Две дыры с палец шириной открылись по сторонам его таза, кровь хлынула струями, он развернулся и упал на стену, пуля рикошетом отразилась по камере. Проревело оружие третьего стражника, дробовый заряд поразил умирающего парня, мой щит, ожег мне бок, но у меня была проблема побольше, ибо снести большую часть ноги оказалось недостаточно, чтобы повергнуть наземь Тиркилда, Рыцаря Аэдхарра.
Ублюдок снова ухватился за моего стражника, и даже зажимая одной рукой бедренную артерию в месиве раны, готов был оттянуть его влево или вправо - все равно, доброй-ночи-я-мертвец, ведь убийственный огонь еще сиял на кулаке. Так что я решил наградить Тиркилда очередным выстрелом, прямо в лицо. Или попытался.
Не успел я нажать на крючок, неимоверной силы рука впилась в конец ствола, и Тиркилд получил пулю в колдовскую ладонь. Которая не взорвалась вихрем крови и костей. Выстрел лишь отвел руку назад. Гильза зазвенела о камни.
Содрогнувшись, словно грешник в аду, я передернул затвор и выстрелил снова.
Тиркилд закрылся невредимой рукой... но только колдовской огонь пропал. В ладони появилась дырка. Затем вторая в эполете, около шеи. И третья, ниже кирасы, в правом боку.
Последняя пуля снова отрикошетила и, казалось, летала довольно долго, пока с чмоканьем не застряла в чьем-то теле. Уста Тиркилда шевелились, но не издавали ни звука. Слышалось лишь бульканье крови. Он казался совершенно ошеломленным.
Я перезарядил и уставил дуло в левый глаз Тиркилда. - Бросьте оружие.
Затем повторил, громче, а потом понял, что никто ничего не слышит, разве только звон в ушах. - По моему счету, следующий патрон дробовый, так что бросьте оружие или понесете домой его мозги в ладонях.
Кажется, один из стражников - тот, что стоял с ружьем на плече и пепельным лицом, или тот, что сполз по стенке, прижав ружье к ребрам дрожащими руками - а может, оба они понимали по губам. Оружие легло на пол.
- Пните сюда. Ко мне. Быстро.
Они поглядели на Тиркилда, но голова его поникла, глаза были закачены. Переглянулись. И через секунду подчинились.
Осторожно я оттолкнул убитого стражника. Осторожно встал. Кажется, ноги работали. Горячий сироп стекал по шее: рана в области скальпа на затылке. Локоть я держал у горячего мокрого бока, кровь с которого уже подобралась к колену; невозможно было сказать, насколько это серьезно.
Прямо сейчас я не чувствовал боли.
- Степени боеспособности. Да уж. - Я подцепил пальцем плечо Тиркилда, заставив поднять лицо. Нацелил дуло в лоб. - Учись всю жизнь, особенно следующую. Сосун.
Однако вместо того, чтобы нажать на крючок, я застыл, склонив голову набок, и вслушивался в поющую тишину. Второй шелест. И еще.
- Ладно. - Я постарался вздохнуть глубоко. В боку заломило. - Можете входить.
Я кивнул стражнику, что остался цел. - Ты. Открой дверь.
Тот глядел как умалишенный. - Для кого?..
- Для тех, что подслушивают. - Клубок колючей проволоки в животе пускал отростки в ребра. - Тех, что не позволяют толпе солдат ворваться сюда и убить меня. Просто впусти, чтоб тебя. Понял? Если я откинусь, то на его сучий труп. Понял?
Свет заметался, лязг и звон заглушили шум из доков. Вторая дверь открылась.
- Фримен Шейд.
Голос был новый: гуще, ниже, контролируемый, смазанный и отполированный, как парадный доспех. - Я Маркхем, Благочес...
- Куль дерьма за вас не дам. Слышали?
- Слышал.
- Я объясняюсь понятно?
- Да.
- У вас есть треклятые Законы Сражения, Он ваш гребаный бог, и если я помню эти траханые законы, сам Его Сукина Самость Хрил только что объявил, что вы, сосуны, не имели права начинать эту свару...
- Фримен Шейд...
- И... и... - Камера потемнела, мой язык окостенел, но я сжал зубы и зарычал: - И ради всего дрянного, сделайте что-нибудь для несчастного парня...
- Сделаем.
- Чертовски правильно... сосуны... - сказал я, и ночь проникла в голову и поглотила меня целиком.
Представление Кейна
"Отступление из Бодекена", отрывок
Вы Кейн (актер-исполнитель профл. Хэри Майклсон)
Не для перепродажи. Незаконное распространение преследуется.
2187 год. Корпорация "Неограниченные Приключения". Все права защищены
- Вот дерьмо, но я о том... у нас здесь жрецы липканского бога войны и, э, бога поединков... - Пот промочил прилипшие волосы Стелтона и стекает по углам рта, язык непроизвольно ловит капельки. - Разве не можем мы ожидать, гм... какого-то чуда? Я о том, что ваши боги не позволят своим парням умереть вот так, а?
Я смотрю назад на близящуюся бурю Черных Ножей. Если бы не кишечный спазм, раскрылся бы и передал партнерам блага монастырского образования: Завет Пиришанте и всякое метафизическое дерьмо школ аббатства насчет Воли как функции Тела... Только сил не хватает.
- Помощь Владыки Отваги уже здесь. - Марада пялится в пустоши, губы твердеют. - Я Его чудо.
Охранник закатывает глаза.
- Мне уже лучше.
Преторнио встревает, бормоча затверженное в семинарии: - Первое Искусство Дал'каннита позволит соединить людей, дабы сражались как одно; второе Искусство даст нам силы выдержать страшнейшую из битв: мужество встретить страдания и немигающим взором посмотреть в глаза смерти.
- Слышал, как они запели? - Мой смех подобен звону камешков в ржавой бочке. - Не лучше меня. Мы тут сами по себе.
- Но если послать гонца к хриллианскому посту около Северного Рендхинга... - начинает Марада, и я едва удерживаюсь, чтобы не дать ей пощечину.
- Не изображай тупую блондинку, ради всего дрянного.
- Кейн. - Голос суров. - Орден Хрила сражается с огриллонами сотни лет. Протоколы обмена пленными давно разработаны...
- В зад ваши протоколы. Ордену нечего предложить в обмен, и ты это знаешь.
- Кроме их жизней.
Я строю рожу. - Доброй удачи. Хмм?
Голос звенит. - Ни один Солдат Хрила не будет оставлен во вражьих руках. Никогда. Таков наш Закон.
- Ваш закон. О моя жопа!
- Кейн. - Суровость становится угрозой, рука, способная превращать кости в желе, хватает меня за плечо. - Закон свят. Не стану предупреждать второй раз.
Я стряхиваю ее захват. - Не люблю, когда меня так лапают.
Ее лоб темнеет, но я не даю рыцарю раскрыть рта. - Скажи им, Марада. Ты знаешь это дерьмо. Должна. Расскажи, что случается с пленниками Черных Ножей. Расскажи, скольким удалось бежать. Скольких выкупили. За все времена. Давай. Скольких?
Ее лицо блекнет. Она молчит. Вполне честный ответ.
Я оборачиваюсь к остальным. - Сучки Бодекена говорят щенкам, когда те шалят, что их заберут Черные Ножи. Понимаете? Черные Ножи - те гриллы, которых остальные гриллы видят в страшных снах.
Хотел бы я рассказать им о Мике Баранде. О пиратской копии его последнего Приключения, кубик с которым я достал в двенадцать лет. Хотел бы рассказать, что с ним сделали Черные Ножи.
И о том, как он это перенес.
Один из крутейших ублюдков в истории Студии. Как они его сломали. Как заставили рыдать, скулить и умолять. Как, в самом конце, он мог лишь содрогаться. Как смерть шла к нему целую неделю.
Как он был мертв два дня, мертв изнутри, когда они наконец убили его.
- Говорят, бывает участь страшнее смерти. Но никто не слышал об участи худшей, чем попасть в лапы Черных Ножей. Потому что, адово пекло, такой не бывает.
Дошло ли до них? Поняли ли они?
Марада наконец ставит свой внутренний стержень и собирается с силами. - Есть истина в его словах, - признает она. - Черных Ножей боятся все роды Бодекена. Боятся и ненавидят. Они бросили даже жалких богов, которым поклоняются Пустоши. Насколько мы смогли понять, опираясь на показания пленных Ножей и на... на останки тех, кто стал их пленниками - общество Черных Ножей базируется на колдовстве... примитивного и... мерзко-дикарского сорта. Цель войн для них - поимка пленников. Пленников, которых... ритуально пытают, чтобы их мучения привлекли демонов; их боль - их жизни - меняют на некие темные силы. Пытки Черных Ножей славятся своей... изобретательностью.
Да, это отличное подведение итогов, клинический анализ, но такое сушеное говно никого не поразит. - Слышали ее? - спрашиваю я всех и каждого. - Позвольте перевести. Мы могли бы изнасиловать их жен, убить бабушек, съесть детишек, вставить палки их треклятым собакам - к нам не отнесутся хуже, чем сейчас, когда мы невинны. Поняли? Дерьмо уже выше губ, а прилив не наступил.
Они переглядываются, смотрят на меня, и после одной долгой секунды, потраченной на мысль "о боже, какие цветастые фразы этот выдает" снова начинают болтать, словно я и не открывал рта, словно я никого не способен впечатлить.
Я гляжу на грубо высеченный гранитный парапет и жалею, что не могу с воем и рычанием выгрызть из него кусок. Я уже не боюсь. Уже не тоскую. Я писаю кипятком.
Дело не в смерти. Не в пытках. Дело в том, что этим членолизам плевать на мои слова.
Нет.
Нет ни малейшей причины, чтобы ко мне прислушались. Я ведь ничего особенного не сделал. Во мне нет ничего особенного. Всю дорогу я был жалким исполнителем эпизодов, "надерите-мне-зад-до-крови".
Я заслуживаю большего. Я заслужил большее.
Я должен быть звездой.
>>ускоренная перемотка>>
Глаза Рабебела двигаются, губы шевелятся. - Но... если нескольким удастся бежать, они смогут вызвать помощь - даже полное спасение: Северный Рендхинг не так далеко. Кажется, в этом главная надежда...
- Что? Они работают на нас за гроши, но даже не заслужили предупреждения? - Я склоняюсь к нему так близко, что мог бы укусить за щеку. Шепчу: - Хочешь бежать? Лучше беги сейчас, или я сам тебя прикончу.
Спорить готов, на вкус он вроде свинины.
Стелтон разделяет нас плечом. - Слишком близко, Кейн. Отойди. Сейчас же.
Я смотрю в эти глаза цвета поноса. - А если не захочу?
Латная рукавица Марады падает мне на плечо, будто стальной кирпич. - Кейн, сейчас не время...
- Самое время. Единственно нужное время. - Я стряхиваю ее руку и скалюсь, видя, как в глазах загорается пламя. - Вы, трахнутые идиоты с булавочными головками на плечах, вы слышали, что я сказал? Они не животные. Вам не обмануть их живой приманкой. Когда они налетят на лагерь, не будет бессмысленной бешеной возни. Первым делом они будут мучить их, вызнавая, куда делись вы. Как долго будут молчать носильщики? Дерьмо, зачем им молчать?! После того, как вы отдали их на пытки?