«Каскад» активно занимался подготовкой афганских органов госбезопасности. При его непосредственном участии было создано 5-е управление ХАД, которое занималось планированием и проведением спецмероприятий против моджахедов. В период действия «Каскада» в Афганистане это было наиболее готовое подразделение для борьбы с партизанами.
Всего в Афганистане отработало 4 состава отряда. В период с июля 1980 года по апрель 1982 года 1, 2 и 3-м составами «Каскада» бессменно командовал А. И. Лазаренко, получивший 7 ноября 1980 года звание генерал-майора. «Каскадерская» эпопея закончилась весной 1983 года.
Осенью 1980 года командир отряда «Каскад» полковник А. И. Лазаренко получил телеграмму за подписями Председателя КГБ и Министра внутренних дел: «Кроме решаемых вопросов по борьбе с вооруженными формированиями противника, перед Вами ставится дополнительная задача – создание Царандоя (народной милиции, аналога нашего МВД) и установление народной власти на местах. С этой целью в подчинение Вам передается отряд спецназначения МВД «Кобальт». С представительством КГБ вопрос согласован». В отряде «Кобальт» было 600 офицеров. Передача опыта проходила в боевых условиях. В октябре 1980 года сводная группа из числа офицеров команды «Урал» (отряд «Каскад-1») и спецподразделения «Кобальт» вместе с мотострелковым полком участвовала в операции по зачистке территории от бандформирований на восточном от Кабула направлении. На одном из высокогорных участков местности наша колонна попала в засаду. Завязался неравный бой, в котором брестчане Александр Пунтус и Юрий Чечков пали смертью героев. Пунтус не успел расстрелять только последний патрон. Уже мертвого его буквально изрешетили пулями. Душманы успели снять с Пунтуса обувь, но изуродовать тело, как это они любили делать, им не позволил Исаев из «Кобальта». Он вел огонь всю ночь. За этот бой он получил звание Героя Советского Союза, а Юрий Чечков и Александр Пунтус были посмертно награждены орденами Красного Знамени. Они похоронены на брестском гарнизонном кладбище. Вместе с ними погиб боец «Кобальта» Виталий Юртов из Гродно.
Многие сотрудники КГБ БССР работали советниками, они оказывали практическую помощь в становлении местных спецслужб и органов власти, при необходимости участвовали вместе с правительственными войсками в боевых действиях, проводили спецоперации по разложению бандформирований и ликвидации главарей моджахедов, наводили боевые вертолеты на цель. Их работа только для непосвященных казалась спокойной и безопасной. В Афганистане шла самая настоящая война, но только без линии фронта. Акции против советских высших военных чинов и дипломатов были, по мнению директора ЦРУ Уильяма Кейси, важным шагом в эскалации военных действий.
В Афганистане против ограниченного контингента и правительственных войск работала вся политическая и экономическая мощь НАТО. В марте 1985 года американским президентом Рональдом Рейганом была подписана директива «NSDD-166», впервые сформулировавшая цели афганской войны в контексте общей стратегии США. Она предписывала организовать распределение оружия, причем новых видов, моджахедам, усилить разведку с целью получения информации о советских военных намерениях, нацелить агентуру на добывание приказов советского командования, данных о тактике действий и структуре армии. Основной же целью директивы являлся «решительный разгром Советских Вооруженных Сил в Афганистане».
На особые отделы частей и соединений 40-й армии, дислоцированной в Афганистане, была возложена задача по противодействию разведывательно-подрывным устремлениям противника, в первую очередь спецслужбам США, Франции, ФРГ и Пакистана, к советским войскам. Выявление и документирование фактов участия иностранных разведок в подрывных и боевых действиях против правительственных войск. Около 140 сотрудников особых отделов Краснознаменного Белорусского военного округа (КБВО) прошли службу в Афганистане, в том числе и в качестве советников. Военные контрразведчики делили все тяготы и лишения службы, вместе со своими частями и соединениями ходили в рейды, принимали участие в боевых действиях и спецоперациях, участвовали в переговорах с главарями бандформирований по вопросам освобождения оказавшихся в плену советских солдат и офицеров.
«Афганцы», а именно так в народе называют прошедших через горнило афганской войны, достойно несут высокое звание офицера органов государственной безопасности, активно участвуют в общественной жизни Комитета и страны в целом, щедро делятся с молодыми сотрудниками боевым опытом, учат новую смену чекистов беззаветному служению Отчизне.
Валерий Надтачаев
Память афганских гор
О полковнике Василии Стельмахе мне доводилось слышать не раз. Рассказы о прославленном опере, побывавшем в Афганистане дважды, не единожды ходившем в рукопашные, кавалере двух орденов Красной Звезды, афганского ордена Славы, афганской медали «За отличие в охране границы», передаются среди молодых сотрудников военной контрразведки из уст в уста.
Встретиться с ним посчастливилось и мне. Невысокий, подтянутый, интеллигентный мужчина с почти «чапаевскими» усами шагнул навстречу и протянул руку:
– Здравствуйте, я Стельмах. Так о чем вы хотели поговорить?
– О том, что значило быть военным контрразведчиком там, в Афганистане, – ответила я и нажала на кнопку диктофона…
Душманы обложили их маленькую группку со всех сторон. Где перебежками, где ползком начали сжимать в кольцо небольшую группу «шурави», угодивших в засаду.
Раскаленный вечерний воздух, раскаленные стволы автоматов, тяжелое уханье духовских «буров». Винтовочные пули визжали на рикошете совсем рядом. Бой был отчаянно-неравный, заведомо проигрышный. Спасения, выхода из той западни не было, еще пять, еще десять минут – и конец…
Рядом уткнулся в дорожную пыль убитый в перестрелке пленный, которого они конвоировали. Чуть поодаль валялся мешок с важными документами, захваченными во время утренней операции.
Щелкнул тумблер портативной рации. В эфир ушло тревожное сообщение:
– В квадрате… Ведем бой… Окружены… Боеприпасы на исходе… Мужики, выручайте!..
К счастью, их услышали…
Тяжелые пули били и били в землю, в камни у самых, казалось, глаз. Что ж они так мажут?!
«Духи» не мазали. Они брали их живыми…
Полковник В. Стельмах
Невдалеке из-за камня показалось смуглое бородатое лицо. Лейтенант Василий Стельмах нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Кончились патроны!
Это в их положении было самым страшным.
Рядом отстреливался ротный. Вдруг и он отчаянно выругался:
– Тьфу ты, мать вашу… Гильза в патроннике застряла!
«Калашников» в бою подводил редко. И вдруг… Два офицера посмотрели друг другу в глаза и без слов поняли: это все! Поочередно затихали и остальные АКМ.
А душманские пули крошили валуны, выбивая искры и щебень. Каменная крошка безжалостно хлестала их по лицам. Оцепенев, они уже не отворачивались. Им теперь было все равно.
Наконец воцарилась жуткая тишина.
– Эй, шурави, сдавайса! Сдавайса-а-а! – раздались со всех сторон торжествующие крики.
Холодная струя пота побежала по спине Стельмаха.
– Ах ты, гаденыш! Как по-русски насобачился, мать твою… – соорудив забористую конструкцию, отвел душу ротный.
Из-за камней, скаля зубы, показывались боевики. Шелест денег, которые обязательно заплатят им за пленных советских солдат и офицеров, уже звучал в ушах. Но если бы они знали, что в западне вместе со всеми оказался и сотрудник военной контрразведки, за которого западные спецслужбы их бы просто озолотили… О таком счастье они и помыслить не могли.
Юркие фигуры заскользили вниз по склону. Все ближе и ближе…
«Надо выстоять! Выстоять! Вы-сто-ять! Во что бы то ни стало!» – лихорадочно пульсировало в голове. Рука судорожно сжала цевье «калаша».
Какая-то внутренняя, первобытная сила вдруг вырвала Стельмаха из-за камня и бросила навстречу ближайшему врагу. Кровь бешено барабанила в висках. Счет времени остановился. Все чувства умерли. В те мгновения в нем жило только одно желание: как можно сильнее врубить прикладом автомата по этим искривленным от злобы, грязным, заросшим рожам.
За ним в рукопашную ринулись и остальные.
Хруст сломанных челюстей. Скрежет зубов. Брызги кровавых сгустков. Русский мат и клокотание афганских ругательств. Остервенелые, пышущие ненавистью глаза. Шум водного потока. Все смешалось в общее страшное месиво рукопашной схватки.
И вдруг откуда-то сверху – «та-та-та… та-та-та…» С горы ударил подоспевший на помощь пулеметный взвод… Для «шурави» многозвучное стрекотанье советских РПК прозвучало как музыка. Душманы стали беспорядочно отступать.
Едва живой, с разбитым в кровь лицом, Стельмах привалился к камню: его била мелкая нервная дрожь. Закурил. Каким-то чужим голосом попросил собрать документы, вывалившиеся из мешка.
Сигарета в дрожащих руках постепенно возвращала его к жизни, успокаивала. Враз обессилевший, он смотрел на красный диск заходящего солнца, на вползающую в ущелье тьму. Горы вокруг были чужими, настораживающими. Внизу на камнях пенилась река. И не верилось, что еще недавно не было ни этих скал, ни этой страны, ни этого страшного боя – был просто милый сердцу Борисов, утопающий в белейших снегах.
…Рабочий день подходил к концу, когда на столе начальника особого отдела одного из соединений Краснознаменного Белорусского военного округа зазвонил телефон. Речь шла о том, что кто-то из сотрудников отдела должен отправиться в ДРА. Напротив сидел лейтенант, прослуживший в отделе полтора года после окончания московской Высшей школы КГБ СССР, и начальник, прикрыв трубку рукой, кивнул ему:
– Поедешь?
– Поеду, – ответил, не раздумывая, начинающий опер.
– Вот Стельмах и поедет!
Вопрос был решен молниеносно. Оставалось только как-то сказать об Афгане жене Ирине. Но как?!
Узнав о решении, Ирина мужественно попыталась найти в себе силы, чтобы не расплакаться. Но слезы сами покатились по ее щекам. На диване лежал чемодан, который ей предстояло собрать. А в углу стоял мешок картошки, купленный для нее Василием перед отъездом…