примеров, трусость и лицемерие.
Казанова. Возмутительно! Высказанные вами взгляды не только угрожают власти церкви, но и могут подорвать самые основы государства…
Анина. Я не питаю особого почтения ни к земным владыкам, ни к существующим формам государственной власти и убеждена, что корыстолюбие и властолюбие и в малых, и великих делах не столько управляют миром, сколько вносят в него сумятицу.
Казанова(его переполняет искренне возмущение, он бегает по комнате, размахивает руками). Когда-то и моя собственная мысль шла теми же путями, на которые вступаете теперь вы, синьора, но согласитесь — времена меняются и то, что казалось умным и верным раньше, сегодня выглядит не более, чем путаная и лживая болтовня софистов…
Гудар(он вошел незаметно и слышал разговор). Ну, разве это была не счастливая мысль пригласить к нам в дом гостя, с которым можно поговорить о таких высоких предметах, к каким тебя, Анина, приохотили болонские профессора?
Анина. Возможно, эта мысль и была счастливой, но среди болонских профессоров вряд ли найдется хоть один, который бы осмелился вызвать на поединок самого Вольтера!
Сантис. Побойтесь Бога, господа!.. Мы безнадежно уклонились от предмета. Мы ждем от господина шевалье развязки нашей новеллы…
Анина. Пусть шевалье не обольщается… Каков бы ни был финал этой истории в трактовке господина Сенгаля, он, этот финал, мне неинтересен, как и все, что шевалье намерен высказать в защиту своих воззрений. Андреа, тебе не кажется, что мы теряем время?.. Тебе же еще надо отдать кой-какие распоряжения перед отъездом…
Фламия. Скатертью дорога! Шевалье и без вас решит, какая из сестер горше обманулась…
Сантис(Казанове). Итак, напоминаю: каждая считает свои домогательства законными и, исчерпав все словесные доводы, кидается на соперницу с кинжалом…
Анина. У вас богатая фантазия… Слава Богу, обе соперницы остались в живых…
Казанова. Обе они стали жертвами!.. Одна (с ненавистью смотрит на Анину) не соблюла верности любимому, другая… (повернулся в сторону Фламинии)… отдала свое имя той, с которой кавалер испытал блаженство. В результате прихотливой случайности горше всех обманут… кавалер!
Андреа. Обманут кавалер?! Ну, это слишком!.. Уж не пожалеть ли нам его?..
Казанова. Безусловно, мы должны это сделать… Ведь если как следует поразмыслить над задачей, то выяснится, что ни одна из сестер не отдалась ему!
Андреа. Неслыханно!.. Уж не хотите ли вы сказать…
Гости (за окном, в парке). Да где ж обед?!. Гроза надвигается…
Сантис. Прошу прощения, синьоры… (Подходит к окну, кричит.) Эй, подать блюда!.. Откупорить бутылки!..
Казанова. За стол, господа! Мы рискуем прийти к обеду, когда от лососины в соусе останется один скелет. А вот этого я уж действительно не переживу…
Андреа. Не спешите, синьор! Вам не удастся уйти от ответа.
Казанова. Да разве я не ответил на вопрос?.. Обмануты все трое, а кавалер… (берет шляпу, шпагу, собирается выйти)… кавалер — вдвойне!..
Андреа(начинает понимать, что Казанова прекрасно разобрался в ситуации, которая отнюдь не вымышлена).